— Знаешь, что это такое? — Дядя Мусорщик говорит: — Это микроволновка.
— Что?
— Микроволновая печь. Теперь таких больше не делают. Теперь вместо них интернетские. Но она хоть и старая, зато удобная. И очень быстро готовит еду. Всего за минуту.
Я открываю рот.
— За минуту?
Дядя Мусорщик кивает.
— Кстати, насчет еды. — Дядя Мусорщик лезет в карман. — Знаешь, что это такое?
Я киваю. Я знаю. Это рыба.
Дядя Мусорщик держит ее за хвост, машет ею в воздухе. Она как будто плывет, только в воздухе, а не в воде. И еще от нее плохо пахнет.
— Вот, разжился по случаю. Хочешь есть?
— А что, уже пора обедать?
Дядя Мусорщик смотрит на часы.
— Ну, в общем, можно и пообедать. Полпятого и полминуты. Кстати, хорошие часики. Тоже разжился по случаю. Показывают часы, минуты, секунды и половины секунды. Видишь, вот так. И еще какой сегодня день. Это очень удобно, когда знаешь, какой сегодня день.
— Мы будем есть эту рыбу?
— Сейчас приготовим и будем есть. Вместе с осликом, который прогуливает лошадку. — Дядя Мусорщик кладет рыбу в микроволновку, закрывает дверцу. Нажимает на кнопку. Микроволновка включается. Там на дверце — окошко, и поэтому видно, как рыба крутится там, внутри. Мы с дядей Мусорщиком сидим, смотрим, как она крутится. Дядя Мусорщик говорит:
— Что-то вид у тебя голодный.
— Я сегодня не завтракал.
— Чего так?
Я пожимаю плечами.
Дядя Мусорщик нажимает на кнопку, микроволновка пищит и открывается. Дядя Мусорщик сует внутрь палец. А потом тыкает пальцем в рыбу.
— Нет, еще сыровата. Вот тут, у жабр. — Он опять закрывает микроволновку. Нажимает на кнопку. Микроволновка включается. — То есть в последний раз ты что-то кушал еще вчера вечером, на ужин?
— Нет, — говорю. — Вчера вечером я гулял. А когда гуляешь на улице, ужинать не получается.
Дядя Мусорщик меня не слушает. Он нажимает на кнопку. Микроволновка пищит и опять открывается. Дядя Мусорщик сует внутрь нос. А потом тычется носом в рыбу. Нюхает, достает рыбу за хвост и кладет сверху на микроволновку.
— Ну вот, дружище, теперь готово. — Дядя Мусорщик приподнимает матрас и достает из-под матраса тарелку. — Лучший фамильный сервиз. Я его берегу, даже как пепельницу не использую. Потому что вещь ценная, дорогая. Смотри, Том. — Он показывает мне тарелку. Вытирает ее рукавом. Поднимает повыше, чтобы мне было хорошо видно. На ней нарисован ослик. Который прогуливает лошадку.
— Она что, антикварная?
— Типа того. — Дядя Мусорщик говорит: — Уж постарше тебя, это точно. Даже постарше меня. Когда я был в твоем возрасте. — Дядя Мусорщик перекладывает рыбину на тарелку. — Бери вилку, и давай кушать.
— А где взять вилку?
— В ботинке, где ручки.
Я ищу этот ботинок, где ручки. Это самый обычный ботинок, только в нем стоят ручки. Ручки и всякие штуки, которые на них похожи. Карандаши. Ножницы. Кусачки для ногтей, которые на ногах. И еще вилки. Я беру себе вилку.
— Дядя Мусорщик, а вам надо вилку?
— Да не, я так обойдусь, Том, дружище. — Дядя Мусорщик показывает мне фокус. Он подбрасывает рыбу в воздух вместе с тарелкой, только тарелка остается у него в руках, а рыба летит вверх. Ну, как будто выпрыгивает из воды. Как будто она живая. Только она не живая. Она приготовленная. Это просто такой фокус. Рыба падает на лицо дяди Мусорщика. Он улыбается мне из-под рыбы и откусывает кусок.
— Чего ты смеешься, Том? Ты что, ни разу не видел, как едят рыбу с лица?
Я смеюсь. Это очень смешной фокус.
Дядя Мусорщик ест рыбу с лица. Он говорит:
— Раньше все люди так ели. До того, как придумали вилки. — Дядя Мусорщик роняет рыбину на тарелку. — Давай, малыш. Угощайся.
Мне очень здорово повезло, что у меня есть дядя Мусорщик. Дядя Мусорщик — он вообще самый лучший. Лучший дядя на свете. Я возвращаюсь домой, от дяди. Иду домой к маме. Она обязательно вернется. Она моя мама и она меня любит.
Я на улице. Стою перед домом. Жду. Жду, когда придет мама. Жду, жду и жду. Но она не приходит. Где же мама?
Уже прошел час, и еще полчаса, и еще немножко, а мамы все нет и нет. Уже почти вечер, а мамы нет.
Сколько же им занимаются, этим сексом? Наверное, долго. Но мне нужно точно знать сколько. Надо спросить у кого-то из взрослых. Я иду через дорогу, к другому дому, который напротив.
Подхожу, стучусь в дверь.
Жду у двери. Когда мне откроют. Дверь открывается. Наружу выходит тетенька с рыжими волосами. Смотрит куда-то поверх меня. Я потому что маленький.
— Я здесь, внизу, — говорю. — Я еще маленький.
Тетенька с рыжими волосами смотрит вниз, на меня.
— Я хочу у вас что-то спросить. Ну, про это.
— Про что «про это»?
— Ну, про это. — Я говорю это шепотом. — Про секс.
— Нет, спасибо. Сегодня что-то не хочется.
Я говорю ей:
— Не только сегодня. И вчера тоже. Вчера и сегодня. Вообще каждый день.
— Ты еще маленький. — Тетенька с рыжими волосами хмурится и говорит: — Меня посадят.
Она, кажется, сердится.
— Нет, — говорю. — Вы не поняли. Я не хочу заниматься сексом. Я хочу только спросить. Долго им занимаются или нет? А если долго, то сколько?
— Детям вообще не положено знать, что это такое. — Тетенька с рыжими волосами говорит: — И уж тем более спрашивать, сколько им занимаются.
— Я знаю, что это такое. Это как целоваться, только еще хуже.
Тетенька с рыжими волосами качает головой. И закрывает дверь.
Я стою и смотрю на дверь. Потом снова стучусь.
Дверь открывается. Тетенька с рыжими волосами говорит:
— Ну, что еще?
— Вы мне не ответили, — говорю. — Я вас спрашивал, а вы не ответили. А мне надо знать.
— Что тебе надо знать?
— Моя мама сейчас занимается этим самым, и мне надо знать, сколько им занимаются.
Тетенька с рыжими волосами смеется.
— Спроси у папы.
— Не могу, — говорю. — Он в тюрьме. На нефтяной вышке.
— Тогда, наверное, долго. Если он в тюрьме, и они с твоей мамой занимаются этим самым.
— Нет, — говорю. — Мама не с ним занимается, а с молочником. Который по-настоящему не молочник.
— Мальчик, ты прекращай читать эти плохие книжки.
Я качаю головой.
— Я не читаю плохие книжки.
