— Ты шутишь?
— Какие тут могут быть шутки? Нам сейчас не до шуток.
— Тоже верно.
— Нужно как-то выбраться отсюда, — с беспокойством посмотрел Аксенов на сопку, стоявшую неподалеку, вдруг закурившуюся темно-серым дымком. Где-то в ее проводящем канале накапливался метан, чтобы в ближайшие минуты рвануть вместе с вулканическим пеплом и излиться магмой на скалистые крутые склоны.
Он вышел из машины и задрал голову, рассматривая поднимавшийся от конуса темно-серый дым с красноватыми сполохами. Где-то в глубине сопки утробно загудело, затем что-то сильно ударило… Счет шел на минуты, вершина все больше покрывалась серым дымком. Дмитрию даже показалось, что где-то внутри сопки брызнули искорки огня.
Если этот вулкан рванет, вырвавшийся пепел накроет землю в радиусе десяти километров. Запрыгнув в машину, он быстро завел двигатель и выкрикнул в отчаянии:
— Нужно уезжать, иначе не успеем!
— Что случилось? Ты меня пугаешь!
— После того, что ты видела, ты все еще не разучилась бояться? — удивился Аксенов.
Стараясь не зацепиться колесами за поломанные деревья, он съезжал по берегу реки. Там, где еще недавно находился поселок, теперь торчали лишь оплавленные осколки стен. Петропавловск-Камчатский, находившийся в низине, окутывали клубы дыма, над домами плотно висел смог. Заезжать в город не было смысла, его следовало объехать. Неожиданно у обочины дороги Дмитрий увидел камчадала в национальной одежде — посматривая на искрящийся вулкан, тот улыбался и важно потягивал дымок из длинной изогнутой трубки.
— Старик! — закричал Аксенов. — Я тебя чуть не задавил! Что ты здесь сидишь?
— Смотрю, — спокойно ответил камчадал, показывая на вулкан.
Теперь над вершиной сопки поднимался столб дыма, прорывавший плотно нависавшие облака.
— Садись ко мне в машину! Сейчас рванет! Нужно убираться отсюда побыстрее!
Желтоватая кожа на лице камчадала, изрезанная многочисленными узелками и точками, выглядела, как поверхность капа на древней березе. У старика была белая борода, произраставшая на высохшем скуластом лице небольшими кустиками, карие глаза, по-кошачьи узкие, с темно-зеленоватым отливом, смотрели пронзительно и строго.
— Я узнал тебя, — посмотрел он на Анфису.
— Мы с вами никогда не встречались, — удивилась девушка.
— Мне о тебе рассказывал твой дедушка. Сейчас он находится у бога Гутху и уже стал его лучшим воином. Он всегда был лучшим на земле… Теперь он лучший на небе.
— На небе… Так, значит, он…
— Не грусти о нем, — отозвался старик, — у него все хорошо. Рано или поздно нас всех заберет к себе бог Гутху.
— Старик! — воскликнул Аксенов. — Давай, быстрее полезай в машину! Сейчас рванет! Не время вести дискуссии.
— Вы поезжайте без меня, я остаюсь здесь, — небрежно махнул рукой камчадал. — Мне некуда торопиться. Твой дед попросил меня помочь, одному ему не справиться. Теперь мы с ним два воина: он на небе, а я на земле! Потом придет очередь других.
Со стороны сопки громыхнуло, а сверху, ломая деревья, скатилось несколько огромных валунов, мгновенно утонувших в грязевом раскаленном потоке.
— Старик, ты не о том сейчас говоришь, — распахнул Дмитрий дверцу. — Полезай! Тебя здесь ждет верная смерть. Или я втащу тебя сюда силой!
— Мое место здесь, — упрямо произнес старик, — и я никуда отсюда не тронусь. А еще Ефим сказал, что бес Камули очень рассержен и ждет от него жертвы. Мне ведь умирать через два дня, я это знаю… так что лучшую жертву подобрать трудно. А там, — кивнул он на небо, затянутое густым вулканическим пеплом, — никто не спросит, сколько тебе лет. Молодым умирать тяжелее… — Неожиданно старик широко улыбнулся, обнажив узкие редкие почерневшие зубы. — Вот только никогда не думал, что последний табак будет таким сладким. А ты поезжай! Это моя война, а не твоя. Для этой войны ты слишком молод, твоя война еще впереди!
— Ну, смотри, дед, — буркнул Аксенов и вернулся к машине. — Он просто ненормальный.
Объезжая нагромождения камней, машина двинулась прямо по прыгающим красноватым теням. Некоторое время Дмитрий еще наблюдал в стекло заднего вида за стариком, все отдаляющимся, а потом его, будто бы занавесом, скрыл вьющийся стланик.
Уже отъехав на значительное расстояние, они услышали грохот, а еще через секунду вершина кратера окрасилась желто — красными сполохами, и высоко в небо взметнулся столб пепла и газа, раскидав раскаленные куски породы. На то место, где еще недавно сидел старик, воздев глаза кверху, упало несколько плавленых глыб. Лес загорелся, пустив в посмурневшее небо тяжелые клубы дыма.
— Его убило! — выкрикнула Анфиса. — Глыба упала прямо туда, где он сидел! Боже…
— Угомонись! — выкрикнул Дмитрий, стараясь успокоить девушку. — Его никто не заставлял, он сам сделал свой выбор. Значит, так было надо! — Анфиса, отвернувшись, тихо плакала. — Нам нужно выбраться отсюда. Только бы не заглохла машина, — молил Дмитрий, — тогда нам конец! Нужно связаться по рации, может, нас кто-то услышит.
Остановившись, он включил рацию и громко выкрикнул позывной вызываемой станции:
— Вулкан Авачинский, я Сопка Безымянная. Прием!
Некоторое время раздавался какой-то непонятный треск, где-то в эфире отдаленно бухали раскаты, потом встревоженный голос ответил:
— Сопка Безымянная, мы вас слышим, с вами все в порядке? Прием!
— Пытаемся выбраться, дороги блокированы. Прием!
— Где вы сейчас находитесь? Прием!
— Мы находимся на пути к Нерченской бухте. Мое местонахождение в восемьдесят восьмом квадрате. Прием!
— В вашем квадрате наблюдается сильная вулканическая активность. Что вы видите? Прием!
— Несколько минут назад раскаленными лавовыми потоками снесло поселок Горный. Люди погибли… А с сопки Безымянной сошла палящая лавина. Прием!
— Очень жаль… Сейчас из города народ эвакуируется в спешном порядке. Обстановка критическая. Рядом с вами как раз находится один из наших вертолетов. Выходите на свободное место, где бы он мог вас увидеть и совершить посадку. Прием!
Посмотрев на Анфису, сжавшуюся в один упругий комок нервов, Дмитрий ответил:
— Хорошо. Мы выйдем в северную часть квадрата. Там есть небольшая поляна для приземления вертолета. Прием!
— Вертолет прилетит к вам через пятнадцать минут, после того как произведет разгрузку. Конец связи!
Антон положил рацию на заднее сиденье.
— Сейчас мы выезжаем в нужный квадрат, тут недалеко, — вел он машину вдоль грязевого потока, от которого шел тяжелый пар.
— Я не полечу одна, — неожиданно проговорила Анфиса.
— Что значит не полечу? — опешил Аксенов.
— Ты хочешь остаться, и я останусь с тобой, что бы ни случилось!
