Элрик рубанул своего противника с плеча, и тому пришлось отступить.
— Я не умру, пока не сорву поцелуя с губ Марион, — простонал Элрик, тяжело дыша.
— Ради богини, — возмутилась Элис, — прекрати болтать об этой кукле и сосредоточься на бое, а я пока наведу туман.
Элрик вместе с товарищами окружили Элис, чтобы заслонить ее, пока она будет вызывать туман для прикрытия их отступления.
В Центральном парке жизнь протекала гораздо более мирно с тех пор, как Браннок наладил отношения с ганскими феями. Ему удалось объяснить, кем были он и его друзья, откуда они явились и почему, а также извиниться за все былые недоразумения.
Ганские феи со свойственным их народу великодушием приняли все объяснения и извинения, и теперь троим английским феям и двоим ирландским дозволялось свободно приходить и уходить по собственному желанию. Мейв, Падриг, Лепесток и Тюльпанка стали частыми гостями Гарлема. Браннок тоже иногда захаживал, но большего всего он любил проводить время в кустах со своей новой подружкой Окарко, феей, наделенной черной кожей, черными крыльями, черными глазами и чудесным даром утешать одинокого путника.
Все были рады, за исключением Окейли, старейшины племени. Ей не нравилось, чем пахнет воздух. Откуда-то издалека приближался очень странный запах. Какой-то легкий ветерок с запада не давал ей покоя. Хотя они легко расправились с наемниками, Окейли чуяла, что беды их на этом не кончатся.
Она поделилась дурными предчувствиями с парковыми феями и попросила их рассказать как можно больше о корнуоллском короле Тале.
— Как вы думаете, он может на нас напасть?
Точно этого никто не знал, но казалось возможным. Его маг, или главный инженер, как он теперь любил себя называть, мог навести через океан сколько угодно лунных радуг — хватило бы на целую армию.
Ганских фей было сто пятьдесят. Такого масштабного нашествия им не отразить.
— А итальянцы и китайцы?
Окейли призналась, что ей неизвестно их количество, но вряд ли другие племена значительно превышают в размерах ее племя. Жизнь в парках не способствовала росту фейского населения, ведь особенно расселяться было некуда.
— Не представляю, где нам найти столько же воинов, сколько, по вашим словам, есть у Талы.
Они попытались вообразить, что в Центральном парке высаживается все английское войско. Перспектива была безрадостной.
— Что ж, — сказала Окейли, — надо решить, что делать, если они действительно на нас нападут. Быть может, нам просто следует бежать. Неплохо бы узнать, что по этому поводу думают другие нью-йоркские феи. Мы, правда, раньше не общались, но теперь я приняла решение пойти к ним и поговорить.
— Странно, — заметил Падриг. — Феи приезжали сюда вместе с людьми из Ганы, Китая и Италии, но похоже, из Ирландии нет никого. Ведь в Нью-Йорке много ирландцев, я точно знаю. Почему, интересно, с ними не приплыли их феи?
— Может, не смогли оставить прекрасные зеленые поля и леса? — предположила Мейв.
— Или, может, так напились, что не смогли забраться на корабль? — предположил Браннок.
— Что ты сказал? — воинственно переспросила Мейв. Если бы не Окейли, эта перепалка бы переросла в крупную ссору. У нее была такая сильная и успокаивающая аура, что выйти из себя в ее присутствии было просто невозможно.
Окейли отправилась готовиться к путешествию на юг — в китайский и итальянский кварталы. Мейв же, недовольная замечанием Браннока, заявила, что пойдет искать ирландских фей.
— Если здесь обнаружатся другие О'Брайены, корнуоллская армия нам не страшна.
Целый день Хизер ворчала на Динни и пыталась изобрести какой-нибудь способ вернуть ему расположение Керри. Когда он заиграл на скрипке, Хизер обругала его неумелые попытки и заявила, что Мораг права: он позорит весь Макинтошский клан, и что если это «Дьявол в гостях у портных», то она тогда — котелок каши.
Когда Динни принялся слушать кассету «Бэд Брэйнз»,
[26]
она сказала, что если ему эта музыка не нравится, то значит, у него на нее просто мозгов не хватает, и пусть он лучше сидит и упражняется на скрипке.
В общем, день был напряженный. Хизер включила было бейсбол, но тут же в раздражении выключила, потому что менеджер «Янки» сделал только хуже своей команде, вступив в ожесточенный спор с арбитром. Она со стоном пожаловалась, что нигде не найти ни капли настоящего солодового виски и чуть не обвинила в производстве «Джека Дэниэлса» лично Динни.
Затем она снова включила бейсбол и успела увидеть, как «Ред Сокс» достигли последней базы.
— К черту. Мерзкий день. Не знаю, что делать. Идиот ты, Динни, и больше никто, и не видать тебе Керри как своих ушей.
Динни сгорбился в кресле и ничего не ответил на эту тираду: он и сам был мрачнее тучи.
В дверь постучали.
— Привет, Динни, — сказала Керри. В волосах у нее были цветы, а на лице сияла улыбка. — Пойдем куда-нибудь сегодня вечером?
После ее ухода Хизер осталась в полнейшем недоумении. Неужели Динни стал настолько неотразимым, что продолжал нравиться Керри даже после того, как повел себя так отвратительно?
— Ха-ха, тупая гномиха, — потешался Динни. — Вот и все твои расчеты и опасения. Она вовсе не обиделась, она прямо-таки дверь с петель сносит, лишь бы назначить новое свидание… Так точно, сэр. — Динни поклонился своему отражению в зеркале. — Эта девушка с первого взгляда видит стоящий кадр.
А на другой стороне улицы Мораг пыталась влезть в окно с пакетом конфет и прекрасным цветком желтой форситии.
— Я бы не стала тебя упрекать, если бы ты решила никогда больше с ним не встречаться, — проговорила она радостно, вручая Керри подарки.
— Ну что ты, — ответила Керри. — Я же обещала помочь тебе вернуть скрипку!
Керри устала, сил у нее было немного, поэтому Мораг сама занялась обработкой форситии. Цветочный алфавит, разложенный на полу в окружении самых больших ценностей Керри, выглядел так чудесно, что непременно занял бы первое место — лишь бы только удалось его завершить.
ТРИДЦАТЬ ОДИН
Чезаре, Луиджи, Марио, Пьеро и Бенито сидели вместе с Хизер на телевизоре в ее любимом баре. Телевизор был сравнительно большим, но для шестерых места на нем было маловато. Впрочем, итальянцы ничего не имели против того, чтобы оказаться поближе к Хизер, хотя в глубине души каждый мечтал остаться с ней наедине. Все поклонники были очень изобретательны, и поэтому ни один не мог улучить минутку, чтобы побыть с нею с глазу на глаз.
Итальянцы пили виски без особого удовольствия, но поскольку Хизер пообещала, что очень скоро они его распробуют, они мужественно терпели. А когда она извинилась, что в баре нет хорошего шотландского солодового, они пообещали поискать его на следующий день, поскольку их фейский род состоял в дружбе с поставщиками этого бара.
