Я киваю и прикуриваю сигару.
Джим тоже прикуривает сигару, очень большую сигару, которая как будто растет в длину. На ней что-то написано на боку. Там написано: «Доктор Бэмс — идиот. Программа провалится. НФ-канал обанкротится. Ты лишишься работы. Твоя жена и ребенок будут голодать».
— Джим, можно тебя на минуточку в коридор? Надо поговорить.
Вежливо улыбнувшись хозяевам, мы с жирафом выходим из комнаты.
— Джим, я не знаю, что делать.
— Тебе нужно выдать идею, Спек. Только очень хорошую идею. Такую идею, чтобы Гарри Делец послал доктора Бэмса куда подальше.
— Идеи не растут на деревьях, Джим.
— А как насчет Креативно-научного центра «Мозги Скотта Спектра»?
— Откуда ты знаешь про этот файл?
— Ты сам мне рассказывал.
— Да неужели?
— Да, — говорит Джим, качая головой.
— Ну, Креативно-научный центр «Мозги Скотта Спектра», как всегда, готов выдать сколько угодно блестящих идей для хитовых программ, но понимаешь, в чем дело… Гарри уже читал файл и как-то не впечатлился.
— Почему?
Я снимаю очки, дую на них, тру о футболку с эмблемой НФ-канала и надеваю обратно.
— Гарри сказал, что идеи еще не оформлены до конца.
Джим кивает.
— У меня есть идея. Я не уверен, что тебе понравится, но если захочешь, могу подарить.
— Давай, — говорю, — я в отчаянии.
— Варьете-шоу, но с одной очень существенной разницей.
— И как мы его назовем?
Варьете-шоу «Жираф Джим представляет»
Мы с Джимом решили пойти прогуляться: отметить мой последний вечер в неродительском качестве не-родителя На окраине города мы наблюдали затем, как бригада рабочих в касках сносит какой-то дом.
— Мой любимый момент, — сказал Джим. — За миг до того, как все разлетится на части.
И буквально в следующую секунду стальной шар ударился в стену дома и выбил из нее изрядный кусок.
И вот я дома. Только пришел. Воздержанья сидит на кровати. Поскольку моя жена — современная женщина прогрессивных взглядов,юна решила рожать дома. Я взял кредит в банке и потратил все деньги на переделку моего высокотехнологичного кресла в высокотехнологичную родильную кровать. Я собираюсь вернуть кредит со своей ежегодной премии, которая, по словам Гарри Дельца, должна быть запредельной. И, может, мне даже повысят зарплату. Если шоу не провалится. А оно не провалится. С нами Джим, а Джим — это Джим, жираф-призрак.
— Скотт, — говорит Воздержанья, когда я вхожу в комнату, — передай мне шоколадку.
— Ты что, плакала? — говорю я, передавая ей шоколадку.
Она кивает.
— Не могла дотянуться до шоколадки.
Я сажусь на краешек кровати и кладу руку жене на живот.
— Я его чувствую. Как он брыкается. А когда роды начнутся?
— Сложно сказать. Доктор Яблочко говорит, что, наверное, во время шоу.
Она имеет в виду наше новое шоу. Первый выпуск в эфире, сегодня вечером.
— Будем надеяться, это случится во время рекламы.
Воздержанья смеется.
— Ты вообще представляешь, как это все происходит? Иногда роды длятся несколько часов.
— Моя роль в этой беременности была не особо активной, да?
Воздержанья разглаживает коричневую ночную рубашку на своем круглом животе.
— Скотт, твоя роль — роль добытчика и кормильца, и ты хорошо с ней справляешься. Ты работаешь в новом шоу. Ты купил мне эту коричневую родильную рубашку…
— Твой любимый цвет.
— …и шоколадку…
— Твою любимую.
— …и ты переделал свое высокотехнологичное кресло в высокотехнологичную родильную кровать, чтобы я могла рожать дома.
— Кстати, а кто будет принимать роды?
— Доктор Яблочко.
— С акушеркой, — предполагаю я, — и целой армией медсестер.
— Нет, один доктор Яблочко. Я хочу, чтобы все было просто. Так сказать, по-домашнему. Ой, — говорит она, перекатываясь на бок. — Кажется, началось.
— Может быть, вызвать «скорую»?
— Нет. Позвони доктору Яблочко. Скажи, что у меня началось.
Я достаю из кармана мобильный, и он звонит у меня в руке.
— Прикольно, когда он так делает. И кто бы это мог быть? — Я нажимаю на кнопку «прием» и подношу телефон к уху.
Это Гарри Делец; звонит из лондонской студии НФ-канала.
— Скотт, давай быстро сюда. Ты нам нужен. Без тебя мы — никак.
— Мне надо в студию, — говорю я, целуя Воздержанью в щеку.
— Не забудь позвонить доктору Яблочко, — говорит Воздержанья. — Скажи ему, что у меня началось.
Охрана на студиях НФ всегда пребывает в состоянии полной боевой готовности, но сегодня их всех словно подняли по тревоге, и тому есть причина. Новое варьете-шоу «Жираф Джим представляет»~стало самым разрекламированным телешоу за всю историю телевещания. Билеты на сегодняшнюю передачу были распроданы в рекордный срок: две с половиной секунды. Снаружи, у здания телестудии, собралась многотысячная толпа — в надежде хотя бы издали посмотреть на восходящих звезд телеэкрана.
Гарри ждет меня в вестибюле у стойки администратора.
— Что с тобой, моя прелесть? Чуть не порвали на сувениры?
— Что-то типа того.
Я благополучно добрался почти до входа, а потом кто-то узнал меня по фотографии в пресс-релизе и бросился на меня, норовя ухватить за мою длинную челку. В результате чего я теперь наблюдаю в стеклянных дверях свое изрядно потрепанное отражение. Футболка порвана, очки сидят косо, челка вся смята. Сами двери значительно интереснее. Витражные вставки из цветного стекла исполнены в стиле хай-тек. Одна изображает космонавта, другая — его заклятого врага, пришельца по имени Пучеглазый, которого, из соображений морали и нравственности, пришлось убрать из сериала уже в пятой серии.
— Ты сегодня общался с Джимом?
— Ага. Мы ходили гулять. Отмечали мой последний вечер в неродительском качестве не-родителя.
— И как он тебе показался?
Только теперь я замечаю, какое у Гарри лицо. Лучше всего его можно было бы описать как лицо крайне обеспокоенное, хотя можно использовать слово «досада» или «огорчение», хотя бы уже потому, что это мои любимые слова.
— Да вроде нормально. Он был немного растерян, но это понятно.
Гарри кивает. Он опирается на высокотехнологичную, «под мрамор», стойку администратора, самую длинную стойку на свете среди стоек подобного типа. За ней сидят восемнадцать девушек-администраторов, три из которых — левши.
