Книга Надувной доброволец, страница 2. Автор книги Стив Айлетт

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Надувной доброволец»

Cтраница 2

— Эти швы, похоже, закрывают гнездо под штепсель?

Снова я задал неподходящий вопрос. Они вылупились, как будто я пнул старушку. “В чём смысл всего этого?” — подумал я.

— Формируются в зеркале, — сказал Минотавр, указывая на моё отражение в том самом стакане елизаветинских времен, в котором я позднее спас демона для кампании Мэра.

Я влез в это дело из-за громадного паука, вселившегося в мою конурку и высосавшего хорошие намерения этерической помпой ауры, невидимой для всех кроме меня. Зловещая активность этого насекомого извиняет каждый мой агрессивный поступок, но всё равно оно пугает меня до чёртиков. Я думал, если ударюсь в политику, это нейтрализует всю скрытую во мне доброту, и паразит оголодает, обессилеет и станет уязвим для нападения. После кампании я проломил топором крышу конурки и разрубил грудь насекомого, которая хрустнула, как сухая семенная коробочка — эта тварь умерла много лет назад.

На проверку, когда я показывал людям тушу, они утверждали, что там ничего нет. Я окружён приколистами.

Ленивый и пожилой, Мэр оказался болтливым, пустым ублюдком, чьей функцией было сократить дистанцию между стартом и финишем выносливости, и неизбежно происходили убийства. Одиннадцать, если верить газетам. И окна били, если верить мне — я был там, когда у молодого секретаря не выдержали нервы и он начал трястись, как указатель в бурю, словил видение Мэра с выпученными глазами и побежал на него с распростёртыми объятиями, намереваясь дотянуться до его глотки с целью удушения и последующего избиения. Мэр, уже привыкший и посему готовый, открыл ящичек, вытащил пистолет и выстрелил мимо, попав в небольшое хромированное изображение водевильного педика. Секретарь споткнулся о ковёр, ударился в окно и пролетел сквозь него, утащив за собой вазу, что стояла на подоконнике. Его череп раскололся как ваза, а ваза раскололась как череп, и оба выбросили фонтан, по большей части, воды, и из вазы ещё немного цветов. Если бы я мог выбирать свою смерть, я желал бы чего-то подобного, разве что добавил бы хорошую женщину и немного сала.

— Поведайте мне, — спросил я йотом Мэра, — в чём ваш секрет успешных переговоров?

— Ну, я облекаю свежевыведенную ядерную тварь в идею, которую хочу донести до человека, потом бросаю её в лицо этому человеку в середине разговора. Он беззвучно погружается сквозь опустошённые глаза, втягивает своё послехвостие и весьма быстро разворачивает зонтик черепного гнезда.

— Разве у метода нет недостатков?

— Конечно, есть мелкие. Старые мозги трескаются, как разбитые яйца, жертвы дрожат в креслах с дырявыми лицами, двигая покинутыми челюстями, подобно маске.

— А вы не находите это дело неприятным?

— Глотательные мышцы должны жить.

— Похоже на то.

Он вёл кампанию с позиции “сбора вонючих трупов”. “Мёртвые и молчащие хотят вернуться, — говорил он, — они чувствуют себя забытыми, и рабочие задолжали им спасение”. Я рассказал ему про зеркало и мою способность вытаскивать визгунов из инфернальной спячки на ковёр, как окровавленных новорождённых.

— Ты предлагаешь привести сюда демонов.

— Именно.

— За работу.

— Что может лучше подойти нам?

— Демоны.

— Да, демоны. Это как песня, правда? Собери вонючих трупов?

— Да, но мы обеспечиваем им могилы и память, не так ли? Имена против одиночества, что ещё они хотят?

— О, сейчас всё выходит на свет. Истинные цвета, понимаю. Практичность разливается в твоём измождённом лице, ты тормозишь, как муха на стекле. Ты собираешься доставить сюда упырей и вурдалаков, или нет? Это необратимо демонстрирует твою суть.

— Хочу. Хочу ещё раз всё обдумать, мне нужно время.

— Зачем, надеть костюм для размышлений?

Снова и снова подталкивая меня своеобразным вычерпывающим инструментом, Мэр пытался сдвинуть меня со своего стола, и я закричал — уже не помню точно, что — но этого было вполне достаточно, чтобы припугнуть его. Мыши стали покидать стол, как крысы тонущий корабль — прочь из ящиков и из-под шкафа — и Мэр выбежал из комнаты, прикрывая гримасу. Заболевший злостью, надо думать.

Монстры на этого ублюдка вообще не обращали внимания. Чёрные глазные яблоки и выкидные ножи ушей, встать в правильном месте, чтобы отбросить тень, ты понимаешь, о чём я.

На сияние кампании Мэра мучительно смотреть прямо. Вот основные пункты его манифеста:

1. Деревянные черепа долго не прослужат.

2. Если мы на мгновение признаем, что у рептилий есть свой способ познать собственное глянцевое обаяние, должны ли мы беспокоиться насчёт других вопросов?

3. Две байки сомнения — и я кто угодно.

4. Из костей полярного медведя выходят отличные колотушки.

7. Хотите ограничить широкие глаза? Предупредите нас за неделю.

8. Главное, что осталось со мной до сего дня, это то, что отделённая голова станет унылой, если бросить её в воду. Дымка воздуха накроет её без всякой пользы. Здесь есть урок.

9. Я поднимаю бокал за ярость: переборщи с благочестием — и полетят камни.

10. Имя нам — легион.

В оппозиции был доходяга-парикмахер, надеющийся выехать по билету “шепчи, когда далеко”. Мэр настаивал, чтобы этому человеку помогли “исчезнуть”. Никто кроме меня не понимал, что он имеет в виду, так что пришлось объяснить, мол, Мэр хочет, чтобы тот исчез “в стране мёртвых”. Было нелегко собрать всех в одном месте в одно время, и я решил всё уладить и выступить с объявлением по телевизору. Из-за этой глупой выходки пришлось отложить кампанию на целую неделю. В это время парикмахер достиг трагического взаимопонимания с наезжающим грузовиком, и Мэр смеялся гомерическим смехом.

Наконец мы с Бобом взяли вечером зеркало в королес, ругая Мэра за то, что он боится и готов сдаться.

— Надо думать, сок в этих деревьях носит обязательный характер? — спросил он, когда мы шагали сквозь тьму.

— Не зли нас, — сказал я, внезапно останавливаясь, хотя он так и не заметил. Семь моторов дребезжали в середине леса, сменяя обильные и неурожайные годы. Судну природы в те дни нужен был толчок. Мы положили зеркало на уста старого колодца и зажгли пару костров.

— Бросьте сигару и прочтите эту хрень, Мэр. — Боб сунул ему обрывок бумаги.

Мэр читал, напыщенный и хмурый.

— Червь пуповины обрезанной, голова и хвост сущие — о братья мои, он должен погибнуть. Нечто растёт от почки

до цветка во тьме и исчезает, познав лишь себя. Ключ и удавка — их требует повествование. Сунуть в кухню нос тайком — бросить вызов всем общественным традициям.

К этому моменту зеркало осветилось ураганным светом, как дверной проём, выплёскивая мгновения через край с воем ядерного ветра. Недоразвитый демон карабкался оттуда, форма разъедена сиянием — за ним мелькают набаты, старые вечерние петли, кабеля на лебёдках, вытягивающие остатки со скрипом натянутого зла.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация