Парень в широких штанах говорит:
— И все-таки на редкость противно поет человек.
Он имеет в виду певца, ну, который на сцене.
— Это так и задумано, Уэйн. — Девочка с длинными волосами качает головой, и ее длинные волосы тоже качаются. Вместе с ее головой. — Это такая пародия.
Кукловод говорит:
— Неужели тебе правда нравится этот пидор?
— Никакой он не пидор. — Девочка с длинными волосами делает злое лицо.
— Еще какой пидор. — Кукловод достает сигарету. — Прямо просит, чтобы ему заправили в задницу.
Парень в широких штанах говорит:
— Вот и займись. А мы за этим понаблюдаем. Потом будет что вспомнить.
Кукловод прикуривает сигарету.
— Уэйн, заткнись.
Девочка с длинными волосами говорит:
— Зачем ты нюхаешь эту гадость? Она на тебя плохо действует. Разрушает тебя как личность. Ты уже не способен любить.
— Ты сейчас вся на ешках и поэтому гонишь пургу. — Кукловод протирает очки. — А ешки уже давно вышли из моды. Вместе со святящимися наклейками и свистками.
— Любовь — это не мода, Ленни. Любовь — это... — Девочка с длинными волосами улыбается мне и говорит: — Это любовь. Правда, Ствол?
Я молчу, ничего не говорю.
Звездочка говорит:
— Да что ты знаешь про то, что мой Ствол знает про любовь? Это мой парень, и только я знаю, что он знает про любовь. Он — только мой, и...
— У него по глазам все видно.
Кукловод говорит:
— Господи, Бекки. Да что там видно?! Вот скоро я дам ему в глаз, и тогда будет видно фингал. А сейчас у него по глазам ничего не видно. И что касается этого пидора с микрофоном. Это вообще не пародия. Это отстойнейшее караоке.
— Зря ты так, Ленни. — Девочка с длинными волосами говорит: — Может, он видит себя артистом.
— Погорелого театра.
— Ты же не знаешь, а вдруг он хороший человек. Душевный и добрый. — Девочка с длинными волосами говорит: — Давай угостим его пивом, когда он закончит.
— Давай не будем.
— Может быть, мы ему что-то подскажем. — Девочка с длинными волосами говорит: — Ну, как подправить лицо, изменить имидж.
— А что, — кукловод снимает очки и трет их стеклами о водолазку, — хорошая мысль.
— Да. — Звездочка говорит: — Угостим его таблетками.
Я улыбаюсь ей и говорю:
— И сами тоже угостимся.
— Да, и сами тоже.
— Я тебе дам таблетки, Звездочка. Но не сейчас, а попозже. Если придешь ко мне в комнату. — Глаза у кукловода блестят, как будто он самый умный. Это, наверное, из-за очков. В очках любой кажется умным. — Можешь спать в моем спальнике. Он хороший. Немецкий, армейский. На гусином пуху. У тебя нет аллергии на пух?
— Ну, я зайду на минуточку, да. — Звездочка говорит: — Только дай мне таблетки.
— Не сейчас. Позже.
— Половину сейчас, половину потом.
— Они дома, Звездочка. Я не взял их с собой. Может, попробуешь вот это? — Кукловод что-то показывает моей Звездочке под столом. Какой-то листок, вырванный их журнала и сложенный в виде маленького пакетика.
Звездочка говорит:
— Я не нюхаю никогда. Это вредно для носа. А вот Ствол, может быть, и нюхнет.
Я молчу, ничего не говорю. Хотя нюхнуть хочется, да.
Кукловод убирает пакетик обратно в карман. Ну, типа, прячет.
— Погоди, Ленни. — Девочка с длинными волосами говорит: — Ей ты его предлагаешь. Потому что тебе хочется ее трахнуть. А Стволу, значит, не предлагаешь. Притом, что ты скушал все его таблетки, ну, которые он привез, очень даже с большим удовольствием.
Кукловод снова прикуривает сигарету.
— На самом деле, Бекки, я не вижу тут никакого противоречия.
— Леонард, котик, я поняла твой подход и, наверное, больше не буду давать тебе свой музыкальный центр.
Кукловод поправляет ворот своей водолазки, которая черная.
— Ну ладно. — Он дает мне пакетик, который сложен из листочка, вырванного из журнала. — Только не увлекайся, приятель. Если воткнешь слишком много, придется платить. Я, пожалуй, возьму натурой. С твоей подружки. В общем, ты угощайся. Только не здесь, а в сортире. И смотри, чтобы никто не увидел. Хотя и так видно, что ты сильно двинутый.
Я знаю, что это за порошок, я такой уже нюхал. Хорошая штука. Я сижу на толчке, прямо так, в джинсах, ну, в смысле, я их не снимаю, потому что я сел вовсе не для того, а совсем для другого, я даже крышку не снял, потому что она мне понадобится. Я разворачиваю пакетик, свернутый из листочка, вырванного из журнала, и там, в пакетике, — желтый порошок для носа, ну, чтобы нюхать. Я встаю, высыпаю чуть-чуть порошка на крышку унитаза и вдыхаю его носом. Через трубочку, свернутую из бумажки. Бумажка была у меня в кармане. Я вдыхаю порошок сильно-сильно, так чтобы попало совсем глубоко, до мозгов. Как будто мозги припорошены желтой пылью. Ну, как будто они запылились. Выхожу из туалета и натыкаюсь на какого-то парня, который, наоборот, заходит в туалет, он похож на моржа, этот парень, вернее, даже не парень, а дяденька, на такого большого седого моржа с седыми волосами, он в черной рубашке с короткими рукавами, она не на пуговицах, а на кнопках, рубашка, а сам дяденька вроде нормальный, вполне дружелюбный.
Он говорит:
— Все в порядке?
— Я ничего не делал.
Дяденька, который нормальный, ну, с которым мы встретились в туалете, говорит:
— Нравится музыка?
— Да, — говорю. — Очень нравится. Он хорошо поет, правда?
— Ну, он старается. — Дяденька говорит: — Мы специально пришли сюда, чтобы его послушать. Мы с ребятами обычно сидим в другом баре, тут, за углом. Играем в домино.
— Да, — говорю. — Он хороший.
— Кто?
— Ну, певец. Хорошо поет, правда?
— Приятно узнать, что подрастающему поколению он тоже нравится.
— Она отдала его той, другой женщине, — говорю. — Ну, которая тут работает. В баре.
— Кто?
— Звездочка.
— Какая звездочка?
— Звездочка, моя девушка. — Я объясняю: — Она хотела таблеток, а он сказал, что оставил их дома, не взял с собой. Зато у него с собой был желтый порошок. Ну, для носа. Но она его не потребляет. Потому что он вреден для носа.
— Что? — Дяденька говорит: — Ты что, балуешься наркотиками?
— Нет, я с ними не балуюсь. Я их ем. И еще нюхаю, но редко.
— Ага. — Дяденька заходит в кабинку, ему, наверное, надо сходить по-большому, а я быстро смываюсь.
