— Вот по этой дороге вы пойдете. Тропок там нет, так что придется потрудиться, хотя дорога короткая, но скалистая. Нужно быть начеку, чтобы не сорваться. Подниметесь вдоль моря по этому склону, дальше спуститесь в расщелину с горной рекой, — показал он аккуратно подрезанным ногтем. — Там неглубоко, перейдете вброд и заберетесь на плато. А вот оттуда нужно держать направление на эту вершину. Она там одна такая, увидите ее сразу. Пройдете метров пятьсот по этому откосу, а потом надо спускаться вниз. Отсюда начинается бухта Нерченская. Там будет огромный грот. Он тянется в глубину горы километра на три, и хотя воды много, по самому краю пройти можно. Углубитесь метров на пятьсот и увидите сухогруз…
— Сухогруз? — невольно удивился Ни — колай.
— Да. Японский корабль. Стоит там со времен Второй мировой войны. Места в этой части полуострова диковатые, нехоженые. На него никто не наткнулся, все-таки огромная пещера, да и ведет невесть куда. Обвалиться еще может. Да и я обнаружил ее совершенно случайно. Лодку разбило в шторм, вот и пришлось в ней укрываться. Потом прошли метров четыреста и увидели сухогруз.
— Как же он туда попал?
— Это уже неважно, а важно то, что он там стоит, — веско заметил Фома. — Сам корабль японский, а груз на нем, огромные ящики со свастикой, немецкий!
— И что же в ящиках? — спросил Николай, заметно волнуясь.
— Золото в них! Видно, со всех колоний свезли! Думаю, на хранение Японии передали, когда Третьему рейху копец подошел. А там у япошек своя заваруха началась, вот и спрятали они золотишко под боком у Союза. Кто же в таком месте будет искать?
— Тоже верно.
— Вот и стоит с тех самых пор в гроте. Чего они с этим золотишком собирались делать, не знаю, можно только гадать… Может, для Гитлера берегли, может, еще для кого.
— А тяжелые суда к гроту могут пройти?
— Просто так туда не подойдешь, всюду из воды останцы торчат, днищем можно напороться. Разве только катерок какой-нибудь… В этой пещере техникой работали, это сразу заметно! Проход расширили, дно углубили, поворот сделали покруче, чтобы судно нельзя было с моря рассмотреть… Вот что сделай, золото забери с собой, а когда я откинусь, дашь мне знать, где его припрятал. Поделим по справедливости, одна половина — твоя, а другая — моя. Лучше спрячь куда-нибудь подальше, где-нибудь на острове, как граф Монте — Кристо, — широко улыбнулся Фома. — Глупить не вздумай, где живут твои матушка с отцом, я знаю, так что, если пойдет что-нибудь не так, я к ним в первую очередь наведаюсь, — сурово посмотрел он на Николая, но тот уверенно выдержал потяжелевший взгляд. — Теперь о просьбе… Посылочку с золотишком передашь одной женщине. Виноват я перед ней. Сначала меня с малолетки все ждала, по глупости как-то в чалку попал: шапку с одного хмыря в шутку снял, а он прокурорский оказался… Так что по полной загрузили. От звонка до звонка отсидел. А через месяц опять к хозяину попал.
— А потом-то за что?
— Второй раз все было по-серьезному, — губы Фомы нехорошо скривились. — Проломал череп тому прокурорскому, что меня крестил. Думал, сдохнет, зараза, так он живучим, падла, оказался, до сих пор небо коптит. Правда, в инвалидной коляске… Ну, и дали мне под самую катушку! Короче, после того я еще два раза выходил. Каждая командировочка по полтора месяца была, а потом опять на чалку, домой! Так уважишь?
— Если все так, как ты говоришь, передам… Скажи, ты ведь не один был, когда грот нашел? Это золотишко на сухогрузе видел кто-то еще?
— А ты молодец, соображаешь! С языка нечаянно сорвалось… Нет их уже, — уверенно заявил Фома. — С них уже не спросишь. Так что об этом золотишке мы с тобой теперь вдвоем знаем.
— Что с ними стало?
— Им не повезло. Только не подумай, что я их порешил… Просто карта так легла. — Выждав некоторую паузу, Фома продолжил с расстановками, которые можно было принять за смущение: — В тот день, когда золото нашли, мы ведь на рыбалку поехали… Не заметили, как границу пересекли, ну, а «погранцы» за нами увязались. Удалось оторваться, в пещере этой спрятаться, а когда вышли, так «погранцы» их всех насмерть положили. Мне просто повезло. Вскоре меня на кичу определили. Вот видишь… до сих пор у барина парюсь!
Его голос звучал бодро, но глаза, взиравшие колюче, мешали поверить в искренность.
— Хорошо, убедил. Так кому «рыжье» передать?
— Она живет в поселке, рядом с зоной. Не заблудишься. Зовут Кристина.
— Хм… И куда же ты меня толкаешь? Опять в зону, что ли, я так понимаю?
— Послушай, паря, я тебе свое слово сказал, где лежит золотишко, ты знаешь. Теперь твой черед. А как ты к ней дорогу проложишь, меня уже не касается. Сам пойдешь или еще кого-то гонца отправишь, это уже не мое дело, — строго посмотрел на Николая Фома.
— Хорошо, сделаю. Кто она такая? Из-за кого мне так по-крупному рисковать придется?
— Она сестра барина.
— Какого еще барина?
— А у нас с тобой, Николаша, один барин, — ядовито скривился Фома. — Полковник Евдокимов!
— Ничего себе раскладец… Родная, что ли, сестра?
— Родней не бывает. Даже на него как-то похожа. Когда увидишь, так сразу поймешь, что это она.
— Значит, ты и барина хорошо знаешь?
— Когда-то приятельствовали. Ведь мы с того прокурорского шапку на пару срывали. Видишь, как оно получается… Не исключено, что на моем месте мог сидеть наш барин. А парень он был бедовый… Жизнь вообще штука непредсказуемая. Ну, так что, уважишь?
— Можешь на меня рассчитывать. Сделаю все, что от меня зависит.
— А другого ответа я от тебя и не ждал.
— Я вот что у тебя хотел спросить… А сам не думаешь сейчас «рыжьем» разжиться? Может, тебе его тоже подогнать?
— Обо мне не переживай. Добрые люди пропасть не дадут, — сказал Фома и, улыбнувшись как-то по-мальчишески, добавил: — Кристинка здесь рядом, меня это греет.
Глава 9
Взрыв вулкана, или Почем нынче экзотика
31 июля, полдень
Дальше был перевал, возвышавшийся острыми базальтовыми останцами. Через него не проехать, дороги просто не существовало. Был объездной путь, но это далеко. Древними руинами, поросшими многовековым лесом, на горизонте предстали вулканы. Остановив машину в редком ельнике, Евдокимов вышел из салона и озабоченно осмотрелся по сторонам. Следом выбрался Покровский. Пахло свежей смолой, к которой примешивался запах мяты.
Старший лейтенант с группой солдат уже взобрались на откос и терпеливо дожидались, когда полковник примет решение. Заключенный, под присмотром сержанта, смотрел в сторону. Самое разумное, так это оставить машину у подножия сопки и двигаться к бухте пешими.
Раздался грохот, тотчас заложивший уши. Так, наверное, бывает, когда атланты роняют небосвод. Посмотрев на небо, Покровский увидел над сопкой Авачинской светящийся объект. Все более увеличиваясь, небесное тело приобретало яркость, его приближение сопровождалось гулом, от которого просто закладывало уши. Подполковник поймал себя на том, что в какой-то момент его охватило чувство паники, усиливающееся с каждой секундой. Колени невольно подогнулись, хотелось повалиться на землю, слиться с ее поверхностью, и только усилием воли он заставил себя разогнуть спину.
