— Нет, — не одобрила Тамарка. — Лучше сказать, что после дня
рождения мы разговаривали с ним по телефону, и он собирался куда-то уезжать.
— Так и скажем! — обрадовалась Изабелла. — Пусть думают, что
он уехал и не вернулся, следовательно пропал без вести.
— А для достоверности, — деловито подсказала Тамарка, —
нужно взять его паспорт и купить билет на поезд. Вдруг начнут проверять, а все
сходится: билет покупал, значит уехал.
— Эх, черт возьми! — с болью воскликнула Полина. — Жалко
квартира пропадёт! Добро-то мы разделим, а вот дача, машина и квартира — все
пропадёт.
— Не пропадёт, а государству достанется, — вставила Зинаида.
— Это ещё хуже, чем пропадёт, — горестно констатировала
Татьяна.
Тамарка радостно хлопнула себя по лбу, давая всем понять,
что к ней пришла гениальная мысль.
— А почему, собственно, все наше добро должно пропадать
государству? — возмутилась она. — Мы же можем им распоряжаться и сами. Квартиру
можно сдавать и получать приличные деньги. Дачу тоже можно сдавать, а на машину
у всех у нас есть доверенность. Просто будем на ней ездить и все.
— А разве так можно? — усомнилась глуповатая Полина. — Нас
за эту, за жопу не возьмут?
Зинаида от её слов так озверела, чуть дымом не поперхнулась.
— А почему это нас должны за что-нибудь брать? — закричала
она. — По какому праву? Все мы жены, это наше добро, а то, что Фрол так
неожиданно приставился, это наше общее горе. Никто из нас не виноват.
Тамарка удовлетворённо кивнула, мол дело говоришь.
— У них и причин не будет брать нас, — деловито сказала она.
— Все мы здесь часто бываем, соседи знают, поэтому никто не удивится, если мы
тут и дальше хозяйничать будем. А что касается дачи и машины, то здесь может
возмутиться лишь сам Прокопыч, а он, увы, уже ничему возмутиться не может.
— Правильно, — поддержала её Татьяна. — На работе шум
поднимать не станут. Знаю я этих адвокатов, горло перегрызут за выгодного
клиента. А у Фроки были одни выгодные.
— Его коллеги только обрадуются, если он выпадет из гонки за
гонорарами, — вставила Зинаида.
— Ну, а раз сами мы заявлять в милицию не собираемся, значит
все в порядке, — подытожила Тамарка. — Так тому и быть. Давайте кидать жребий,
кто Прокопыча в ковёр пойдёт пеленать.
Как у них все просто!
Я смотрела на них и не верила своим глазам, они ли это?
Первое время я сдуру думала, что эти змеи шутят, но когда дело дошло до дачи и
машины, поняла — нет, не шутят. Дай им волю, именно так они и поступят, как
здесь сейчас разрисовали.
Но я им эту волю давать не собиралась.
— Что вы тут мне буравите?! — закричала я. — Какая квартира?
Какая машина? Ваш бывший муж, кровью политый лежит в той комнате, в нескольких
метрах от вас, а вы делите его машину и квартиру? Люди ли вы после этого?
Не могу сказать, что я своей речью произвела благоприятное
впечатление. Все смотрели на меня, как волки на отбившегося от стада ягнёнка.
— Фроку мы не оживим, — гаркнула Татьяна. — Так что же,
добру пропадать?
Я посмотрела на жён и поняла, что уж они-то добру пропасть
не дадут.
Ни при каких обстоятельствах.
— Что я слышу?! — воскликнула я. — Одумайтесь! Ваш муж лежит
в той комнате! Убитый!
— Ой! Фросика убили! — с места в карьер истошно завыла
Полина. — Фросика моего убили! Кому же я теперь буду спинку натира-ать!
— Найдёшь кому, — рявкнула Тамарка. — Нашла из-за чего
убиваться. Если уж на то пошло, твой Фросик был изрядной дрянью!
Полина перестала рыдать и уставилась на Тамарку, явно желая
знать почему.
— Потому что он, женившись на тебе, продолжал спать со мной!
— ответила на немой вопрос Тамарка.
— И со мной! — возмущённо призналась Изабелла.
— И со мной! — завизжала Татьяна.
— Ах он сволочь! — больше всех возмутилась Зинаида и, забыв,
что источник гнева уже мёртв, она истерично завопила, снова хватаясь за кухонный
нож: — Я убью его! Убью!
Все шарахнулись. Нож был, конечно, гораздо меньше того,
который торчал из груди покойного, но тоже выглядел весьма грозно.
— Мама, сейчас же отбери у неё нож, — приказала Тамарка.
Мне стало обидно: я что, швейцар, отбирать у всех ножи.
— Отбери сама, — сказала я. — Не шевельну и пальцем, хоть бы
вы тут все себя поубивали, волчицы позорные.
Видимо от отчаяния, все дружно набросились на Зинаиду,
заломили ей руки и отобрали нож
— Спрячь его куда-нибудь, — приказала Тамарка, передавая нож
Полине.
Полина с ножом выпорхнула из кухни.
Все воззрились на Зинаиду.
— Какой же он сволочь! — горестно качая головой, кричала
она. — Я с ним изменяла своему мужу, я так нравственно упала, а он…
— Вот-вот, — обрадовалась я. — Упала и продолжаешь падать
дальше. И до чего докатилась. Просто стыд всех вас слушать. Разве вы люди? —
обратилась я уже к остальным. — Собрались заворачивать труп своего бывшего мужа
в ковёр и тащить его на дачу. Просто живопыры какие-то.
— А ну-ка заткнись! — рявкнула Тамарка.
— Ты что, самая умная? — поддержала её Татьяна. — Я бы на
твоём месте умничать не рискнула, — пригрозила она.
Терпеть не могу угроз. Боже, как я разозлилась.
— Ты вообще молчи, бацилла, — грозно рявкнула я. — И не
вмешивайся в чужой разговор.
— Почему это чужой разговор? — удивилась Татьяна. — Мы тут
все об одном.
Все же она непроходимая нахалка.
— Вы все об одном, а я о другом. Я вообще разговариваю с
подругой, — заявила я и обратилась непосредственно к Тамарке. — А ты-то как на
такое пойти могла? Стыд и срам!
— Ты о чем? — не поняла Тамарка.
Вот это да! Она ещё спрашивает о чем я!
— Я тебя не узнаю! — вскипела я. — Тома, ты ли это?
Общипывать своего бедного Прокопыча, вместо того, чтобы искать его убийцу!
Ладно эти дуры, а ты? Как могла ты пойти на такое?
— А что — я? — удивилась Тамарка, видимо не совсем
подозревая о той разнице, которая существует между нею и теми дурами.
— А то, что ты слишком богата, чтобы мараться об антиквариат
моего Фрысика. С твоими виллами и капиталами просто стыдно связываться с такой
мелочёвкой. Позор! Просто позор!
