А.Зиновьев
Как я думаю, ничего принципиально нового в драках «улица на улицу» в последующие годы не происходило, хоть я и не сумел найти материалы о подобных столкновениях и их новых формах. Возможно, это связано с жесткой цензурой существовавшего тогда тоталитарного строя.
Начиная примерно с середины 60-х годов все чаще стали происходить драки «по идеологическому» принципу. Поначалу юные представители класса-гегемона просто отлавливали на танцах или в парках тех, кто не соответствовал их представлениям о «настоящем советском человеке»: стиляг, битников, хипарей и прочих постоянных героев фельетонов и карикатур в журнале «Крокодил». «Рабочая молодежь» различными способами пыталась убедить всяких «педерастов» (как их назвал Никита Хрущев) в их неправоте: недовольных били, тут же обстригали припасенными машинками и, вдоволь поиздевавшись, отпускали. Правда, все чаще «неформалы» (это понятие вошло в обиход гораздо позже, в конце 80-х годов) объединялись и давали отпор тем, кого они именовали «гопниками» (это слово происходит от сленгового «гоп-стоп», обозначающего уличное ограбление), серьезный отпор. Противостояние «гопники» — «неформалы» достигло своего апогея к концу 80-х, когда оно приняло такой размах, что его разрешили «заметить» прессе.
«Мама, я любера люблю…» — очень актуальная в те времена песня группы «ДДТ»… В народном творчестве это явление находило живейший отклик. Вот характерный анекдот тех времен:
«Приехали как-то в Москву трое парней из далекой мордовской деревни. Идут, значит, по Арбату, а навстречу им гопники лысые.
Гопники спрашивают у первого:
— Откуда, кто такой?
— Москвач!
Бах — и второй лежит на асфальте тоже с разбитым FACЕом.
— Ну, a ты кто?
— Та чего уж там, ляпи!»
Действительно, многие помнят волну насилия, поднявшуюся в перестроечные годы, и связанное с ней понятие «любер». Люберами сперва называли себя громилы-культуристы из подмосковного города Люберцы, поставившие непростую задачу — стереть всю «неформальную нечисть» (металлистов, панков, брейкеров, хиппи, рокеров, фанатов) с лица советской земли. Позже люберами стали для общественного мнения их боевые товарищи из Долгопрудного, Казани и Набережных Челнов, чем любера были весьма недовольны. Все они носили определенную униформу: широкие полосатые или клетчатые брюки, пролетарские кепки, кожаные куртки со значком Ленина на воротнике. Самой обычной практикой стали регулярные «приезды» люберов, «Казани» или «Челнов» в столицу. Причем о прибытии заранее информировались представители неформалов, чтобы успели собрать силы и оказали достойное сопротивление. «Казань приехала!» — подобный клич проносился по всем московским тусовочным местам, и каждый панк или металлист, способный держать «розочку» от бутылки или деревянный дрын, отправлялся на заранее обозначенное поле битвы.
Тем, кому в то время было от 12 до 20 лет, хорошо помнят побоища, происходившие на Арбате, площади Маяковского, улице Горького, Пушкинской площади, на Казанском вокзале. Кардинально изменились «правила игры» по сравнению с «благородными 50-ми». Все научились махать ногами, подобно героям видеофильмов, стали добивать лежачих, бить по паху, использовать опасные бритвы.
События конца 80-х отражены даже в кино; известная драма Валерия Рыбарева «Меня зовут Арлекино», вышедшая в 1988 году на «Беларусьфильме», рассказывает о банде подростков из небольшого поселка, воюющих с неформалами.
80-е годы… Я в эти годы только родился (в 1980 году) и мало чего помню на эту тему… а времена были веселые… Жизнь молодежи того времени хорошо описывается в книгах Владимира Козлова — «Гопники» и «Школа». В «Гопниках» действие происходит во время перестройки и первого появления гласности.
Вот как описывает типичное столкновение тех лет В. Козлов в повести «Гопники»:
«Приехали. Всей толпой вываливаем из троллейбуса и идем к клубу. На площади перед клубом уже стоит какая-то "банда" — человек пятьдесят.
— Это ленинцы, — говорит Обезьяна. — Готовьтесь. Будем пиздиться.
Мы идем прямо на них и орем: "Ну что, готовьтесь", "Счас вам пиздец", "Ленинцы-хуенинцы".
Когда подходим близко, начинается мочилово. Мне кто-то бьет ногой по почкам, я падаю и получаю еще раз — но несильно — по спине. Вскакиваю на ноги и начинаю махаться с каким-то маленьким толстым "ленинцем". Рядом Вэк ногами добивает другого "ленинца" — его сбил с ног Цыган. На Клока напали сразу двое, и он отмахивается от них.
— Менты! — кричит кто-то. Визжит сирена.
— Все, мир! Стелим ментов! — кричит Обезьяна.
— Хорошо, ладно! — говорит высокий здоровый пацан-»ленинец», их «основа».
Менты выскакивают из «бобика». Один орет:
— Ну-ка, быстро разойтись, что такое?
— Сзади заходите! Окружаем ментов! — кричит Обезьяна.
К "бобику" со всех сторон бегут пацаны. Мент тянется к кобуре, потом убирает руку и лезет обратно в машину. За дверь уже схватились, не давая ему ее закрыть.
— Заводи, еб твою мать! — кричит мент. — А ты вызывай подкрепление!
Водитель пытается завестись. Дверь отламывается, и руки тянутся к менту. Он выхватывает пистолет и направляет на нас.
— Назад, блядь, пидарасы. Убью, на хуй!
— Ни хуя себе, а я думал, у него там тряпки, — говорит Цыган. Видно, что он на самом деле удивлен.
Толпа отступает.
— Заводи ты, еб твою мать!
«Бобик» заводится, но ехать некуда — со всех сторон машину окружает толпа пацанов. «Ленинцы» перемешались в ней с нашими — «рабочими».
— Бей им окна, блядь! — орет Обезьяна.
— Я тебе разобью счас. Хуярь по толпе, дави их, на хуй! — говорит мент водиле.
«Бобик» трогается. Несколько человек выскакивают прямо из-под колес. Со всех сторон по машине молотят кулаками и ногами, стекло в боковой двери разбивается.
— Вам пиздец! — кричит мент. Мы хохочем. Машина вырывается из толпы, несколько человек бегут за ней.
— Ладно, до следующего раза, — говорит «ленинский» основа Обезьяне.
— До следующего.»
Свидетельства очевидца:
«В начале и середине 80-х годов очень распространены были драки район на район. Такой мелкотравчатый шовинизм. Каждый район имел свое обозначение, например, соседний с моим носил название "Три банана"(там находилась школа № 222), рядом пятиугольником стояли пять домов, образовывающих "Пентагон", у кинотеатра "Волга" жили "волгари" а наш район почему-то назывался "Израиль" (мне никто так и не смог объяснить, почему).
И вот мы ходили толпами на чужие территории бить местных, а они наносили ответные визиты нам. Время от времени "забивались стрелки" на небольших площадках (конечных остановках автобусов) или на близлежащих стадионах. К этим экшнам серьезно готовились, несли с собою металлические пруты, палки с гвоздями, велосипедные цепи. Побоища были скоротечными и очень жестокими, случались жертвы и покалеченные.
