— А Изабелла?
— Изабелла отказалась, когда и ей предлагали. Нам же выгодно
было тогда, когда начинали. Чем денег больше, тем больше зёрна и масла,
следовательно и прибыли. Но Белка отказалась. То ли денег не было, то ли
пожадничала. А потом уже, когда прибыль попёрла, на дыбы и она. Все её подальше
послали, а Прокопыч пожалел её и десять процентов своих подарил.
Я удивилась, потому что уже кое-как разбираться начала с этими
обществами.
— Как же подарил, — спросила я, — когда у вас общество
закрытого типа?
— Да, но по закону акции можно дарить, хотя передавать их по
наследству нашим уставом разрешается только с согласия других акционеров, в
противном случае родственникам выплачивается компенсация. Это уже Прокопыч так
написал. Оставлял себе пути отступления с будущими своими бабами, — разумно
предположила Тамарка.
— А как же у Татьяны оказалось пятнадцать процентов? —
заинтересовалась я.
Тамарка горестно усмехнулась:
— Танька же вообще его женой была тогда. Вот она и
обиделась. Раз Изабелле подарил, значит и мне дари, у меня-то, мол, всего
десять процентов. Вот он и подарил ей пять. Кстати, на этой почве потом у них и
к разводу пошло, Танька же баба простая, ей и любовь и деньги подавай. Не
смогла она Прокопычу простить, что он ей всего пять процентов подарил, в то
время, как Белке-проститутке отвалил целых десять. Жаловалась все мне, что
мужики порядочных женщин не ценят. И Прокопыч мне жаловался, что Танька из него
жизненные соки сосёт, что болеет он много и уже почти умирает. В общем, все
крахом у них, а там уж и Полька появилась.
— А Полька, как я поняла, к этому делу вообще отношения не
имеет.
— Никакого, — категорично тряхнула головой Тамарка. — Но
вскоре тоже бунт подняла, чем я остальных хуже, пришлось Прокопычу и ей пять
процентов подарить, в итоге осталось у него всего двадцать. Правда Полька за
эти пять процентов какое-то наследство ему отдала, но тут же хитростью его и
отобрала. Остался Прокопыч без денег и с двадцатью процентами. Вот тут я и
воспряла. Если честно, я все это и предвидела, зная его мягкотелость и
готовилась уже. Я только-только, пользуясь своим превосходством, начала свою
месть осуществлять и вот!
Тамарка досадливо ударила себя по ляжкам.
— Фрысика кто-то пришил, — подытожила я. — А в чем же твоя
месть заключалась бы?
— Всю компанию к своим рукам прибрала бы, Прокопыча в долги
вогнала бы и за решётку засадила бы. Я уже и первые шаги к этому предприняла,
ловушки ему расставила, позволила за моей спиной выгодное дельце провернуть с
подставными фирмами, которые по сути мои. Короче, дельце, конечно же прогорело,
а Прокопыч задолжал крупную сумму моей фирме, то есть лично мне, правда он об
этом не знал, ну, что должен только мне. Прокопыч до самой смерти думал, что я
к этому отношения не имею. Он даже скрывать пытался свои дела, потому и к
управлению компанией стремился. В общем, влетел Прокопыч с моей помощью. Я уже
начала его щемить, парни мои уже долги с него выколачивать собирались, он уже
полные штаны от страха наделал, я уже руки от удовольствия потирала, а он,
сволочь, взял и умер с ножом в груди! Горе-то какое! Мама, хоть ты-то войди в
моё положение!
Я тут же вошла. Горе действительно страшное. Моя Тамарка
нешуточно на этого Фрысика запала, оскорблений от него нахлебалась, обид, а как
до мести дело дошло, так Фрысика уже и нет.
— Какая же сука пришила его, Мама? — воздев к потолку руки,
с чувством вопросила Тамарка. — Хоть ты-то веришь, что это не я?
— Конечно верю, и будь это ты, я бы первая тебя осудила.
После всего, что между вами было, умереть с ножом в груди слишком лёгкая кара.
Фрысик раскрутился на большее.
— Боюсь, Зинка опередила меня, — задумавшись и вгрызаясь в
ногти, сказала Тамарка. — Уж очень мне подозрительной кажется эта версия с
посторонним. Уж кому-кому, а Зинке-то всех видней, что посторонних Прокопыча мы
знаем, как облупленных. Уж мы ему жизни не давали, во все его дела нос совали —
откуда же взяться постороннему?
— Слушай, — поддержала её я. — И мне кажется, что Зинка
убийца. Она же и на Польку с Белкой покушалась, ну, не сама, конечно, подослала
киллера. Она на них зуб имеет и не скрывает даже.
— И на Таньку, — добавила Тамарка. — И ещё, забыла сказать —
Зинка тайком от всех звонила кому-то в тот день, когда убили Прокопыча. И я
наблюдала за ней — уж очень она фальшиво убивалась над трупом. А курила! Ты
видела как она курила?
— Нервничала, — согласилась я. — Боялась, что не сможет труп
утащить, что не сладится, а когда труп утащили, между прочим, она нервничать
сразу-то и перестала. Сразу стала спокойна и невозмутима, и версию про
постороннего изложила. А до этого очень Зинка нервничала, просто психовала,
хотя в такой ситуации люди обычно паникуют.
— Ха, паникуют, со мной истерика едва не приключилась, когда
я Прокопычев труп увидела. Нет, но какая сука всю игру мне поломала? Неужели и
в самом деле Зинка?
— Зинка, — заверила я. — Зинка, Зинка, только она. Ей и
выгодно больше всех, остальным не очень.
Тамарка вдруг хлопнула себя по лбу и закричала:
— Вот я дура! Как раньше не догадалась! Ведь Зинка же
защищаться вот-вот будет. Докторскую защищать свою. А тема у неё секретная, а
«бабки» им на разработки порезали, вот она и убивается. Она уже подкатывала к
Прокопычу, чтобы он ей денег на разработки дал. И мне этим же мозги парила,
обещала крупные барыши. Вот же стерва!
Я насторожилась:
— А почему ты отказалась?
— Ну ты, Мама, даёшь! — возмутилась Тамарка. — Как же —
почему? Секретная разработка. Толкать Зинкины открытия за границу риск слишком
большой. Знаешь сколько за это дают?
Я закатила глаза.
— Вот-вот, — подытожила Тамарка. — А здесь её разработки
никому не нужны, здесь на них и копейки не заработаешь, а Зинка-то уже
упёрлась. Ей-то интересно закончить свою тему, она и грохнула Прокопыча. А
затем принялась за остальных.
И тут меня осенило.
— Тома! — закричала я. — Это же она и на тебя покушаться
будет!
— Пусть попробует, — презрительно повела плечами Тамарка. —
Руки у неё коротки до меня дотянуться. Серьёзных людей нанять она не сможет, а
с дилетантами мои ребятки совладают легко. И вообще, Мама, что мы все о плохом.
Ну его в жопу, этого Прокопыча с его Зинкой! Как знать, может и лучше, что она
пришила его. Мне грех на душу брать не пришлось. Пришила и пришила. Спасибо
Зинке. Теперь хоть нормально поживу, хоть душу вынимать никто не будет.
Отключусь, займусь своими делами. Ведь есть жизнь и у меня, не все же за
Прокопычем этим бегать, да за его жёнами притрушенными следить.
— Правильно, — согласилась я, — а то, что умер он, так…
