Я никогда задумывался о Бишопбриггсе — разве только думалось, что это скучное место, где ничего не происходит и некуда пойти. Много лет спустя, уже переехав в Лондон и опубликовав книги, я отправился в Глазго на встречу с читателями.
— А муниципальное жилье в ваших книгах о Брикстон–стрит — такое же, как муниципальное жилье в Глазго? — спросил кто–то.
Я ответил, что нет, другое, и к тому же я никогда не жил в муниципальном жилье в Глазго. Я вырос в полуотдельном доме в Бишопбриггсе. Тут зал засмеялся, потому что, видимо, считалось, будто Бишопбриггс — довольно богатый район, и там растут не так, как в настоящем Глазго. С этим не поспоришь.
Черри вернулась с кухни с чайником и игрушечным роботом. Я застонал. Похоже, не было ни одного некрутого, неклевого поступка, который не совершила бы эта девчонка. Мы собирались поговорить о концерте, а не играть с заводными роботами.
— Он работает? — спросила Черри.
Зед покачал головой.
— Где ты его взял?
Зеду явно было не по себе, и я его понимал. Даже самый клевый парень в школе не хочет, чтобы малолетние девчонки спрашивали его об его игрушках.
— Дядин подарок, — пробормотал он. — Он никогда не работал.
Мы все уставились на Черри, пытаясь дать ей понять, что это неподходящая тема для разговора. Черри не обращала внимания и стала исследовать робота под разными углами, пихать его по полу, чтобы загорелись лампочки.
Мы обсуждали, кто еще пойдет на концерт. Собирался двоюродный брат Сюзи Колин.
— Они ему не нравятся, но он не хочет пропустить такое событие.
Дженни, приятельница Зеда, которая работала в городе в цветочном магазине, тоже собиралась. Более того, она готовила цветочные композиции для гримуборной.
— Если ей удастся задержаться с цветами подольше, она сможет увидеть и группу.
Мы знали много людей, у которых были билеты — у школьных приятелей и у всех университетских студентов, которых знал Зед. Подружка Сюзи Изобелл должна была приехать из Инвернесса и привезти с собой тринадцатилетнего брата.
— Ты не можешь отдать его починить? — спросила Черри, размахивая роботом. Мы с Грегом фрустрированно поджали губы. Надо отдать Черри должное — игрушка была что надо. Робот был не магазинный — Зедов дядя сделал его в своей мастерской в подарок племяннику на именины много лет назад.
Зед пожал плечами:
— Он никогда не работал.
Черри болтала и болтала о роботе и ставила Зеда в неудобное положение. Я мысленно обматерил ее и снова перевел разговор на «Лед Зеппелин»:
— Как ты думаешь, они споют «Обрыв связи»? Я слышал, его выкинули из программы.
— На «бис» они его поют до сих пор, — сказал Зед авторитетно.
По дороге домой мы с Грегом накинулись на Черри за то, что она такая идиотка.
— Дался тебе этот игрушечный робот? Зеду было неудобно.
Черри расстроилась, и, казалось, вот–вот расплачется. Мы ее не утешали.
Позже Сюзи сказала нам с Грегом, что Зеду было не по себе из–за робота не потому, что это было ребячество, а потому, что его отец обещал робота починить, но так и не удосужился. Робот провалялся сломанным много лет, пока Зед не вырос.
СОРОК ДВА
Мы с Грегом сидели ночью в парке. Вдруг из темноты к нам подошли трое юнцов и уставились на нас. Я занервничал. Они явно не лучились дружелюбием. Подойдя вплотную, они спросили:
— Сигареты есть?
Мы с Грегом покачали головами. Юнцы стали обшаривать наши карманы, что было унизительно, хотя я не слишком переживал бы из–за этого, если бы нам удалось ускользнуть не поколоченными. Они нашли сигареты и у меня, и у Грега, забрали и их, и спички, и несколько монет, которые у нас при себя были. Один из юнцов показал пальцем на Грегову вышитую футболку и отпустил несколько глумливых шуточек. Ни один уважающий себя человек не позволил бы незнакомым людям так над собой издеваться. Никто. Кроме нас с Грегом. Мы даже не попытались устроить драку. Мы никогда не умели драться и нас вечно колотили.
Видя, что мы настолько беспомощны, они стали терять интерес. Колотить нас было скучно. Они ушли во тьму, прикуривая на ходу.
Один из них бросил через плечо:
— Спастики.
«Спастики» было распространенное оскорбление.
Мы с Грегом полностью оплеванные, пошли к выходу. Там на дороге возле парка стояли Сюзи и Черри, они все видели. Мы с Грегом были раздавлены. Нам было неважно, что мы не можем защитить себя от хулиганов, и подобные случаи мы принимали философски, но не когда на нас смотрят наши друзья. Не когда на нас смотрит Сюзи, в которую мы влюблены и которую мы хотим покорить. Не когда на нас смотрит Черри, которую теперь, когда она видела нашу слабость, мы ненавидели еще больше.
— Их было трое, — промямлил Грег, пытаясь дать понять, что не имей они численного превосходства, мы бы оказали сопротивление. Это прозвучало убого. Я не стал оправдываться.
Сюзи и Черри от души сочувствовали. Но легче нам не становилось. Поскольку дурные чувства к Сюзи испытывать было невозможно, я выместил зло на Черри и грубил ей, пока не пошел один домой и не уселся у себя в комнате слушать «Лед Зеппелин». Я поставил их третий альбом, там было много акустических композиций — это очень успокаивало. Хотя иногда «Лед Зеппелин» прикидывались воинами–викингами, чаще всего они просто любили петь песни о любви или о сексе. Это меня вполне устраивало. Я никогда не ждал от песен чего–то большего.
Никто никогда больше не упоминал о том случае, но я еще долго переживал унижение. Я пытался притворяться, что не три юнца ограбили меня, а все Чудовищные Драконьи Орды Ксоты, но это мало помогало.
Интересно, думал я, а участников «Лед Зеппелин» тоже когда–нибудь обижали в школе. Может быть, хотя представить себе такого я не мог. Им все равно теперь не стоило об этом беспокоиться. Теперь у них есть Питер Грант, который их защищает. Питер Грант был менеджер группы, массивный мужчина со зверской репутацией. Он всегда заботился об их безопасности. И он заработал для них много денег своим изощренным умением вести переговоры.
«Спастик» было не только оскорблением. Этим словом также обозначались больные церебральным параличом. Была даже благотворительная организация под названием «Спастическое общество». Позже, когда слово вышло из употребления, организация сменила название на «Ассоциацию церебрального паралича». Но общепринятым оскорблением слово оставалось еще долго.
СОРОК ТРИ
Я купил билет 10 ноября. Концерт был намечен на 4 декабря. К концу ноября я почувствовал себя очень неважно. Стресс начинал сказываться. Я все никак не мог поверить, что они и вправду появятся. Не раз бывало, что банды, на которые я покупал билеты, не приезжали. Если бы не приехали «Лед Зеппелин», знаю — я бы не вынес.
