- Юра! Юрочка, - слезы текли по ее щекам, - я не понимаю этого. Как так?
Моя мать хочет меня продать. Я ей безразлична.
Русские молодые бизнесмены тоже входили в число избранных. Однажды мать заперла дочь дома. Ждала денежного жениха. Та вырвалась. Полуголая выбежала на улицу. К нему. Успокоил. Любил. Очень любил. Особенно в разлуке - его забрали в армию. Она так сдружилась с семьей Юры, что приходила к ним как к родным. Пообщаться. Поболтать. Поделиться впечатлениями, переживаниями и мечтами. О нем. Когда родители ездили к сыну на место службы, она всегда ездила с ними. Их встречи были моментами истинного счастья. Настоящего счастья. Письма, которые он писал ей, а она писала ему, были их душа и сердце, вылитые на бумагу. В ожидании, в грезах о любимой у Юры прошло полтора года. Осталось шесть месяцев. Всего лишь шесть месяцев. Как раз тогда от нее перестали приходить ответы. На одно, на второе, на третье его письмо. Опять ничего, он лежал в казарме. Думал. Объявили, что к нему приехали. Выбежал на улицу. Это были родители. Ноги его подкосились. Без нее. Теперь без нее. Сердце взвыло болью. Разговор с родителями не клеился. Никто не хотел начинать этой главной темы. Томительное молчание прервала мать:
- А, может быть, это к лучшему?..
Невозможно передать того, что творилось у паренька на сердце. Каждый день, каждый час, каждая минута были мукой. Душа плакала. Разрывалась. Успокоить ее было некому. Захотелось безразличия и забытия. Так начинается героин. В 24 года Юра умер. Когда-то это была настоящая любовь. Наркотики – это самоубийство. Энергетика распада. Любые наркотики. Для любого человека. Красный имел все. Машина. Хата евроремонт. Ловэ. Девки. Клубы. Дачи. Сауны. Рестораны. Один раз попробовал героин. Понравилось. Повторил. Третий раз, четвертый, пятый. Сторчал хату. Сторчал машину. Сторчал деньги. Сторчал все. Героин. Только героин и больше ничего. Опустился. Его перестали уважать, с ним перестали здороваться. Да и сам он уже перестал замечать людей. Несколько раз делал себе передозы, но не подыхал. Откачивали. Однажды на ломках пришел к барыге. Треники, задрипанная курточка, шапка-петушок. Хотел взять порошок в долг. Не дали.
- Ты нам, итак, должен, дружок.
Это был центровой подъезд, там все легко брали Н., поднимались на два этажа, вмазывались и выбрасывали шприцы в окно. Козырек, нависающий над выходом из подъезда, был постоянно завален грязными баянами с кровью всех нариков Района. Склад использованных приборов. Красный снял курточку, кое-как пролез сквозь узкое окно, выкарабкался на этот козырек, стал подбирать чужие использованные шприцы и в надежде хоть на что-то колоть себя остатками. Кульминация судьбы. Человек и его пустота, которую надо чем-то заполнить. Шприц за шприцом. Игла за иглой. Кайф. Через два дня рука опухла, посинела и покрылась карбункулами. Классический катаклизм. Заражение крови. Он совершенно один целые день орал от боли в каком-то героиновом притоне, а потом умер. Наркоманы выбросили его тело в подъезде. Брукс тоже умер от героина. Когда-то он увлекался электронной музыкой, хотел стать ди-джеем, искал свой внутренний мир. Попробовал наркотик. Понравилось. Стал колоться. Однажды пошел в туалет, догнаться, вмазался, передоз. Умирал 3,5 часа. Бедная зашуганная наркоманами старушка-мать боялась открыть дверь. Атлет жив, я знал его давно. Тренажерные залы в школе, потом плотно сидел на героине, сейчас слез. В последнее время мы несколько раз обкуривались его травой. Когда закрыли несколько точек и стандартные пути покупки наркотиков перестали функционировать, то сразу же начинается поиск новых вариантов, поэтому я дал Атлету денег на пять граммов гашиша.
- Да, - исушающе говорил он, - знаю, что барыг прикрыли, но я обладаю выходами на человека, он не для всех торгует, только для своих, и могу тебе по старой дружбе помочь.
- Качество?
- Выше среднего. Мы вчера дунули из этой партии, я не смог даже говорить по началу.
Марихуана – это красивая жизнь. Просыпаешься утром, и все вокруг как-то не так – вода из кранов громко капает, полы мерзко скрипят, лифт невыносимо долго едет вниз, люди на улице раздражают, сам я какой-то не такой – а забьешься в подъезде у мусорного бочка, выкуришь косяк, и только тогда жизнь начинает устраивать. Поэтому многие из тех, кто ее курят, курят ее по несколько раз в день.
- Во сколько встретимся? - мне всегда не терпелось получить по быстрее вожделенную дозу наркоты, - через часок?
Ожидание кайфа, за который уже заплачены деньги, тяжко.
- Нет, через часок не получится. Давай, вечером. В восемь. В баре «Урга».
- Договорились.
Следующие пять часов я не мог ни на чем сосредоточится. Наконец-то близка долгожданная встреча. В кабаке полупусто, сажусь за барную стойку, жду. Атлета нет. Это нервирует. Очень не хочется верить в его неуважение и безразличие ко мне, но опоздание в мире наркотиков, особенно того человека, с кем впервые имеешь дело такого рода, часто попахивает обманом. С каждой минутой сомнения в том, что сегодня я увижу Атлета, неумолимо растут. Через пол часа я уже уверен, что меня кинули, но продолжаю ждать и надеяться на нелепую его задержку. Дверь бара открывается, всматриваюсь очередной раз в лицо входящего, не он. Не могу представить, что делать дальше. Больно. Вера в людей весомо сточена. Без внимания это оставлять нельзя. На следующий день прихожу в «Ургу» с ножом в кармане, высиживаю часа три, хочется, чтобы Атлет заглянул сюда попить пива. Преступники ведь всегда возвращаются на место своего преступления. Атлета нет. Теперь его надо искать. Близкие люди, кому я рассказал сей нелицеприятный факт, ограничивались словесным сочувствием, свою помощь в выбивании долга не предложил никто. Дружба представилась мне в те дни всего лишь очередной иллюзией, созданной человеком, чтобы жить в спокойствии и счастье, а как только в спокойный мир приходит напряг, то этой иллюзии приходит конец. Реальность разбивает мечты. Напрягаться ведь никто не любит, тем более для чужого, на самом то деле, человека, у которого свои какие-то дела и свои ошибки. Пытаясь исправить свои ошибки, я навел об Атлете кое-какие справки.
- На той неделе, - сказали мне, - он Психа на золото кинул.
Это немного успокоило. Я перестал ощущать себя самым слабым звеном. Пострадавших было не мало. Нож перекочевал из кармана обратно в ящик письменного стола. Скорее всего, Атлет был в бедственном положении, героин ежедневно требовал финансов, он обманывал всех, кто хоть немного доверял ему по старой дружбе. Вопиющий обман перестает вызывать мощное негодование и подталкивать к мести, когда он не конкретен, а повсеместен. Личное достоинство унижается особо глубоко на фоне других, но когда фон так же втаптывается в грязь, то нанесенные оскорбления воспринимаются более спокойно. Кидать всех – это, значит, не кидать никого в отдельности. Получить обратно деньги я уже не помышлял, но посмотреть Атлету в глаза было необходимо. Не найдя его на улицах Района, я пошел к нему домой. Звонок, глазка нет, дверь открыла мама.
- Здравствуйте, Атлета можно.
- А вы по какому вопросу?
- Я к нему, а не к вам.
