— Сиди и дальше, — посоветовала я.
— Но мне надоело, — посетовала Полина. — Ты будешь меры
принимать или не будешь?
«Ага, все же нуждаются во мне,» — удовлетворённо подумала я
и успокоила Полину:
— Буду-буду.
— Тогда скорей принимай.
В уже приподнятом настроении я позвонила Татьяне.
— Ты ещё не наехала на грузовик? — спросила я.
— Я пугаюсь даже детских машинок, — горестно пожаловалась
она. — Где же твои хвалёные способности? Скоро ты найдёшь убийцу? Долго ещё мне
дома сидеть? Даже за хлебом соседку посылаю.
Я сжалилась:
— Скоро найду.
Затем я позвонила Изабелле.
— Слава богу, объявилась, — обрадовалась она. — Мы уже
разыскивать тебя собрались.
— А что меня разыскивать? Я дома сижу.
— Вот именно, дома сидишь. Я дома, ты дома, а кто убийцу
искать будет? Ищи давай.
«Боже, какое мне доверие, — обрадовалась я. — Может не права
я была? Может погорячилась?»
Для большей ясности, я позвонила Тамарке, хотя известно же,
что это дело пустое.
Вопреки ожиданиям, ответил-таки один телефон, но это была
секретарша, которая один черт никогда меня с Тамаркой не соединяла, каждый раз
противно пища: «У неё совещание.»
Я уже приготовилась, как обычно, услышать этот противный
писк, но секретарша репертуар неожиданно поменяла.
— Софья Адамовна, — как желанной гостье приветливо
воскликнула мне она. — Вас ждут, соединяю.
«Вот это да!» — только и восхитилась я. На дальнейшие
переживания мне времени не дали. Секретарша действительно меня соединила.
— Мама, ты невозможная! — сходу возмутилась Тамарка. — Ну
куда ты пропала? То путаешься под ногами, а то вдруг возьмёшь и пропадёшь!
— Что ты мелешь? — обиделась я. — Кто у тебя под ногами
путается? Ты забыла? Я выше тебя на десять сантиметров!
— Мама, не сердись, — пошла на мир Тамарка. — Я всего лишь
соскучилась и даже начала волноваться, куда ты пропала.
— Не верю. Если ты так волновалась, то могла бы мне
позвонить.
— Мама, ты едва не довела меня до этого. Я сказала этим
дурочкам — имею ввиду Изабеллу и Полину — сказала им: «Завтра не позвонит, буду
звонить сама.» А ты позвонила сегодня.
— Жаль, что не знала о твоих намерениях, — посетовала я. —
Ты сделала коту прививку?
— Мама, перестань! Ты же знаешь — мне некогда.
Я возмутилась:
— Так о чем мы тогда разговариваем?
— Кстати, как твои фингалы? — мгновенно сменила тему
Тамарка.
Ну совсем напрягаться не любит, только и говори с ней о
приятном.
— За мои фингалы не волнуйся, — сказала я, — их почти уже
нет. И Женька ко мне возвращается. Так что у меня все в порядке.
— Твой Женька от тебя уходил? — не скрывая восторга,
воскликнула Тамарка. — Какой он молодец! Нет, Мама, он настоящий молодец!
Я была сражена таким неправильным к себе отношением.
— Ты что, — завопила я, — для этого меня услышать и хотела?
Что бы тут же мне гадостей наговорить?
— Ну что ты, Мама, — обиделась Тамарка, — просто у меня на
носу собрание акционеров, ах, как невовремя, Мама, ты огрела меня доской.
Голова так трещит, что я скоро наркоманкой стану.
— Этого ещё не хватало! — ужаснулась я. — Все же правильно
говорила твоя тётя Фрося — ненадёжный ты ребёнок. От панели тебя кое-как
спасли, так теперь улица засасывает…
— Мама перестань! — завизжала Тамарка. — Сама же огрела меня
доской, сама же и издевается.
— Не нанимать же для этого прислугу, — хладнокровно заметила
я. — Это ты без прислуги уже и шагу ступить не можешь. И результат не заставил
себя ждать: кота уже заразили, не буду говорить чем, раз ты этого не терпишь.
Тамарка поняла, что визгом меня не проймёшь, и сменила
тактику.
— Мама, у меня страшно болит голова, — пожаловалась она,
пытаясь вызвать к себе сострадание. — Я уже не могу глотать эти таблетки, от
них только торчишь, а голова не проходит, а тут ещё ты со своими фантазиями.
Зачем ты застращала моих акционеров? Нам нужно готовиться, кое-что обсудить, а
эти дурочки — имею ввиду Польку и Белку — ни за что из дома не хотят выходить.
Говорят, что ты им не разрешила.
— И теперь ты хочешь, чтобы я позвонила им и сказала:
разрешаю. Я угадала?
Тамарка замялась:
— Ну-уу, Мама, где-то как-то примерно так…
— А пошла ты… Я думала ты подруга, а ты все на выгоду только
переводишь.
— Мама, Мама, — замямлила Тамарка, но я возмущённо бросила
трубку.
— С кем ты опять воюешь? — раздалось у меня за спиной.
От неожиданности я взвизгнула и отскочила. Это был Евгений.
Я так увлеклась разговором с Тамаркой, что не заметила как он пришёл.
— Похудела, пожелтела, — внимательно в меня всматриваясь, с
нежностью сказал он.
Внезапно я поняла, что очень его люблю, что он так мне
дорог, как и передать не могу, но разве можно в этом мужчинам признаваться? Они
тут же все усвоят и будут пользоваться себе во благо, а мне во вред.
— И ничего не пожелтела, — потупившись и изображая из себя
маленькую девочки, буркнула я. — Это синяки сходят, которые я получила
благодаря тебе.
— Слава богу, ты не изменилась, — сказал Евгений, целуя меня
в синяки.
— Сама этому рада, — согласилась я.
Он обняла меня и сказал:
— Пошли на кухню, кормить буду.
Лишь после этих слов я заметила в его руке увесистый кулёк.
Вот это мужик! Накупил продуктов, как баба Рая говорит,
гостинцев и пришёл мириться. Не то, что другие — идут, понимаешь ли, мириться с
цветочками.
— Чем ты занималась все это время? — с любовью глядя, как я
поглощаю мороженое со взбитыми сливками, спросил он.
— Дома сидела, книжки читала, — ответила я.
— Интересные?
— Свои.
— Приятно, что ты сидишь дома хотя бы в моё отсутствие, —
обиженно сказал Евгений. — Лишь непонятно, почему тебя пулей выносит отсюда,
как только появляется в доме муж. Это наводит на грустные размышления.
«Как нехорошо, — расстроилась я. — Он прав. Как только он
приходит, я сразу же исчезаю. И ничего поделать нельзя, всегда появляются дела,
не терпящие отлагательств. А тут, как назло, Белка с Полькой взмолились. Не
могу же я дома сидеть, когда надо ловить убийцу.»
