Но это все – после смерти гения. Она была не очень-то и замечена.
Умер он, как солдат. Злые языки бормочут что-то о рассказе Чехова, но доказать ничего нельзя.
Дневники его будут, согласно завещанию, доступны через пятьдесят лет, сейчас они в швейцарском банке.
Появились в печати кое-какие записи, в подлинности которых публикаторы клянуться. Не хотелось бы комментировать.
Остается привести отрывки: конец того диспута, с которого началось повествование, и его «Минифест», который не так давно наделал столько шуму после публикации на одном анонимном сайте.
Дискуссия «От кифары до гитары». (Окончание)
ГОЛОС. Значит, опять все тот же доктор из Австрии? Значит, опять секс?
ДОКЛАДЧИК. Секс – это другое название не просто нижней части человека, но и его важнейшей части. Потому против этой части и ополчилось раннее Христианство. Но именно либидо терпит поражение от либидо! Либидо, где «до» – нижнее, уступает либидо, где «до» – верхнее! Примирение невозможно, пока мы не уйдем за пределы октавы. Хватит судорог – пора уйти в беззвучие! И бесформие!
Смех в зале. Шиканье.
ДОКЛАДЧИК. Новый человек перестал стесняться себя голого. Он поднял нижнюю половину гомо сапиенс на должную высоту! А если серьезно, то важна именно изнанка секса. «Эрос» – говорили античные люди. Разве не ясно, что это – мировая сила, источник всего? Здесь – равенство будущего человека, растворение его в общем теле, где индивидуальное спасение – бессмыслица, а индивидуальный Спаситель – смешон! Отсюда и «ересь» – от «эрос»!
ВЫКРИК ИЗ ЗАЛА. Объеб-тесь, миллионы!
ГОЛОС. Пролетарии всех стран, совокупляйтесь!
Смех в зале.
ДОКЛАДЧИК. Этот человек, человек Просвещения, натворил все, что мы зовем Современностью, или Цивилизацией, что на самом деле является Новым Варварством. Оно бы, это варварство, и погубило нас, если бы не возник опять Новый Человек!
Завтра потребуется отказ от Цивилизации в старом понимании: отказ от книгопечатания и симфонической музыки. И то и другое уже произходит. И виноваты тут не радио, а родившийся Новый человек, который, вопреки всему, хочет выжить. Вопреки Фортепьяно и Книге! «Вопреки!» – повторим!
ГОЛОС. А как с сексом? С «эросом»?!
ДОКЛАДЧИК. Я уже говорил – он обернется своей изнанкой, которая есть духовность. Не выраженная или невыразимая духовность. Беззвучие. Тишина!
Когда после его смерти вскрыли завещание, там было два конверта.
В одном было обычное, никак не зашифрованное завещание: все распределялось между по закону. Сестре он не завещал ничего, неизвестно, знал ли он, что она давно умерла. Можно предположить, что он чувствовал это. Довольно забавно, что гений ничего не оставил ни «партийной» Маргарите, ни сыну «Катьки». Они жили в полной нищете после реформ и рынка, продавая старые полотна покойного отца инвалида, знаменитого когда-то художника. Сын композитора не откликнулся на сдержанную просьбу инвалида о помощи. Несчастный умер, не дожив до пятидесяти. Сын гения, кстати, стал законным владельцем замка в Гарце, в котором, если верить слухам, обитают только призраки, ибо он не пригоден для жилья. Планируется проведение там фестивалей, посвященных творчеству Маэстро. Пробный уже был: исполнялись беззвучные симфонии, в зале присутствовали, вероятно, только призраки. Потому что ни в прессе, ни в других средствах массовой информации, включая Интернет, об этом не было ни звука.
В другом конверте была запись музыкальной темы в привычной его манере: латиница и знаки, сопутствующие музыкальной записи.
Знаток криптологии и конспиралогии профессор Л. расшифровал эту запись при помощи кодов, которые он сам нашел.
Это была тема, которую следовало искать в его сочинениях или в их названиях. В переводе на нормальный язык читать следовало так:
«Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»
И подпись:
«Замученный тяжелой неволей».
Эпилог
Разумеется, гений сошел с ума, раз он стал писать такое. Но из больницы его выпустили под надзор жены-сиделки. Она великолепно справлялась с этой ролью.
Она даже позволила для конверта использовать репродукцию того самого «Тодсшпрунг» а – только широко расставленные ноги, ущелье из двух стен – изнанок ляжек, и в самом конце – треугольный тупик, куда ныряет всеми потерянный и оставленный человек!
22.59 P.M
Снимай штаны, я – Дубровский!
Тайная вечеря
Слабо мерцали последние звезды испарившейся, как испарина с зеркала, ночи. В зеркале еще отражались большие, рубиновые.
Через пустую площадь шла чумовая кошка – откуда? Здесь? В такой час? Там, где стоял когда-то чугунный истукан, на ровном слабом снегу остались ее маленькие следочки из пяти пятнышек – кошачья иноходь, записанная на диск площади для вечности. А кошки уже не было в живых. Тяжелый броневик-джип «Кайена» стер ее с лица Земли. Теперь тельце ее остывало у сточной решетки.
В высоком кабинете с полуопущенными шторами-«маркизами» за полированым овалом стола сидело человек пять мужчин. Было накурено, наставлено стаканов с минералкой, или с чаем – в подстаканниках. Разговор тоже дотлевал.
– Племянничка на это подтяни… Он тут сгодится, хватит ему по казино шастать, не Достоевский…
– Сынок нашего доверенного, кстати, кем ему приходится?
– Двоюродный внук?
– Внучатый племянник.
– Хорошо бы ему, минуя нашего Савельича, ту идею впарить: роман про щупальцы «гэбухи» за кордоном…
Как они, «эфэсбуха»? Мы кто теперь? Поправьте меня, если что. Как мы калечим душу интеллигенции. Микрофоны в постелях Хакамады и в тапочках Солженицына. Мало им, теперь вот следим за иностранцами. Я правильно выразился? Эмигранты теперь – «иностранцы»?
– Хорошая мысль. Идею внедряем двумя независимыми потоками: через масс-медиа и по нашим каналам. Скандал, нужен небольшой скандал…
– Не понял? Зачем такое дублирование? Службы слухов мало? Уже запущен звон: первые лица одной восьмой имеют «нетрадиционные половые…»
– «…традиции!»
– Да. «Все стало вокруг…»
– «…голубым и зеленыым!»
– Не знаю, а мне нравится – что-то в этом есть! Подвинуть власть лицом к народу.
– Ну, положим, не лицом…
– Неважно. Но доверие будет настоящее… Близость! Класс!
– Вбросили, но зачем наш канал?
– А зачем вообще «каналы»? – Зачем вобще канализация? Говно сливать.
– Только если есть «секретная» составляющая, акция срабатывает. Хоть будь то договор Молотов-Риббентроп, хоть будь Беловежский меморандум, хоть Мальта, хоть Хьюстон, хоть Бадельсберг! Сразу подключаются наши «оппоненты» и делают половину нашей работы.
