Она кивала, но молчала. А он говорил, рассказывал ей про неизвестных ей людей – его приятелей или коллег, про то, как в детстве ходил в кружок юных конструкторов, целый год строил самолет, который на главных, решающих соревнованиях, взлетел, но зацепился крыльями за дерево. Артем привез ее к тому самому дереву и показал на ветку, на которой тридцать лет назад висел его самолетик. Она молчала и думала о своем – о том, что именно Муся будет вспоминать, когда вырастет, что надо отдать дочь на танцы, что у нее самой в детстве не было таких вселенских огорчений, которые бы она пронесла через всю жизнь. И ей было жаль, что их не было, что нет такого дерева, которое она могла бы показать Артему и рассказать свою историю.
– Ты меня совсем не слушаешь, – часто говорил он.
– Слушаю, – отвечала она. – Как у тебя на работе?
– Ты меня перебиваешь на самом интересном месте, – обижался он. – Я тебе про самолетик еще недорассказал.
– Рассказывай.
– Нет, уже не хочу. – Артем обижался, как ребенок. Татьяна чмокала его в щеку и говорила, что он лучший на свете.
Ей нравилось, что в те минуты, когда она с ним, ей не нужно нести ответственность, отвечать за свои слова и поступки. Можно взять его за руку и побежать по дорожкам парка или проскакать на одной ноге в нарисованные на асфальте, почти смытые дождем классики. Можно было не думать о том, как она выглядит со стороны и что о ней подумают люди. Ей казалось, что она пропустила какую-то важную часть жизни – в последних классах школы, в студенческие годы и сейчас, с Артемом, эти ощущения добирает.
Ей очень хотелось, чтобы он рассказал не про самолет, а про свою нынешнюю, настоящую жизнь. Как он познакомился с женщиной, с которой живет, что их связывает, как они вместе проводят выходные, вечера, куда ходят, почему он развелся с женой – матерью его дочери.
Однажды она уже задавала ему вопрос про личную жизнь – изменял ли он женщине, с которой живет, а если изменял, то с кем и почему и чем все кончилось.
– Ты все время забываешь, сколько мне лет, – ответил он. – Да, изменял, и не раз.
И это опять было не то, что она хотела услышать. Она ждала, что он скажет – она, Татьяна, единственная, и никакая не любовница, и что у них не «роман на стороне», а любовь. Настоящая.
Татьяна никак не могла понять, чем привлекла Артема, почему он обратил внимание именно на нее – совершенно обычную, среднестатистическую женщину, которая никогда не кружила головы мужчинам, не привлекала, не очаровывала, не соблазняла. Ей казалось, что, если он расскажет ей про себя, она лучше его поймет. Поймет, почему ему понадобилась именно она и почему он так дорожит их отношениями. Татьяна это видела, чувствовала и сходила с ума от счастья.
– Ты любишь ее, женщину, с которой живешь? – спросила Татьяна.
– Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я люблю дочь, – ответил Артем. – Тебе обязательно вербализировать чувства?
– Нет, не обязательно. Не хочешь – не отвечай.
– Я не умею отвечать на абстрактные вопросы. К тому же это запрещенный вопрос.
– Это не абстрактный вопрос. И запрещенных вопросов не существует – это бред.
– Как бы я на него ни ответил, ты задашь новые вопросы.
– Не задам. Я просто ревную тебя. А ты ревнивый?
– Скорее нет.
– Тогда почему?
– Что почему?
Татьяна не знала, «что почему». Почему он не бросит ту женщину, не приедет к ней под окна, не заберет ее с Мусей в свою жизнь? Почему она ждет от него того, что он ей никогда не обещал? Почему хочет, чтобы он что-то сделал?
– Интересно, через сколько времени ты начнешь бить меня половником по голове? – спросил он.
– Не знаю. Может, и вообще не буду, – ответила она.
Вечером дома Татьяна включила телевизор – шел фильм. Мужчина и женщина сидели в машине под проливным дождем. «Ты ее любишь?» – спросила женщина. «Я не знаю, как ответить на этот вопрос. Я люблю дочь», – ответил мужчина. Татьяна дернулась, схватила пульт и быстро переключила на другой канал. Еще три часа назад она точно так же сидела в машине под проливным дождем. «Неужели все так одинаково? – подумала она. – Одни и те же слова, одни и те же вопросы… ничего нового».
Она не знала, как назывался фильм, и не знала, чем в нем все закончилось, хотя концовка ее интересовала больше всего. Они поженились или остались в семьях? Хороший конец или плохой? Хотя что считать хорошим концом – условное счастье двоих на обломках судеб других? Или, наоборот, крепкая семья на руинах собственных чувств?
* * *
– Знаешь, я за тебя очень рада, на самом деле, – сказала Настя, когда они в очередной раз сидели на диване и шептались.
– Чему радоваться?
– Ты стала легче, что ли. А была, уж извини, занудой, такой же, как твой Макс.
Насте Макс никогда не нравился. Если они встречались, то обязательно устраивали словесную пикировку. Настя его подначивала, провоцировала, несла чушь с непроницаемым серьезным лицом. Макс «велся», заводился и отвечал всерьез, не чувствуя подвоха, издевки. Доходило до крика. Орал Макс, Настя хохотала и считала Таниного мужа «серостью» – закомплексованным, лишенным чувства юмора.
– Как ты вообще с ним живешь? Он же ужасно нудный. Я бы и двух дней не выдержала, – как-то сказала она Татьяне.
– Поэтому ты и не замужем, – обидевшись, ответила Татьяна.
– Наверное. Не могу жить с идиотом.
– Макс не идиот. Он по-другому устроен.
– Это не значит, что ты устроена так же, как он. Тебе совершенно не обязательно его копировать. Ты себя потеряла. Ты стала его копией, тенью, продолжением. Говоришь его словами, его фразами. У тебя нет личного пространства, личной жизни.
– Какое пространство? Есть мы, семья.
– Должно быть свое «я», своя территория. И дело должно быть.
– У меня Муся. Главное мое дело.
– Найми няню и пойди на работу.
– Боюсь. Кому я нужна?
– Ну да, ты думаешь, что никому не нужна, кроме Макса. И ни на что не способна. Это он тебе в голову вбил?
– Ты его совсем не знаешь, мы хорошо живем. И Мусе нужна мама, а не няня.
– Будь у тебя все хорошо, ты бы не посмотрела в другую сторону.
– Я не знаю, как это случилось. Мне ужасно стыдно.
– Прекрати. Тебе давно нужно было завести любовника. Ты даже выглядеть стала иначе.
– При чем тут внешность? Тут другое. У меня из-за него силы появились. Мне жить хочется. Что-то сделать. Я все успеваю. Мотор внутри. Мне кажется, я все могу и мне совсем не страшно, – призналась Таня.
– Это называется драйв. Лови момент – делай, – посоветовала Настя.
– В этом-то и проблема! Я не знаю, что мне делать! Я хочу уйти к нему и построить все заново. Я смогу, понимаешь, я чувствую, уверена, что смогу. Я справлюсь. Все выдержу. Только мне кажется, ему это не надо.
