— Абсолютная правда. Только о вас и думают, только о вас и
говорят.
— Сонечка, вы уверены?
Я рассердилась:
— Ой, да сколько же можно вас убеждать? Приезжайте, увидите
сами. Куда вы забились на этот раз?
— Сонечка, в Иваново.
— В Иваново? «А Иваново город невест.» Фрол Прокофьевич! Как
это на вас похоже! Вы неисправимы!
— Нет-нет, Сонечка, я здесь проездом, я ещё дальше
собираюсь, в Кострому.
— Э-э, как вас по свету-то носит. Ну и оттуда ходят поезда.
Бегите за билетом, — посоветовала я. — Если, конечно, хотите осчастливить своих
жён.
— Бегу, — радостно сообщил Фрол Прокофьевич.
На следующий день мне пришлось пережить совершенно
трогательную сцену воссоединение Фрола Прокофьевича с его жёнами. Само собой,
вынуждена была его перед этим выгораживать, грех на душу брать. Слава богу
разговор состоялся с одной Тамаркой, которой я и сказала, что затравили они
Фрола Прокофьевича до того, что в петлю бедняга полез.
Несмотря на свою природную недоверчивость, в эту версию
Тамарка поверила легко и тут же мне поклялась, что вернись он сейчас живым, уж
этого она никак бы не допустила.
— Тогда иди его встречай, — спокойно сказала я. — Через
несколько часов прибудет поезд.
Тамарка остолбенела, а я, пользуясь её молчаливостью,
быстренько рассказала про куриную кровь, коврик и нож, торчащий в куске
паралона.
— А зачем же он это сделал? — удивилась она. — Ему что, с
нами плохо было?
— Ну не от хорошей же жизни, — пожала плечами я. — Да и ты
его запугала своим долгом.
Тамарка понурилась, томимая величайшим чувством вины.
В общем собрались жены в короткий срок и дружно с цветами
помчались на вокзал встречать своего любимого мужа.
— Смотрите, — напутствовала их я, — не вспугните беднягу. И
не забудьте, как вы мне клялись, что не будете больше его донимать.
— Мы исправились! Исправились! — хором заверили меня жены.
— Он тоже исправился! — заверила их и я.
Когда поезд пришёл, поднялась шумиха. Толпа из пяти баб,
увешанных огромными букетами, понеслась на поиски Фрола Прокофьевича. Я
старалась от них не отставать, чтобы контролировать процесс.
И вот Фрол Прокофьевич показался в двери вагона. Увидев жён,
он обрадовался, помахал им рукой и даже послал воздушный поцелуй. Потом он
спустился по ступеням и… галантно подал руку миловидной грациозной блондинке.
— Знакомьтесь, дорогие мои, — смущаясь сказал он, — это
Светочка. Я познакомился с ней в дороге.
Светочка при этом смотрела на него совершенно влюблёнными
глазами.
— Нет, он неисправим! — закатывая глаза, прорычала Тамарка.
У других жён тоже нашлось что сказать.
В общем, так бескровно и закончилась эта история, в которой
не пострадал, по сути, никто. Киллер и тот остался жив, правда в борьбе с ядом
врачи смогли спасти не всю его нервную систему. Часть пострадала, от чего
киллер попала в сумасшедший дом, где, впрочем, давно ему и место. Разве
нормальный человек станет травить или давить людей?
Я могла бы сказать, что история эта закончилась совершенно
гуманно, без единого трупа, когда бы не позвонила мне спустя несколько недель
Тамарка и не призналась:
— Мама, ты была права! Надо было сделать прививку. Мой кот
взбесился.
— Он укусил тебя? — испугалась я.
— Не меня, Даню. Кота уже хоронят, а Дане делают прививки.
Можно представить в каком моя Тамарка была состоянии. Ведь
она так любила этого кота.
Впрочем, если бы и в самом деле его любила, то не поленилась
бы сделать прививку. Ведь поминки устроить коту она же не поленилась. Больше
всех на поминках убивался Даня. Я ему сказала:
— Даня, ты-то страдать постеснялся бы. Ведь ты же безбожно
лупил этого кота. Вот зачем ты это делал? Теперь небось совесть тебя мучает.
— Нет, не мучает, — признался Даня. — Я лупил его потому,
что хотел ему только добра. Я хотел сделать из него человека. И он уже начал
превращаться, у него уже облез хвост и…
— Кот умер на пути к полному своему превращению, —
заключила, рыдая, Тамарка.
Я представила безобидного кота в роли человека, этого
милягу, обжору и соню…
«Все же вовремя он умер, — подумала я, — так и не дожив до
всех человеческих качеств — тщеславия, зависти, мстительности, подлости,
ревности и ненависти — формы любви.»
Следовательно не так уж и страшна эта трагическая история —
история гибели моего знакомого кота.
