— Мне это обошлось бесплатно, — похвасталась Изабелла.
Я сделала ей глаза и сказала:
— Вот как?
— Да нет, не то, что ты думаешь, — успокоила меня Изабелла.
— Просто так, один поклонник. Буквально на днях начал за мной приволакивать. Я
с ним случайно познакомилась. Ну что, пошли пить чай с пирожными и конфетами?
— Пошли, — согласилась я.
Изабелла привела меня в гостиную, обставленную довольно
мещански, усадила на диван и двинулась на кухню готовить чай.
Я же долго на диване усидеть не смогла и отправилась на
экскурсию. Моё внимание привлекли вазы, выстроившиеся в ряд на широкой полке.
Четыре великолепные вазы, я бы даже сказала кубки. Да каменные кубки — то ли
яшма, то ли оникс — с такими роскошными крышками. Просто чудо!
— Изабелла! — крикнула я. — Ты что, занималась спортом?
— Что? — спросила из кухни Изабелла. — Громче! Ничего не
слышу!
— Это твои награды? — ещё громче крикнула я, потрясая в
воздухе кубком.
— Ничего не слышу! — вновь ответила Изабелла.
— Ну и черт с тобой, — сказала я и сняла крышку, перевернула
кубок, собираясь заглянуть в него — на меня высыпалась какая-то гадость.
Что-то чёрное, похожее на жжёную бумагу. Короче, пепел.
Я сразу вспомнила своего сынишку Саньку и подумала: «Но у
Изабеллы нет детей. Что же она развела в своём доме такую грязь?»
Об этом я не переминула сообщить вошедшей в комнату с
подносом Изабелле.
— Что же ты бросаешь эту гадость куда придётся? — спросила
я.
— Какую гадость? — рассеянно сказала она, ставя поднос на
столик.
И тут Изабелла подняла глаза на меня и, увидев в моих руках
раскрытый кубок, вдруг завопила, как резанная. От неожиданности я выронила
довольно-таки тяжёлый кубок из рук, он упал мне на ногу, я тоже взвизгнула, а
кубок покатился, рассыпая остатки пепла по вполне приличному ковру.
— О, мой Хрюздик! — завыла Изабелла и бросилась на ковёр
собирать пепел.
Да где там. Он так рассыпался, что это уже было невозможно.
— Мой Хрюздик! Мой Хрюздик! — вопила Изабелла. — Прости, что
опять не уберегла тебя-яя!
«Да она спятила!» — ужаснулась я, потирая ушибленную ногу.
— Что за Хрюздик такой? — негодуя, спросила я. — И почему ты
ревёшь? Ведь ничего же не произошло. Даже ваза цела.
— А Хрюздика-то нет уже! — горестно выла Изабелла. — И его
не вернуть!
Каким-то невероятным образом ей удалось нащипать вместе с
ковровой ворсой и немного пепла. Она высыпала эту ужасную смесь в вазу, накрыла
её крышкой, жалобно подвывая, поставила вазу обратно на полку и нежно её
погладила.
Я терялась в догадках, склоняясь все же к тому, что у
Изабеллы большие нелады с её собственными мозгами, а если уж быть до конца
откровенной — налицо первые признаки шизофрении.
— Как же ты так неосторожно? — смахивая слезу, с укором
спросила у меня Изабелла.
— Неосторожно — что? — разозлилась я. — По сию пору я ничего
не сделала, если, конечно, не прикажешь считать преступлением то, что я взяла с
полки вазу и сняла с неё крышку.
— Ты высыпала моего Хрюздика, — искренне страдая, сообщила
Изабелла.
— Что ещё за Хрюздик такой? — спросила я.
Я давно хотела знать.
— Это мой второй муж, — скорбно поджимая губы, сообщила
Изабелла. — Я его вдова.
— О, боже! — я схватилась за сердце. — Ты хранишь его здесь?
Почему не сдала в колумбарий?
— Мне приятно иметь его прах рядом, — призналась Изабелла.
«Звучит довольно-таки двусмысленно,» — подумала я и,
содрогаясь, спросила:
— А что же в других вазах?
Изабелла подошла к полке и, нежно поглаживая вазы, начала
перечислять:
— Вот в этой мой третий муж, Барбахвылька. Он был такой
забавный, что я дала ему это прозвище. Вот в этой вазе мой четвёртый муж,
Блямзик. Он тоже был милый. А вот в этой вазе мой пятый муж, Кузидябка.
— Ты же говорила на дне рождении, что поменяла четырех
мужей? — возмутилась я. — Откуда же взялся пяты? И ещё есть живой, теперешний
муж.
— Скромность женщину только украшает, — ответила Изабелла и
продолжила: — Мой пятый муж Кузидябка. Он был немного ворчун…
Потрясение моё было велико.
— И что же, они все умерли? — с трудом переводя дыхание,
спросила я.
Изабелла грустно кивнула:
— Увы, да. Фролушка мой единственный муж…
— Который улепетнул от тебя живой? — ядовито продолжила я за
Изабеллу. — И ты решила исправить ошибку?
— Ну что ты! — испугалась Изабелла. — Это не я! Я никогда бы
не рискнула. Я и ножа-то боюсь.
— Бог с тобой, — сказала я, — давай пить чай.
Мы уселись на диван, но разговор уже не вязался. Я хотела
расспросить Изабеллу про акции, но после потери пепла Хрюздика она была в очень
задумчивом настроении и почти меня не слушала.
А тут ещё к ней приятельница пришла с собакой. Собака
прыгала на меня и все пыталась лизнуть, а её хозяйка уговаривала не пугаться и
заверяла, что собака не кусается. Можно подумать, я боялась того, что собака
меня укусит.
Порой меня раздражают эти собачники. Им почему-то всегда
кажется, что нормальные люди только и мечтают о том, чтобы собака облизала их с
головы до ног.
В общем, я поняла, что пора сматывать удочки и спросила:
— Изабелла, ты не против, если я возьму с собой эту коробку
с конфетами?
— Конечно-конечно, — сказала Изабелла. — Ведь я тебе её
подарила.
«А я тебе подарила пирожные,» — подумала я и отправилась
домой, вовсе не собираясь эти конфеты есть. Уж я-то не дура, портить свою
фигуру. Конфеты я взяла для своего сына Саньки.
Дома я у двери квартиры нос к носу столкнулась с Евгением.
Он куда-то ужасно спешил.
— Ты куда? — спросила я.
— К Серому в больницу! — со всем трагизмом сообщил Евгений.
Серый — его друг. Довольно-таки бестолковый малый. С ним
вечно происходят какие-то несуразности.
— К Серому? — удивилась я. — А что с ним?
— Он снимал с каруселей детей и поломал ногу. Парень за
малым не совершил подвиг, — порадовался за друга Евгений.
