— Знаю, — говорит Джек и, заметив мое смущение, поспешно добавляет: — Это то же самое, что влюбляться каждый вечер и просыпаться каждое утро с разбитым сердцем. Вечное повторение одного и того же. Как у Прометея. Только люди почему-то забывают, что память редко бывает точной. Перегрузка памяти искажает прошлое. — Он умолкает, и в тишине слышно только, как Дылда царапает ручкой в блокноте. — Извините, это уже похоже на проповедь. Неподходящее для наставлений место и время.
— Ничего.
— Я могу для вас что-нибудь сделать?
— Вытащите меня отсюда. — Я шучу и одновременно серьезен.
— А сами уйти не можете?
— За мной наблюдают. Суд складывается не очень хорошо, и они опасаются, что я могу убежать. — Не примет ли Джек меня за сумасшедшего? — Вы, конечно, можете мне не верить.
— Допустим, мы вам верим. Куда вы отправитесь? Об этом я еще не думал, но ответ приходит сам собой.
— Вернусь в лабораторию. Посмотрю, что от нее осталось.
— Знаете, где это? Точно? Дорогу найдете?
— Без проблем. На суде рассказывали, как туда попасть.
— И что дальше? Какой смысл?
— Хочу проверить, все ли так, как я помню. Посмотреть, не ошибаюсь ли в одной детали.
— Что ж, если так, поезжайте.
— Мне нельзя пропускать заседание. Положение и без того не самое лучшее.
— Может стать хуже? Смешно, да не очень.
— Хочу взглянуть на все своими глазами. Просто чтобы знать, ошибаюсь я или нет.
— Вы уже объяснили. И я сказал, отправляйтесь.
— Не могу, за мной наблюдают.
— Мы вам поможем.
— С какой стати?
— А вам не все равно?
— Нет.
— Позвольте спросить вас кое о чем. — Джек складывает руки за спиной и становится похож на профессора. — Если вы полагаете, что все то, что вы знаете о своей жизни, не имело места в действительности, и можете удостовериться в том, что по крайней мере одно событие, одна деталь, одна частица вашей памяти верна, будет ли для вас важно, как это случилось, кто хотел вам помочь, а кто остановить?
Я готов на все, чтобы найти тебя, Дезире.
— Нет.
— Тогда собирайте вещи и следуйте за нами.
Нельзя, чтобы они увидели меня с сумкой. Впрочем, я вообще сомневаюсь, что уйду достаточно далеко. С собой у меня болеутоляющие, что дал доктор — я их почти не трогал, — и немного скина от Стеклянной Стриптизерши. Рассовываю таблетки по карманам, беру оставшиеся деньги, которые прятал за большой диаграммой. Они на месте, значит, в мое отсутствие в комнате не шарили.
Пока собираюсь, Дылда прижимается ухом к стене, и на лице его появляется выражение полнейшего блаженства.
Должно быть, слышит то, что не слышу я. Поднимает руку и начинает отсчет, загибая пальцы — пять, четыре, три, два, один. Звонит телефон.
— Берите, — говорит Джек. Поднимаю трубку.
— Пошел, — по привычке отвечаю я.
— Э… мистер Эшуорт, — это смотритель, — я тут подумал, что, может быть, вы согласитесь перейти в другую комнату. Нам удалось-таки наконец вызвать специалиста. Осмотрит номер, проведет, если понадобится, санобработку.
Какая любезность. Можно подумать, мы в пятизвездочном отеле. Принимают меня за полного идиота. Повторяю вопрос, чтобы Джек и Дылда поняли, о чем речь. Дылда стучит пальцем по запястью и поднимает один палец.
— Конечно, никаких проблем. Вы мне часик еще дадите?
— Разумеется, — говорит смотритель. — Если что-то потребуется, дайте знать.
Им нужно убедиться, что я в номере. Теперь будут следить, глаз не спустят. Джек и Дылда это тоже понимают. Дылда услышал, как гудит провод, я не услышал ничего. Что ж, значит, решение правильное.
В сейфе у смотрителя осталась приличная сумма, но просить у него деньги означало бы поднять тревогу в незримой сети наблюдателей, накрывшей меня с приближением окончания процесса. На внутренней стороне двери висели правила внутреннего распорядка «Огненной птицы», пожелтевший от времени листок, прихваченный по краям сморщившейся пленкой. Снимаю бумажку почти без порывов — получается практически фирменный бланк.
Нижняя треть листа пустая, и на ней я пишу, что содержимое находящегося в сейфе смотрителя конверта должно быть вручено подателю сего за вычетом суммы долга по оплате снятого номера. Никакой юридической силы этот документ не имеет, и смотрителю ничто не помешает прикарманить мои денежки, но если мне все же удастся выбраться из отеля, Джек и Дылда вправе по крайней мере рассчитывать на вознаграждение. Отдаю листок Джеку, бросаю в наволочку пару чистых рубашек и носки и связываю все в тугой узел, который вручаю Дылде. Он запихивает сверток под пальто, закрывает окно и завешивает шторы. Потом показывает на дверную ручку, и я протягиваю ему ключ. Выходим в коридор. Дылда запирает замок, но прежде чем закрыть дверь, вставляет ключ в щель с внутренней стороны. Все у него получается легко, просто и мастерски. Отпущенный язычок щелкает, дверь закрыта.
— Идите за мной, — говорит Джек.
Идем к номеру в самом конце коридора, возле аварийного выхода.
— Там не лестница, а ступеньки. Удобнее и не так заметно, — говорит Джек. — Надо подождать.
— Чего?
— Через час вам позвонят. Может, и правда придут травить жуков.
— Знаю.
— Вам звонили с целью убедиться, что вы здесь. С улицы видно, что окно закрыто, но дверь заперта изнутри. — Джек стучит в последнюю дверь возле пожарного выхода.
— Решат, что я заперся в номере. Перерезал вены или что-то в этом роде.
— Вот именно. И пока будут думать, что вы в комнате, на автобусной станции вас никто искать не станет. Только надо подождать, пока постучат.
Дверь открывает женщина. Ростом она с Дылду, плечи же, как у Джека.
— А вот и мой малыш, — говорит женщина. Дылда делает шаг навстречу, и они крепко обнимаются, как мать и сын после долгой разлуки. Она нашептывает что-то ему на ухо, он нежно поглаживает ее по спине. — А говорили, ты выехал. — Последние слова адресованы Джеку.
— Не разбудили?
— Нет, Джеки, я уже выспалась.
Она берет его за руку, слегка наклоняется и целует в губы. Заглядываю в комнату. Помещение крохотное, размером с большой шкаф, и места в нем едва хватает для кровати и стула. У стены что-то вроде туалетного столика — доска на двух пустых пластиковых ящиках. Полка заставлена баночками, тюбиками, флакончиками. Повсюду валяется белье.
— Вижу, привел друга.
Джек ведет себя по-джентельменски.
— Донна, это Эрик. Эрик — Донна.
— Рада познакомиться, Эрик. — Хозяйка протягивает руку, которая больше, чем у Джека, и улыбается, демонстрируя сияющие, точно новенький фарфор, зубы.
