— А если мы уже сделали ремонт, нам все равно сдавать? — уточнила женщина.
— Где? — удивилась активистка и посмотрела по сторонам.
— Понимаете, мой муж подошел к завхозу и спросил, где делать ремонт. У него, у мужа, бригада и машина. Вот в соседнем классе сделали. Мы же не знали, что в этом нужно. Сказали, что в том надо, — тихо ответила родительница.
— А инициатива всегда наказуема, — сказала активистка. — Товарищи родители, подумайте, кто еще чем может помочь?
Все дружно вжали головы в плечи и стали рассматривать собственные блокноты, ручки и телефоны.
— Так, — обвела взглядом класс активистка, — мы сейчас пустим по классу листочек, где каждый напишет, кто как будет помогать.
Я вспомнила свою знакомую Юлю, которая тоже была мамой первоклассника. В пущенном по классу листочке она написала: «Могу помочь материально. Только немного. Мне еще за квартиру платить».
— Нужны бейджики, — сказала Светлана Александровна, — с именами детей. Пока я не запомню. Фамилии писать не обязательно. И нашейте метки на одежду или подпишите — теряют. Да, купите своим детям обувь на липучках. Чтобы мы не мучились со шнурками. Ведь не умеют завязывать.
— А все подписывать? — спросила еще одна мама.
— Все, что только можно. Все равно потеряют. Даже портфели теряют, — сказала Светлана Александровна. — Обязательно подпишите мешки со сменкой. Сами покупаете одинаковые, а дети потом мучаются.
— А что должно быть в портфеле? — спросила меня шепотом мама, которая сидела справа.
— Я прослушала, — тихо ответила я.
— Спросите у соседки, — шепнула мама.
— А что должно быть в портфеле? — спросила я у родительницы слева.
— Четыре тетради, ручки, карандаши, — прошептала соседка.
— Пеналы должны быть мягкие, — говорила учительница, — чтобы не громыхали. Я понимаю, они красивые, но меня тоже поймите: когда двадцать пять человек трясут пеналами, хоть в окно выпрыгивай. И еще, поднимите руки, у кого неполные семьи. Надо для социальной помощи.
Все переглянулись. Руку подняла только одна родительница. Как раньше все буравили взглядом субтильного папу, так сейчас все уставились на мать-одиночку. Женщина наверняка хотела залезть под парту или выйти из класса, крикнув: «Вы все идиоты» и громко хлопнув дверью. Я, во всяком случае, именно так и делала на уроке математики, когда математичка стояла надо мной и говорила: «Ей что икс, что игрек, одинаково равно. Как же ты жить будешь? Что из тебя выйдет? Икс из тебя выйдет». Только в старших классах я узнала, что именно математичка — страстная и виртуозная матерщинница — подразумевала под иксом.
— Ну, вы можете меньше денег сдать, — нарушила молчание активистка.
— Я хорошо зарабатываю, — ответила мать-одиночка, и все опять посмотрели на нее уже с завистью. Молодая, красивая, хорошо зарабатывающая свободная женщина…
— А что будет дальше? — спросила еще одна родительница. — Когда каникулы? Будут ли экзамены? А оценки будут ставить?
— Давайте по мере поступления, — тяжело выдохнула Светлана Александровна. — Мне бы до седьмого сентября дотянуть — гипс снимают. В этот день разрешаю не приходить в школу. А с двадцать третьего у меня реабилитация — грязи, массаж. Будет замена. Не волнуйтесь, учительница хорошая. План я ей напишу. Но все-таки контролируйте.
— Как именно контролировать? — спросила активистка и приготовилась записывать.
— Ну, спрашивайте у детей, все ли в порядке, — сказала учительница. Активистка, как мне показалось, даже расстроилась.
Когда учительнице моего мужа снимали растяжку, они тоже не учились. И когда моей учительнице вставляли зубы, мы гуляли. Нам все завидовали, а мы рвались в школу. Мужа оставляли с соседской бабушкой, которая заставляла его держать нитки на руках, пока она сматывала клубок. И нельзя было руки опускать, потому что бабуля хватала свою палку с резиновым набалдашником и больно била мужа по ляжке. Меня тоже оставляли с соседкой. Медсестрой, которая на дому прокалывала уши. Анастезией служило то, что приносили клиентки, — коньяк, молдавское вино, портвейн, стерилизатором — спирт медицинский, а инструментом — игла из швейной машинки «Зингер». Муж до сих пор старается держаться подальше от умеющих вязать женщин. А я хорошо помню вечно пьяную соседку и женщин с заклеенными пластырем ушами.
1 сентября Первый раз в первый класс
Школа рядом. Я засекала — идти ровно две минуты. В восемь пятнадцать нужно было стоять в школьном дворе под табличкой «1А». Муж разбудил меня в семь. Сам встал в половине седьмого.
— Почему так рано? — спросила я.
— Пока умоемся, пока позавтракаем. Вставай.
— А может, ты его отведешь, а я попозже приду?
— Ты что? Как ты можешь такое говорить? У нас сын в первый класс идет!
— Все равно все опоздают, — бубнила я, выползая из кровати.
— Вася, вставай, ты же не хочешь опоздать в школу? — пошел будить сына муж.
— Хочу, а можно? — спросил Вася, закрываясь с головой одеялом.
— Нельзя. Ты же в первый класс идешь! — воскликнул муж.
— А завтра в первый класс можно? — сделал еще одну попытку сын.
— Нет, сегодня же праздник! — как-то с надрывом воскликнул муж.
Вася встал и сонно поковылял до окна. Шел дождь, было пасмурно.
— Там еще никто не идет, — сказал Вася, — разбуди меня, когда там дети пойдут. — Сын бухнулся опять в кровать.
— Все дети давно встали, умываются, одеваются, завтракают… — выступал муж с пламенной речью, — потом они нарядные пойдут в школу! Ты запомнишь этот день на всю жизнь! Такое только раз в жизни бывает!
— Ты что, нервничаешь? — спросила я ласково мужа.
— Я? Нет! Я не нервничаю!!! — заорал муж.
— А мультики? — уточнил Вася.
— Какие мультики? Иди принимай душ, — строго сказал отец и достал из шкафа еще одну рубашку. Три штуки уже висели на стуле, но он, видимо от волнения, забывал, что их достал.
— Можешь просто умыться и зубы почистить, — сказала я сыну.
— Вот, начинается! — Муж грозно ткнул в меня пальцем. — И это только первое сентября. А что дальше будет? Он будет выходить в последний момент, неумытый, кое-как одетый! В душ, Вася. В душ!
Сын хотел спать, поэтому не стал спорить.
В ванной он включил воду, прислонился к бортику и заснул с зубной щеткой во рту.
— Вася, мы же опоздаем! — ворвался в ванную муж.
— Куда? — испуганно спросил ребенок.
— В школу. — Муж очумело смотрел на сына. — Так, вылезай, надевай домашнюю одежду.
— Можешь просто майку и трусики пока надеть, — сказала я сыну.
