— Слышь, ты, пиздюк, — рявкнул Крамер, — что это у тебя пониже «Левайсов»?
— Ботинки мои, хуесос, — ответил парень.
— В жопу твои ботинки, — огрызнулся Адольф, — меня бесят эти идиотские порезы. У порядочного скина они в четыре раза меньше. Пиздаболы вроде тебя испортили нам всю репутацию.
— Хорош пиздеть, — хихикнул пацан, — у тебя даже нормальных ботинок нету.
— У меня, — неторопливо проговорил Адольф и врезал подростку по зубам, — берцы. Это важнейший элемент скиновского стиля вот уже двадцать пять лет. А ты выставляешь себя мелким невежественным козлом.
Крамер почувствовал, как ярость вскипает в нем, словно желчь в желудке. Он глубоко презирал кретинов, вообразивших себя крутыми после всего-навсего побривки наголо и покупки пары ботинок. Пора разъяснить этим уродам, что скинхед — это не просто очередная мода, это образ жизни!
Адольф вломил кулаком туда, где у подростка росли зубы. Порадовался звуку треснувшей кости, а ублюдок отшатнулся назад, харкая кровавыми сгустками и отплевываясь обломками зубов. Пассажиры подземки с ужасом смотрели, как Крамер приподнял пацана с сиденья, швырнул вдоль вагона и наступил ему на еблище. Но стоило Адольфу обернуться, чтобы встретиться с их осуждающими взорами, он обнаружил, что тринадцать пар глаз рассеянно глядят в пол. Охранник посчитал за лучшее пустить вещи на самотек.
К явному облегчению остальных пассажиров, Адольф сошел на Бонд-стрит. Оттуда всего две остановки до Сент-Джонс, где Крамер садился на поезд, и они располагались в престижной части города. Но если там, откуда уехал Адольф, находились в основном жилые кварталы, то теперь он двигался в самое сердце Вест-Энда. На углу Гановер-сквера пристроился игорный дом «Фатсоуз». Чтобы стать его членом, надо было входить в справочник «Кто есть кто». Соответствуя классовым корням, Адольф находил трудным милый разговор с администрацией, чтобы получить должность уборщика в туалете. В конце концов, для его целей ему не столь важно получить доступ в клуб. Нужна просто возможность замолвить словечко виконту Дереку Липтон-Дэвису.
В свои двадцать шесть Липтон-Дэвис ни разу не занимался честным трудом. Свое огромное состояние он унаследовал от родителей. Время, свободное от идиотских обязанностей на посту почетного секретаря одной ультраконсервативной группировки под названием «Планета золотого миллиарда», виконт проводил за игорным столом. Городские владения Липтон-Дэвиса раскинулись совсем неподалеку от казино «Фатсоуз», и обычно, если не шел дождь, он ходил в клуб пешком. Адольф засек ублюдка, едва он появился на площади.
— Ух ты, блин, — сплюнул Крамер, — слыхал, ты игрок.
— Точнее, очень богатый игрок, — поправил Липтон-Дэвис, — я нередко спускаю в клубе столько, сколько тебе, чурбану, и не снилось.
— Говна на лопате! — вскричал Адольф. — Буржуй вроде тебя ни хуя не сечет в азартных играх. Любой наученный улицей скинхед преподал бы тебе урок насчет того, кто такая Госпожа Удача.
— Не свисти, — ответил Дерек с явным высокомерием в голосе.
— Кто свистит? — возмутился Крамер. — Какова была твоя самая большая ставка?
— Отстань, — заныл виконт, — что за глупости? Мне пора в клуб.
— Да ладно тебе. Сколько? — нажимал Адольф.
— Черт побери! Больше, чем ты получал, вкалывая или совершая мелкие преступления! — воскликнул Липтон-Дэвис.
— Ну же? — не отставал Крамер.
— Три миллиона, — похвастался виконт и надулся от гордости.
— Ерунда, — рассмеялся Адольф.
— Ерунда? — взъярился Липтон-Дэвис. — Почему ерунда? Это ж целое состояние!
— Ерунда, — продолжал Адольф, — я и мои приятели регулярно ставим на кон нечто более ценное.
— И что же? — спросил виконт, в нем проснулось любопытство.
— Собственную жизнь, — легко произнес Крамер, словно всякому уважающему себя скинхеду подобает испытывать к опасности нечеловеческое безразличие.
Липтон-Дэвис в ужасе отпрянул от Адольфа. Должно быть, этот чертов выскочка блефует. Виконт дорожил репутацией рискового парня. Его самолюбие сильно пострадает, отвергни он вызов этого паршивца. Но все-таки Липтон-Дэвис счел ставку чрезмерно высокой. Пытаясь вернуть уверенность, виконт убеждал себя, что редко проигрывает.
— Итак, ты готов на то, что мы двигаем к тебе и там поставим на кон свои жизни? — спросил Адольф.
— Разумеется, — отвечал виконт.
— Пошли, — предложил Крамер.
— И часто ты так? — поинтересовался Липтон-Дэвис, когда они покинули площадь.
— Всегда, — беззаботно заверил его Адольф.
— Ты, наверно, большой везунчик! — присвистнул виконт.
— В Ист-Энде, — холодно произнес Крамер, — меня кличут Дьяволом.
Горло Липтон-Дэвиса сжалось. Насколько он понял, скинхед счел разговор исчерпанным. Адольф видел, что достиг психологического преимущества, и тем самым более-менее уверил себя, что выиграет. Следующие несколько минут молчания показались виконту вечностью, а потом он вдруг неловко затряс ключами. Войдя в роскошные апартаменты ублюдка, Крамера уколола зависть. Поскольку он располагался в самом центре Вест-Энда, то, наверно, стоил несколько миллионов.
— Выпить? — нервно предложил Липтон-Дэвис.
— Виски, — легко кивнул Адольф.
— Не разбавлять?
— Ага.
Трясущимися руками виконт налил две щедрые порции. Крамер подхватил стакан, опасаясь, как бы Липтон-Дэвис, передавая, не пролил половину. Его подозрения оправдались. Поднося свой бокал к губам, виконт опрокинул половину скотча на пиджак.
— Что это за дерьмо? — спросил Адольф, глотая солодовый напиток.
— Самое дорогое виски, которое есть в свободной продаже, — пролепетал Липтон-Дэвис.
— А «100 волынщиков» в этом доме есть? — с надеждой поинтересовался Крамер.
— Боюсь, нет, — заизвинялся виконт, — злейшему врагу не пожелаю этой дряни.
Адольф заставил себя залить внутрь буржуйское пойло. Наполнив второй стакан и раздавив его одним махом, он решил, что оно не столь уж и мерзко. Но все-таки остался верен марке «100 волынщиков».
— Приступим к вечернему развлечению! — нетерпеливо воскликнул Крамер.
— Во что сыграем? — осторожно отреагировал Липтон-Дэвис.
— Не ссы, — сплюнул Адольф, — будем просто тянуть карту. Выигрывает туз.
— А-а-а что за интерес? — промямлил виконт.
— Мы ж играем по-крупному! — объявил Крамер. — Не хуй. Все или ничего. Решает Госпожа Удача.
Адольф достал из кармана и перетасовал колоду карт. С виконтского лба струился пот. Мир поплыл перед его глазами, и он не проследил за действиями Крамера. Если б аристократ был начеку, он бы заметил, что скинхед мухлюет. Адольф снял. По щеке Липтон-Дэвиса потекла слеза при виде того, что его соперник вытянул туза. Виконт взял колоду, перемешал.
