— В мире вообще все устроено неправильно.
— Ну пожалуйста, Ствол. Ну давай. Уже надо заняться чем-нибудь нехорошим. Ну, чтобы было хорошо. — Звездочка говорит это особенным голосом. Своим специальным голосом, от которого мне сразу должно захотеться заняться глупостями. Или почувствовать себя виноватым из-за того, что мне вовсе не хочется глупостей. — Посмотри на меня, Ствол.
Я не смотрю на нее. Я смотрю в окно.
Я играю в игру. Мысленно, у себя в голове. Игра называется дорожный скраббл. Ну, такая игра со словами, в которую можно играть в дороге. Например, в поезде. Смотришь в окно, видишь там за окном всякие штуки, предметы или явления и подбираешь для них названия. Вспоминаешь, как эти предметы, ну или явления называются. Потом, когда слово подобрано, ты начисляешь себе очки. Двойные очки за слова, если ты подобрал слово правильно, и двойные очки за буквы, если ты вспомнил два слова для обозначения одного и того же предмета. Ну или явления. Там, за окном...
— Ствол. — Звездочка говорит: — Посмотри на меня.
Там, за окном, я вижу предмет. Или это явление? Нет,
наверное, все же предмет. Пытаюсь вспомнить, как он называется. Ну такой... высокий... на нем еще держатся провода. Это... это...
Звездочка говорит:
— Ствол. Ну давай.
Это... это... какое хитрое слово...
— Ствол, ты что, меня даже не слушаешь?
Столб. Это столб. Двойные очки за слова.
Звездочка лезет своим языком мне в рот. Я не хочу...
— О, Ствоооооо...
Она пытается сказать «Ствол», но не может, потому что ее язык у меня во рту, и в таком положении говорить неудобно. Вот эта часть мне очень нравится, ну, та часть от глупостей, когда она лезет мне в рот языком, моя Звездочка. Это очень приятно и как-то правильно... как будто мой рот и ее язык специально созданы друг для друга. А вот другая часть глупостей мне не нравится. Та часть, когда Звездочка лезет рукой мне в промежность и начинает хватать моего безобразника. Это уже безобразие. Потому что мы едем в поезде, а поезд — не самое подходящее место, чтобы хватать моего безобразника. Потому что мы заняты делом. Мы едем в Гемптон, чтобы отдать таблетки тем людям, ну, которым Коробок говорил, что их надо отдать. Таблетки, которые в пакетике. Который заправлен мне в джинсы. Туда же, где мой безобразник. И Звездочка хватает его рукой.
— Ну давай, Ствол?
— Что?
— Давай займемся чем-нибудь нехорошим. — Звездочка говорит: — Мне очень хочется, очень. Это все из-за поезда. Он меня возбуждает.
— Ну хорошо, — говорю. — Давай. — Все что угодно, лишь бы она замолчала. — Только по-быстрому и один раз, хорошо? И есть еще одна сложность. — Я оглядываюсь по сторонам. — Надо придумать, где мы этим займемся. Тут нельзя. Тут нас увидят. — Вот если сейчас можно было бы оказаться на улице и сделать это под синим небом, где оранжевый закат... Но на улице мы оказаться не можем. Потому что мы в поезде, и поезд идет. То есть это так говорится, что он идет. А на самом деле он едет. И даже если мы спрыгнем с него, потом мы его не догоним. Он уйдет. То есть уедет. И мы его не догоним. — Мы... — Я думаю, думаю, думаю. — Во, я придумал. Можно пойти в туалет. — Я открываю дверь в туалет и заглядываю туда. — Ой, извините. В следующий раз закрывайте дверь на замок.
И он закрывает ее на замок. Ну, этот дяденька в темном костюме в полоску, который сидит в туалете. Сидит и сердится, потому что он весь из себя сердитый.
Тут очень тесно. Ну, в туалете, который в поезде. И особенно — если пытаешься заниматься глупостями. Локти бьются о стенки. Коленки бьются о коленки, мои коленки — о Звездочкины.
Звездочка говорит мне прямо в ухо:
— Здесь мало места.
Она права, места мало. Даже если попробовать по-другому — все равно его мало. Мы пытаемся по-всякому: чтобы Звездочка села на унитаз, а я сел сверху, или чтобы я сел на унитаз, а Звездочка села сверху, или вот чтобы Звездочка села на раковину, а я был стоя, или чтобы я сел на раковину, а Звездочка — на унитаз, или чтобы Звездочка встала спиной к двери, а я встал рядом и обнял ее, и засунул язык ей в рот, но все равно неудобно и тесно, и коленки бьются о коленки.
Звездочка вздыхает и говорит:
— Нет, ничего не получится.
Я думаю.
— Да, — говорю. — А если попробовать так...
У меня есть идея.
— Давай снимем с себя вообще все. Ну, всю одежду. Даже носки и ботинки. Голые мы займем меньше места. И приклеимся друг к другу, если вспотеем. Я даже знаю, как это называется. Безопасный секс.
Одеваться обратно — тоже очень непросто. Мы со Звездочкой оба вспотели, и нам трудно отклеиться друг от друга, и мысли все норовят разбежаться, и невозможно на чем-то сосредоточиться. И мне еще надо вытереть живот, а то он весь в этой штуке. Ну, которая из моего безобразника. Отмотать туалетной бумаги и вытереть. Чтобы потом не запачкать трусы.
Вы не подумайте, у меня нет никакой паранойи, но у меня ощущение, что все смотрят на нас со Звездочкой и хотят проверить у нас билет. Билет один, он на кого-нибудь одного, но мы со Звездочкой не кто-то один, нас с ней двое.
Звездочка говорит:
— А почему у меня нет билета?
Я качаю головой.
— Я же тебе говорил, что тебе ехать не надо. Я должен был ехать один. Без тебя.
Звездочка говорит:
— Почему без меня?
— Потому что эта поездка — она по работе. А ты не работаешь на Коробка. Ты вообще не должна была ехать.
Я уже знаю, как это будет. Когда мы приедем. Когда сойдем с поезда. Звездочка перепрыгнет через турникет, ну, потому что она без билета, и эти ребята, которые контролеры, за ней погонятся, и догонят, и начнут разбираться, и посадят ее в тюрьму, и будут с ней обращаться невежливо и плохо. Потому что, когда ты на стразах, никто не обязан обращаться с тобой вежливо и хорошо.
* * *
У этого дяденьки нет ананаса на голове, ну, то есть шлема похожего на ананас. Но на нем синяя форма, и вид у него такой важный, и сразу понятно, что это не просто так дяденька. Мы со Звездочкой...
Погодите...
— Звездочка.
Куда она делась?
— Ствол. — Ее голос доносится снизу, откуда-то снизу. — Ствол. Я прячусь.
Я смотрю вниз и вижу Звездочку. Там, внизу. Где она прячется. Под платформой на рельсах, где только что стоял поезд, на котором мы ехали. Он тут постоял, ну, пока мы сходили, а потом сразу уехал. Я стою на краю платформы, а Звездочка прячется снизу, на рельсах. Ее голова — где-то на уровне моих ботинок.
— Звездочка, ты чего...
Звездочка говорит:
— Я прячусь.
— Немедленно вылезай. Там опасно. Тебя поездом переедет. Поезд, знаешь ли, не остановится из-за тебя.
