Сновидец думал…
Да. Эта книга — она часть Истории. Линиум не способен создать что-то новое. Вот Талис способна. Но Талис — тоже часть этой Истории, элемент сопряжения фантазии с реальностью. А Линиум — он нечто иное. Некая чужеродная сущность, выпадающая из Истории. Поврежденная клетка, злокачественное образование.
Он вызвал в памяти слова Линиума…
«Запомни это мгновение, Сновидец. Именно отсюда все пошло не так. С этого мига, когда ты узнал, что ты не такой, каким себе представлялся».
Неплохо придумано. Линиум не способен создать что-то новое, но зато он способен перемещать объекты — изымать их из пространства и времени и переносить в другое пространство и время. Что он и проделал с золотой шкатулкой. Сновидец улыбнулся. Шкатулка. Может быть, это и есть ключевой элемент? Линиум нечаянно раскрыл свой метод. Сам себя разоблачил. Эта книга — она из другой части Истории, рассмеялся Сновидец. Просто Линиум постарался, чтобы она попала ко мне раньше, чем нужно.
Он подумал еще раз… Погодите минутку. Опять посмотрел на обложку. «Исток», прочел он. Декен Нес-Антимон. Декен?..
Налетел порыв ветра. Закружился вокруг Сновидца, как будто примеривался, как бы вернее его схватить. Ему надо как следует отдохнуть, но Пустоши — не самое подходящее место для отдыха. Это место, где все пребывает в движении, пыль и песок постоянно сдвигаются, насекомые жалят, и облака исчезают на небе. Звуки льнули к нему, точно призрачные любовницы, звали его, прижимались к нему неосязаемыми телами. Они плясали в его сознании. Они насмехались над ним. Они знали, что он перед ними бессилен — он не сможет их остановить. Кустарник расцвел пустотой и налился плодами, которых не было.
Он крикнул в пыль и песок:
— Талис, Талис.
Ветер выл, точно зверь…
А потом эта взвихренная пыль стала настолько густой и плотной, что пространство утратило всякую перспективу. Было уже не понять: что близко, что далеко. В этом непроницаемом мареве цвета умбры мир сократился, сузился до расстояния вытянутой руки.
Ветер вопил…
Сновидец осторожно шагнул вперед — ослепленный, потерянный. Он рассмеялся над собственной самонадеянностью. Он действительно был уверен, что эти Пустоши, зараженные призраками, раскроются перед ним и выведут на правильную дорогу. Не надо было ему отходить от Круга. Почему я в него не вошел? Почему не вернулся обратно? — этот вопрос он задавал себе снова и снова. Здесь На Пустошах хорошо только тем, кто в своих исступленных молитвах приближается вплотную к Богам; отрешившись от заданной им реальности, они упиваются видениями и вечностью. Ветер поднял его, пытаясь вырвать из тела. Он попробовал плыть в этом ветре. Попробовал выгнать его из сознания. Книга выскользнула из рук и упала на песок. Он сам упал на песок и дальше… сквозь землю…
Вниз… вниз… вниз… Талис… Талис…
Ее глаза полнились сновидениями. Хорошо, что она снова рядом. Так хорошо… Она улыбнулась через плечо. Она была обнажена. Крошечное святилище из хрусталя искрилось капельками росы под утренним солнцем. Сновидец подошел ближе к этому странному сооружению и посмотрел на свое отражение в хрустальной плоскости. Он уже почти и не помнил, какой он с виду… он с трудом узнавал себя…
Ветви деревьев тихо качались под легким утренним ветерком. Сновидец сел на траву и поднял глаза к небу. По небу плыли облака, которые даже не ведали, что кто-то смотрит на них с земли. Их мир — мир сгущенного пара и ветра, а не плоти и мысли.
— Сновидец, ты помнишь святилище? Помнишь, как я говорила тебе: запомни?
Он смотрел в свои собственные глаза, отраженные в миллионах сияющих граней.
— Зачем мне его помнить?
Талис взяла его за руку.
— Я… я… я не знаю на самом деле, — растерянно проговорила она. — Знаю только, что это важно. Для тебя и для… я… странно, но я, кажется, больше не вижу образов.
— Если тебе от этого легче, то я храню их в сознании, — сказал Сновидец.
— Я скучала по тебе, Сновидец, — сказала она как бы между прочим. — Ты — словно воспоминание…
— Воспоминание о чем-то, чего не было, нет и не может быть, но ты это помнишь так ясно, словно ты это видела, и жила в этом воспоминании, и прикасалась к нему, и даже помнишь, какое оно на вкус.
— Тебя, Сновидец, снедает желание, — прошептала она с неизбывной печалью, — сделать что-то такое, что изменит весь мир. Но у меня есть предчувствие… предчувствие беды… Что-то будет, Сновидец. Я знаю, и мне страшно.
— Зачем ты держишь меня в этом сне? — спросил он. — Это все тот же сон? Тот же сон-цикл?
— Тебя унесло. Я пыталась тебя вернуть, но тебя уже не было…
— Его зовут Линиум. Питер Линиум. Это он меня выбросил из сновидения. Расскажи мне о нем.
— Не могу, Сновидец. Все, что касается этого человека, оно как будто закрыто: слова и образы не даются.
Он посмотрел ей в глаза.
— Линиум мешает мне в этой Истории, и мне нужно знать — почему. Подумай, Талис… подумай.
— Сновидец, если бы я знала ответ, я бы сразу…
Он улыбнулся, провел рукой по волосам. Его глаза как будто сияли тем же сверхъестественным светом, что излучала сама Талис. Он словно падал в объятия Истории, и она все крепче и крепче прижимала его к себе. Он снова жил — как сновидение внутри сновидения. Одно вымышленное существо сейчас умирало на Пустошах, на песке; а другое смотрело в глаза Талис, в ее запредельно прекрасное лицо.
— В тебе есть что-то темное, Талис, — сказал он. — Я это чувствую. Что-то тобой управляет, что-то не очень хорошее. — Он умолк в нерешительности. — Послушай, я не совсем правильно выразил мысль. Я всего лишь хотел сказать о своих ощущениях. Так вот, у меня ощущение, что тебя просто используют. Ты — проводник, элемент сопряжения двух миров, некое связующее звено, в котором столько неведомых, скрытых мыслей, и это мне непонятно.
Она задумалась.
— Ты не сможешь вернуться в реальный мир и испытывать радость от жизни, подвластной времени. Вот почему ты должен ее рассказать, эту Историю.
— История — та же сказка. В сказках мертвые запросто оживают. Но реальный мир — это не сказка. Там умирают уже навсегда. Там нельзя умереть, а потом оживить себя силой мысли. Если ты умираешь в реальном мире, тебе уже не вернуться обратно. Здесь, в Истории, твое волшебство действует, но…
Она посмотрела на него с такой пронзительной грустью…
— Вот, я все-таки встретила мужчину своей мечты, и он говорит мне, что я недостаточно настоящая…
— Проницательное замечание, — сказал он.
