Я не хочу, чтобы сложилось впечатление, что Манкс не любит ребенка. Любит. Она просто ненавидит свою жизнь.
Манкс говорит, что особенно ей не нравится стареть.
— Жизнь моя кончилась. Я больше не увижу ни одной группы и не потанцую в клубе. И больше не смогу съездить ни в Таиланд, ни в Индию, ни в Австралию.
Еще Манкс страдает от очень распространенной проблемы — она казнит себя за свою депрессию. Чувствует себя виноватой.
— То, что я не смогу больше путешествовать или слушать группы, не должно меня вводить в депрессию. Наверно, я очень поверхностная личность.
Я пытаюсь уверить Манкс, что она не поверхностная. Манкс не уверяется.
— Я разжирела и опустилась. Я выгляжу ужасно. Даже если бы я и могла куда–то пойти, то не пошла бы. Что за смысл идти, когда так выглядишь?
Я беспокоюсь. Я вижу, что Манкс летит под откос и ей нужна помощь. Вскоре после рождения ребенка Манкс записалась на курсы компьютерной анимации в местный университет. Она ходит на них два раза в неделю, она берет задания на дом и делает их на своем компьютере. Я думал, это хорошая мысль, — до сих пор так думаю, но это вызывает у Манкс стресс.
— С чего мне вздумалось учиться компьютерной анимации? Вообще учиться? Глупость.
— Ты хотела, чтобы твоя жизнь развивалась в сильной позитивной манере.
Манкс возражает, что если она такое говорила, значит, в ту пору металась в родильной горячке.
— Я думаю, проблема в том, что ты больше не носишь шляпу Нефертити, — говорю я.
Она смотрит на меня, как на сумасшедшего.
— Шляпу Нефертити? Я ее не ношу уже сто лет. Как я могу ее надеть? Ты что, думаешь, я стану ходить с коляской в шляпе Нефертити? В моем состоянии? При том, как я выгляжу? Меня люди засмеют.
Манкс непреклонна, так что оставим. Я убежден, что ей стало бы намного лучше, если бы она снова надела шляпу Нефертити. Такое наверняка взбадривает.
Я делаю нам чай. Малахия сладко сопит на диване и выглядит умилительно. Манкс смотрит на коробку с книгами, которую я уже перетащил в гостиную.
— Ты что, не собираешься их открывать?
— Пока не могу себя заставить. Зачем я только согласился судить этот литературный конкурс!
— Скажи им, что передумал.
— Не могу, я уже потратил деньги.
Манкс посматривает в мое зеркало. Она довольна результатами своего «МакиСуперб Блеск для Лица». Достаточно довольна, чтобы купить еще и румяна для щек и для губ от «Бенефит», в качестве отблеска.
Я делаю комплимент по этому поводу:
— Отличный отблеск.
— Долго не продержится. Я вымотана. К завтрашнему дню отблеск исчезнет навсегда.
ВОСЕМНАДЦАТЬ
— Расскажи мне еще про «Лед Зеппелин» и Сюзи, — просит Манкс, что я и делаю.
«Лед Зеппелин IV» вышел ближе к концу 1971 года и весь следующий год группа провела в гастролях. Я читал об их шествии по миру в музыкальных газетах. В 1972–м они уже отыграли в Америке, Канаде, Японии, Австралии, Новой Зеландии.
Я сидел и грезил, как «Лед Зеппелин», вылетев из Валгаллы на своем могучем цеппелине, прилетают в Японию и вступают на сцену могучими воинами, каковыми они и являются. В те времена было легко мечтать о таких вещах. Так что когда «Лед Зеппелин» начнут полет из Валгаллы, что они сделают далее в этой книге, — это потому, что я так представлял себе музыку, будучи подростком.
В начале семидесятых банды часто пели о космических воинах. «Лед Зеппелин» в космические образы особенно не вдавались, их пристрастием были толкиеновские темы — эльфы, драконы, вперемежку с огромным количеством белого блюза.
Бо́льшая часть их стихов была о нелегких отношениях с женщинами.
Все это мне было близко. Я все свободное время изображал повелителя драконов, и будь у меня отношения с женщиной, думаю, они были бы нелегкими.
«Лед Зеппелин» никогда не стремились стать такой бандой, которая поет песни протеста. И это, я до сих пор уверен, говорит в их пользу. Что касается Зеда, то в своем фанатизме насчет «Лед Зеппелин», он зашел так далеко, так как только могут заходить отношения между парнем и его бандой. Стены у него были увешены «цеппелиновскими» плакатами, он обильно цитировал их тексты. У него были пленки с записями их выступлений на радио, где были песни, выпущенные на пластинках лишь двадцать лет спустя. У него был бутлеговский альбом их концерта в Японии, и он купил вышитый жилет — такой же, как на снимке Роберта Планта в «Нью Мьюзикл Экспресс». Иногда мне казалось, что после школы он станет членом этой группы — его просто втянет туда некий естественный процесс.
Впервые я увидел Зеда пьяным, когда ему было тринадцать лет. Мне было одиннадцать. Он пришел ко мне, когда моих родителей не было дома, и лег спать на мою кровать, пока не протрезвел так, чтобы пройти считанные шаги до своего дома. Когда я рассказал об этом Грегу, ему стало завидно, что мне удалось оказать услугу такому клевому парню, как Зед.
У Зеда была малюсенькая ложечка на цепочке, как он говорил — для кокаина; мы слыхали, такое бывает в Америке. Я очень сильно сомневаюсь, что в те времена в Глазго был хоть какой–нибудь кокаин, а если и был, до нашей школы он не доходил однозначно, но то, что у Зеда имелась кокаиновая ложечка, было еще одним важным обстоятельством в его пользу. Это придавало ему вид бывалого человека. Такого человека, который может подвалить прямо к «Лед Зеппелин» и пообщаться на интересующие их темы.
Я знал, что мое Драконье Войско их не заинтересует. Если бы нам довелось встретиться, я бы о нем не распространялся.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
Мне было четырнадцать, когда Зед стал гулять с Сюзи. Я был огорчен, когда это случилось. Грег тоже, хотя никто из нас не удивился. Слушая «Лед Зеппелин», мы уже поняли, что в отношении женщин жизнь простой не бывает. Я был уверен, что у меня никогда не будет девушки. Грег был не так пессимистичен.
— У меня все будет, как надо, через год–другой, — сказал он.
Мы обсуждали это, сидя в кафе, попивая чай и покуривая. Почти все остальные четырнадцатилетки — мы это знали — тоже курили.
— Я так и знал, что она ему понравится.
— Я тоже.
В прошлом году, обеспокоенный такой возможностью, я спросил Зеда, что он думает о Сюзи. Он пожал плечами. Я его понял. Всегда безопаснее дождаться каких–то поощрительных знаков от другого человека, прежде чем признаваться в своем интересе. Не знаю, какие поощрительные знаки подала Сюзи; это случилось, когда меня не было поблизости. В общем, теперь они ходили вместе и все тут. Мы с Грегом были подавлены, но что уж тут поделаешь — оставалось только сидеть и ныть.
Хотя Грег был моим лучшим другом, я радовался, что я вместе с Зедом, а не с Грегом впервые услышал название «Лед Зеппелин». Думаю, мне было лет двенадцать. Школа закрылась, потому что снегопад вызвал короткое замыкание. Мы сидели на скамейке перед рядом магазинов и бездельничали. Ребята помладше кидались друг в друга снежками. Я надеялся, что в меня никто не попадет. Не хотелось иметь дурацкий вид перед Зедом.
