— А затем, Мама, что ты должна прямо сейчас подписать вот
этот документ, — Тамарка положила передо мной какую-то бумагу, и продолжила: —
После чего я велю накрывать на стол, и начнётся пир.
Я заволновалась.
— Подожди, что ты мне тут подсовываешь? Какой пир? Ничего не
подпишу, — и я на всякий случай отодвинула от себя бумагу.
Жены растерянно посмотрели на Тамарку. Она кивнула им, мол
все в порядке, и упрямо придвинула бумагу обратно.
— Мама, лучше подпиши, — сказала она с оскорбительной для
меня, держателя контрольного пакета акций, угрозой.
— Что? Только не вздумай меня запугивать, — сказала я и
строго посмотрела на Полину.
Та растерялась. Мне только этого и надо было.
— Поля, — возмутилась я. — Как ты могла? Ты же всегда была
на стороне покойного. Почему же сейчас ты переметнулась во вражеский лагерь?
Полина уже смотрела на меня, как кролик глядит на удава.
— А что? Что? — мямлила она.
— А то, что с тобой, Зинаидой и Изабеллой у нас контрольный
пакет.
— Да?! — не знамо чему обрадовалась Полина и перешла на мою
сторону в прямом и переносном смысле.
— Как вы могли выступить в группе с Татьяной? Она же ваш
закоренелый враг! — уже с подъёмом продолжила я. — Татьяна вас никогда не
полюбит и вредить будет из последних сил!
Изабелла подумала-подумала и тоже перешла.
Я торжествовала. Я ликовала. Я победоносно взглянула на
Тамарку.
Однако, Тамарка сдаваться не собиралась. Она удовлетворённо
хмыкнула и сказала:
— Татьяна, вызывай милицию.
Татьяна рванула с места, но я успела поймать её за руку,
благо, что дорога к двери пролегала мимо меня.
— Зачем это — милицию? — настораживаясь, спросила я.
— Мы решили тебя сдать, — всем своим видом демонстрируя
довольство жизнью, сообщила Тамарка. — Посидишь в каталажке.
Я безвинна, это скажет любой, но при упоминании каталажки
почему-то заволновалась. Кто его знает как там дальше будет, как дело
обернётся? Ни для кого не секрет как работает наша милиция. Сначала схватят,
засудят, а уж потом, после моей смерти, выяснится, что я чиста, как ангел.
— Это я вас могу сдать, — на всякий случай с напором
призналась я. — Жаль, что нет здесь главной зачинщицы Зинки-пензючки.
Тамарка засмеялась. Очень страшным смехом. Просто
Мефистофель какой-то.
— Теперь мне ясно, почему ты так упорно пугала меня
бешенством, — сказала она.
— Почему — пугала? — обиделась я. — Эта угроза и сейчас
висит над тобой и над котом. Кстати, как он себя чувствует?
— Великолепно! — радостно сообщила Тамарка.
— Зря радуешься, — предупредила я. — Инкубационный период
длинный — от трех до шести недель.
Тамарка повернулась к жёнам и сказала:
— Вы слышали? Она делает признания.
— Да, признаюсь, что Зинаида хотела убить Тамарку путём её
же кота, — торжественно заявила я. — Это чётко доказывает, что она убила моего
Фрысика.
— Его убила ты, — неожиданно подала голос Татьяна. — Теперь,
после этого завещания не открутишься.
— Ах, ты боже ты мой! — воскликнула я. — Кто это у нас тут
такой умный?! Забыла, как под колёса падала? Зинкина работа.
— Доказательства? — потребовала Тамарка. — Или
доказательства, или мы вызываем милицию.
— Пожалуйста. Зинка-пензючка уже и бухгалтера в компанию
подыскивает и менеджера. Кстати, на твоё место, — обратилась я к Тамарке. —
Тома, душа моя, возмись за ум и переходи на мою сторону. У нас с тобой
контрольный пакет.
А Тамарка опять засмеялась, по-мефистофельски.
— Вот ты и попалась. Это я на Зинкин мобильный объявление
дала. Я ищу менеджера и бухгалтера. Да, — снова подбоченилась она. — Новую
фирму открываю. От налогов собираюсь уходить. Мои телефоны и партнёры и
налоговики хорошо знают, вот я Зинкины и дала, чтобы не вызывать лишнего
интереса, но ты ничего не докажешь.
Я растерялась. Других аргументов против Зинаиды у меня пока
не было. В голову начали закрадываться сомнения: не перемудрила ли я?
Но кто-то же Фрысика пришил? И этот кто-то среди нас. И ему
выгодно направить на меня гнев жён. Между прочим, Тамарка тоже не маленького
роста. А-аа! Это она тащила труп! Она и Татьяна! Боже, как глупа я, это же так очевидно.
Но бумага-то настоящая, иначе Тамарка не стала бы поднимать
скандал. А если бумагу писал Фрысик, то возникает вопрос…
— Все, девочки, — сказала Тамарка. — Звоните в милицию. Мне
нужен труп. Пускай менты с ней поговорят, она и признается куда его дела.
— Да вы что? — возмутилась я. — Я дела? Это вы его дели? А
стрелки на меня переводите. Ты, Тома, получше в бумагу посмотри. Может она
подделана?
— Бумага не подделана, — заверила меня Тамарка.
— Но этого не может быть! — завопила я. — Не мог Фрысик
завещать мне свои акции! У него не было на это оснований!
Жены подались вперёд.
— Что ты имеешь ввиду? — спросила Татьяна.
— А то, что мы с Фрысиком разыграли вас. Он не собирался на
мне жениться. Тома, да скажи им хоть ты.
Тамарка холодно на меня посмотрела и сказала:
— Ты врёшь.
«Вот это да! — обалдела я. — Неужели её работа? Ну конечно,
только она могла подделать эту бумагу. Да и подделывать не надо. Просто всем
сказала, что это не липа, мы и поверили. Точно, я права. Тогда выходит, что и
Фрысика пришила она?! А на меня пытается все свалить?! Подружка!!!»
Я уже хотела высказать ей все, что на душе накипело, но
зазвонил мой мобильный. Пришлось мероприятие отложить.
— Да, — сердито сказала я в трубку.
— Соня, ты где? — это был Евгений.
— Как — где, — заворковала я, посылая знаки жёнам молчать. —
Дома я, дома, как и обещала.
— А почему отвечает только мобильный?
Я растерялась, а Тамарка, сообразив в чем заминка, тихонечко
мне подсказала.
— Свет отключили, — прошептала она, — и с
номероопределителем телефон не работает, а тот, что в гостиной, ты сам
отключил, когда смотрел футбол по телевизору.
Вот и обмани сообразительную такую. А мы ещё удивляемся, что
у неё прёт в гору бизнес. Она же сквозь стены видит.
— Гений ты наш, — прикрывая трубку рукой и посылая Тамарке
воздушный поцелуй, сказала я и тут же точь в точь повторила Евгению подсказку
Тамарки.
