— Джим, ты мне очень мешаешь. — Я закрываю глаза и пытаюсь представить себе жену, бегущую босиком по пустынному пляжу. Пенис уже отзывается и увеличивается в размерах. Джим, кстати, тоже. Он заполняет собой все пространство, и я уже ничего не вижу, кроме двух здоровенных яиц, двух сине-желтых шаров, которые болтаются у меня перед носом, угрожая сбить меня с ног. — Джим, — кричу я испуганно, — какой ты огромный!
И вдруг все кончается, и жизнь опять превращается в комедию положений.
— Не тычь мне в лицо свои призрачные гениталии.
— Прошу прощения, но вот так я устроен.
— А мы еще говорим о какой-то там дружеской помощи и участии. — Я наклоняюсь, чтобы надеть свои спальные шорты, и вижу, что промахнулся. В смысле, мимо салфеток.
— Черт, — говорю я с досадой, — кажется, я нечаянно испачкал каталог жены. По которому она выписывает одежду.
— Так, мне пора.
— Джим, погоди. Что мне делать?
— Прости, Спек, я спешу. Боюсь опоздать на автобус.
— Но, Джим…
Я вырываю залитую спермой страницу и сминаю ее в плотный шар. Бегу в ванну, бросаю скомканный листок в унитаз и спускаю воду.
— От вас, жирафов, одни неприятности, — говорю я, потрясая кулаком в сторону прозрачного силуэта моей пятнистой погибели. — Уйди с глаз моих, ирод. Пока я не вызвал полицию.
Крутые копы
Мы с Воздержаньей смотрим телевизор. Вернее, пытаемся смотреть, потому что сосед из соседнего дома смотрит телевизор всегда, а у него дальнобойная спутниковая антенна, которая вечно сбивает картинку на нашем ящике. Пару минут я пытаюсь с этим мириться. Потом встаю, прочищаю горло, открываю рот, чтобы высказать все, что я думаю, закрываю рот и сажусь на место.
Воздержанья проводит рукой по своим длинным каштановым волосам.
— Только, пожалуйста, не психуй. Все равно там нет ничего интересного.
— Я пытаюсь вникнуть в сюжет. Люблю полицейские драмы.
— Но, Скотт, ты ведь даже не смотришь на экран.
— Мне надо перепроверить сценарий, — говорю я, потряхивая распечаткой. — «Космонавт в космосе». Первый сезон,третья серия.
— Тогда расскажи мне, что там происходит.
— Ну, Космонавт летит в космос, и…
— Нет. В телевизоре.
Я показываю на полицейского на экране.
— Вот этот парень. Вокруг него все и закручено. Он за кем-то там гонится. Или, наоборот, убегает. Так или иначе, он бежит.
— Он хорошо бегает, быстро.
— А как же иначе? — говорю я со знанием дела. — В противном случае его бы не взяли в полицию.
— Смотри, он достает пистолет.
— Черт, — говорю я с досадой, когда на экране опять возникают помехи. — На самом интересном месте. Ты что-нибудь видишь? Я — вообще ничего.
— Только подошвы его ботинок. Вон там, в самом низу. И еще — краешек его фуражки.
— Ну вот, теперь еще и картинка перевернулась ногами вверх.
— Нет, Скотт. Просто он уронил фуражку, а потом перелез через стену, но свалился и зацепился ногами за дерево.
— Нет, действительно, сколько можно?! Если так будет продолжаться и дальше, — говорю я с угрозой в голосе, — я пойду к нему и все выскажу. Все, что думаю.
— Скотт, успокойся. Тебе нельзя волноваться. А то опять тебе снова начнет мерещиться эта твоя говорящая зебра.
— Он не зебра, он жираф. И он мне не мерещился. Он настоящий. К несчастью. Ну, вот опять, — говорю я, когда картинка на экране вновь пропадает. — Все, я иду к нему. — Я решительно поднимаюсь со своего высокотехнологичного кресла, держу паузу, чтобы жена вразумила меня, неразумного, и не дала совершить нечто такое, о чем я потом пожалею, и снова сажусь.
— Я думала, ты собрался идти к нему.
— Так картинка теперь нормальная. Я вижу его пивное брюшко.
— Вообще-то это подтянутый крепкий живот, — говорит Воздержанья. — Просто картинка вся перекосилась. Может, тебе и вправду стоит сходить. Только будь осторожен, Скотт. Он — крупнее тебя.
Крупнее, да. Но, задаюсь я вопросом, всегда ли «крупнее» значит «лучше»? Мысленно сравниваю свой пенисе размером фаллоимитатора, спрятанного в комоде жены, и прихожу к выводу, что да. Именно это оно и значит.
— Хорошо, — говорю я, вставая с кресла. — Скотт Спектр никому не позволит испортить себе субботний вечер. — И я решительно выхожу из дома, даже не надевая кроссовок.
Тук-тук-тук — это я стучу в дверь, а сердце стучит: бум-бум-бум. И прежде чем разум успевает спросить у тела, что оно тут забыло и насколько оно уверено, что ему вообще следует здесь находиться, как дверь открывается, и меня бурно приветствует наш сосед Эдди.
— Эдди, — говорю я, обозревая его подбородок снизу. — Э… как поживаешь? Что делаешь?
— Да вот телик смотрю. Этот крутой сериал про полицию, который «Крутые копы». Принимаю его через спутник, со своей новой антенны с дальним радиусом действия.
— Прикольно. Мы тоже его принимаем со своей старой антенны с коротким радиусом действия.
— Теперь делают новые, Скотт. И новые гораздо лучше. Потому что старые — дерьмо на палочке.
— Эдди, сигнал с твоей новой антенны перебивает нам всю картинку. Пойдем, сам посмотришь… — Я не успеваю договорить. Горло как будто сжимает железным кольцом, и я вырубаюсь.
И вот я лежу, распростертый на травке перед домом соседа Эдди. Жена тоже здесь: пытается расстегнуть ворот моей специальной рубашки с логотипом «Космонавта в космосе». Эдди поправляет на мне очки, а пожилая леди, старушка божий одуванчик из дома через дорогу, деловито снимает с меня мои тапки в виде инопланетных пришельцев. Все кажется странным, как будто я смотрю на мир через толстые линзы. Я сам, жена, наш сосед Эдди и упомянутая старушка. Бабуля Кошак. И, возвышаясь над всеми во всей пятнистой красе, маячит сам мистер Лиственное Дыхание, жираф Джим. Его глупая морда расплылась в дурацкой улыбке.
— Джим, у меня только что был второй сердечный приступ.
— И что, тебе медаль дать?
— Ну, можно хотя бы слегка посочувствовать.
Джим наклоняется ко мне близко-близко и говорит, дыша мне в лицо запахом свежих листьев с самых верхушек деревьев:
— Что за чушь?
— Нет, правда, Джим. Прояви толику сострадания.
— Чего проявить?
— Я думал, что мы закончили с этим делом. На прошлой неделе я мастурбировал целых три раза и один раз — даже с семяизвержением. И еще я купил специальный журнал для ножных фетишистов.
— Давай, Спек, соберись. Встрепенись, возбудись и приласкай жену так, чтобы у нее аж миндалины заболели.
