Только после того, как возмущенная общественность забеспокоилась всерьез (было несколько смертельных случаев и громких грабежей), менты изменили свое отношение к люберам.
А я милого узнаю по походке…
На заре движения (в конце 70-х) любера носили спортивные штаны на подтяжках, футболки и кеды или домашние тапочки. Короче, шлялись в одежде для спортзала. Так ходили и по люберецким кабакам, так стали и в Москву ездить — для начала в «Метелицу». Было такое легендарное заведение на Калининском проспекте, теперь это казино на Новом Арбате. К середине 80-х форма стала презентабельнее: появились широкие штаны в крупную клетку и кепочки-малокозырочки.
Одним из принципиальных символов на раннем этапе для люберов были нагрудные значки с изображением Ленина. Это, ясен пень, был элемент маскировки. Такой значок сильно деморализовывал врагов: неформалов — потому что они привыкли считать соответствующую атрибутику символом государственности и его слуг. Терялись… Менты путались по той же причине. И на каком-то этапе из-за этих значков патрульные милиционеры принимали люберов за комсомольских дружинников.
Устроив несколько раз побоища в кафе и барах, любера создали некоторым из них крайне дурную репутацию. Многие местные стали бояться ходить в заведения. Фактически «люберскими» стали московские кафе «Времена года», «Витязь», «Глория»… (как в наше время никто из нормальных людей не сунется в «бандитскую» точку). В самих Люберцах пацаны отвисали в безалкогольном (тогда как раз шла борьба с алкоголизмом) кафе «Славянка». На дискотеки там набивалось по сто-двести качков. Разогревшись, многие из них рулили в Москву, останавливая порой рейсовые автобусы, выгоняя пассажиров и принуждая водилу везти их в город.
Вспоминает один из спартаковских фанатов ОМ:
Расскажу я вам сегодня про люберов и наших с ними пересечениях. Банда у них была огромная. Представьте город и окрестности, напичканные качалками в каждой подворотне! Мода была своя — однотонные, также и полосатые, реже клетчатые, широкие штаны, кепки, как у рабочих лондонских доков, рубашки цветные, иногда — олим-пийки(!), майки с огромным вырезом на шее. Если учесть, что влияния Запада не было вовсе (домашнее видео только пробивало себе дорогу), то движение можно считать уникальным. Что было до этого? Фанаты и металлисты. Последние расплодились в 84 году, когда репрессии на стадионах вызвали отток молодежи с трибун. Я помню времена, когда Спартак собирал в Лужниках на матче первенства всего 1000 зрителей! Концерты металлистов проходили с большим размахом, а рост наших доморощенных групп данного направления способствовал росту соответствующей аудитории. Раз появились волосатые, обвешанные цепями металлисты, то неминуемо, по закону жанра, должны были появиться их оппоненты. И через год таковые были, как гоблины и орки, выращены в подвалах подмосковных Люберец. Но если рокеры, фаны и, наконец, металлисты достаточно демократические движения, с определенным стилем внутри самих себя, но без каких-либо определенных требований к одежде, прическе, поведению, стилю общения других людей, то вновь родившееся течение «люберы» было очень консервативно и эгоистично. Они не признавали длинный хаер, кожаные куртки, деним, пирсинг, любую атрибутику, западную культуру и, в общем, всякое идолопоклонничество. Такая псевдопатриотическая идеология могла бы распространиться по России, не будь столь агрессивной и нелепой. Вдобавок ко всему, у групп качков не было четкого единого руководства, слаженности действий и смышленых лидеров. Все были похожи, равны и ориентировались больше на эту сиюминутную моду, а не на идею. Акции показательных стрижек и избиений неформалов, продемонстрированные в «Арлекино», срисованы с «люберских». Однако сила никогда не побеждала разум, и никогда ей его не победить.
Почему мы не участвовали в разборках с «люберами»? Во-первых потому, что нас не считали врагами (да и в то время фанатов то было очень мало), во-вторых многие из Люберец сами болели за Спартак и за футбол, в-третьих фанатов «любера» уважали больше чем металлистов и панков (для них спорт был свят, и как бы для нас тоже).
Случай в парке
Местом дислокации в столице «любера» выбрали ЦПКиО. Понятно почему. Здесь и себя можно показать, и приключений найти массу. К середине 86 года «любера» достигли пика «активити» и по-прежнему были опасны. Встречи с ними не сулили ничего хорошего любым молодым людям.
В том же году, на одном из матчей познакомились мы с бритишами, фанатами «Челси». Они работали тут, что-то комъюникейтили. Мы часто встречались, ходили на соккер. Один раз даже я товарищеский матч Спартак-Челси организовал. Разумеется, мы выиграли 10:6. Вот, поехали мы с ними как-то перед матчем дерби с Динамо пить пиво в Парк Горького. Оттуда потом через мост было легко попасть в Лужу. Взяли пару-тройку ящиков «Ячменного Колоса» в кафе, отошли вглубь парка, ближе к Нескучному саду. Нас было чел 10, из них две девчонки-англичанки. Отдыхаем. Вдруг смотрю на дорогу: идут. Неисчислимо! Красные штаны. Два раза «КУ». Подходят и спрашивают: «Вы кто и что тут делаете?». Все такие круглые, лысые, плечистые, трезвые. Окружили тройным кольцом. А надо сказать, мы так уже захмелели, кто стоит, кто на траве лежит. Серега Н. говорит: «Мы пиво пьем и никого не трогаем». И добавляет: «Пока». Я, видя обработку полученной информации их некачественными мозговыми процессорами, совсем добиваю: «У нас все мероприятия еще впереди». Тут они переглядываются и спрашивают: «Какие мероприятия? Концерт?». «Какой еще «концерт», — отвечаю, — ф у т б о л, дядя, «Спартак» — «Динамо»! А мы — фанаты». Достаю из рюкзака полосатую розетку и верчу у носа любопытного «любера». Он отошел, что-то перетер с друзьями.
Те ему закивали, подтверждая, что, дескать, точно, футбол сегодня имеется. Тут Джон, «один из…», спрашивает на своем талмудском: «Who are them?». Главный сразу заинтересовался: «А что это за перцы? Американцы?». «Нет, это «хедхан-терс», — делаю ремарку, — фанаты «Челси». Англичане, то бишь. Не слышали о таких? Вся Европа знает». Чел явно не слышал, но английский язык коробил ему душу. Он еще спросил что-то про наших друзей и, видимо подумав, что «охотники за головами» чем-то им родственные натуры, свистнул, и все его бойцы так же внезапно убрались, как и появились. Все посчитали такой исход нашей победой и славой фанатизма. Видя некий испуг и в тоже время любопытство на бледных лицах выходцев из туманного Альбиона, я предложил взять еще пенящегося янтарного напитка. Взяли еще. Бриты, до этого не особо доверявшие свои прогиннессенные желудки нашему «Колосу», теперь вкачивали его вовнутрь более уверенно. Обсуждая как мы ловко отшили лошковых «люберов», и, объясняя «отсталым» бритишам кто это такие, отдыхаем дальше.
Глядь, с другой стороны к нашей поляне подтягивается такое же неисчислимое войско, только закованное в кожу и металл. В руках у многих колья. Впереди шли хорошо прикинутые люди, явно выделяющиеся на фоне основной массы. То были рокеры «Хирурга», впоследствии «Ночные Волки». Они подошли к нам и в отличие от предшественников не стали задавать вопросов кто мы, а сразу спросили: «Люберов не видели?». Говорим, что десять минут назад подходили какие-то инопланетяне в клоунских штанах и вырубленные как языческие исполины, может быть «любера» и есть. Оказывается, сегодня металлический концерт в «Зеленом Театре» и мы, жалкие ламеры, разместились на том самом «Куликовом поле», где руководителями сих двух чудных концессий была забита «стрела». Побросав, или вернее передав в наследство всю пустую тару металлюгам, мы побрели к южному выходу. Тут из леска, что на пригорке над набережной, как в последнем «Властелине Колец», с дикими воплями армия «люберов» обрушивается на оппонентов. Вау! Во время прочувствовать ситуацию и покинуть дурное место — это тоже искусство! На лужайке, где мы только что мирно бухали и тихо беседовали, сейчас шел бой! Это было так неожиданно и трудно осмыслимо, что должно было пройти некоторое время, чтобы народ мог прийти в себя. На встречу нам бежали еще какие-то отряды в черных майках, но они не в силах были соревноваться в скорости с милицейскими газиками, которые как муравьи на сахар устремились отовсюду к району боевых действий.
