— Что ты рассказал ему, Дэвис?! Что ты рассказал ему о нас?! Держи язык за зубами. Лучше помалкивай, иначе клянусь, я клянусь, что мы…
Коллектор оборвал связь.
— Все это очень забавно, — заметил он.
— Вы предупредили ее, — сказал Тейт. — Теперь она знает о ваших намерениях. Зачем вам это понадобилось?
— Ее страх вытащит из подполья других, и тогда я доберусь и до них. А если они предпочтут затаиться… Что ж, тогда она выдаст мне их имена, когда я приду за ней.
— Но как вы ее найдете? Не спрячется ли она от вас? Не обеспечит ли себе защиту?
— Я нахожу вашу заботу божественно трогательной, — ухмыльнулся Коллектор. — Можно подумать, что вы скорее симпатизируете этой крикунье, а не только чувствуете себя обязанным ей за благополучие. Знаете ли, вам действительно следовало более внимательно изучить тот контракт. Тогда вы смогли бы выяснить, каковы ваши обязательства перед ними, и не позволили бы им одурачить вас. В сущности их сделки рассчитаны как раз на дураков.
— Я не умею читать по-латыни, — мрачно проворчал Тейт.
— Весьма прискорбно для вас. Ведь латынь подобна лингва франка
[36]
в законных сделках. И каким же надо быть идиотом, чтобы подписать контракт, написанный на непонятном языке?
— Они прекрасно умеют убеждать. Они заявили, что это разовая сделка. И если я откажусь, то найдутся другие, более понятливые кандидаты.
— Ну естественно, нам всегда хочется обскакать других.
— Они обещали, что у меня будет своя телепрограмма, что я смогу издавать книги. Не обязательно даже будет писать их, просто издаваться они будут под моим именем.
— Сбылись ли их обещания? — спросил Коллектор. Он выглядел почти благожелательным.
— Ничего подобного, — признался Тейт. — Они заявили, что у меня не киногеничная внешность, зато тембр голоса прекрасно подходит для радио. В общем, вы понимаете, мне сулили славу Раша Лимбо.
[37]
Коллектор похлопал его по плечу. Это легкое проявление человечности увеличило надежду Тейта на то, что слово «возможно» уже не выглядит соломинкой, за которую хватается утопающий, а уподобилось натуральной лодке, способной спасти его из той ледяной бездны, что плескалось под самым подбородком.
— Ваша подружка Бекки обзавелась убежищем в Нью-Джерси. Туда она и отправится, и там я найду ее.
— Никакая она мне не подружка. Она мой режиссер.
— Любопытное различие. А у вас вообще есть друзья?
Тейт задумался.
— Немного, — признался он.
— Полагаю, трудно сохранить дружбу при вашем стиле работы.
— Почему? Из-за того, что я слишком занят?
— Нет, из-за того, что вы слишком отвратительны.
Тейту пришлось согласиться с его правотой.
— Итак, — произнес Коллектор, — что же мне теперь делать с вами?
— Вы можете отпустить меня, — предложил Тейт. — Я рассказал вам все, что знал.
— И вы позвоните в полицию?
— Нет, — возразил Тейт. — Ничего подобного.
— Почему я должен вам верить?
— Потому что я знаю, что вы вернетесь за мной, если я так поступлю.
Коллектора вроде бы впечатлило такое умозаключение.
— Возможно, вы умнее, чем я думал, — заметил он.
— Поумнеешь тут, — буркнул Дэвис. — Я могу еще кое-что рассказать, чтобы убедить вас отпустить меня.
— И что же?
— Они собираются похитить девушку, — сообщил Тейт. — Ее зовут Пенни Мосс. А обвинят во всем, что случится, одного тюрбаноголового неофита.
— Это я и сам знаю. Слышал вашу болтовню.
— Но вы же сидели в другом конце бара.
— У меня острый слух. Ну, и вдобавок, проходя мимо вашей кабинки, я прицепил на спинку скамьи дешевенький «жучок».
— Они причинят боль этой девушке? — вздохнув, спросил Тейт.
— Нет никакой девушки.
— Как это?
— Вас проверяли. Они заволновались после того, что случилось с Барбарой Келли. Раскаяние заразно. В ближайшее время они проведут еще много подобных проверок. Хотя, по-моему, вас сочли надежным кадром. Ведь до сих пор вы не проявляли признаков особой принципиальности. Едва ли вам могло вдруг теперь взбрести в голову начать обличать их. Но остается нерешенным срочный вопрос, мистер Тейт: какова же ваша судьба? Вы погрязли в скверне: развратный коррупционер, порождающий невежество и нетерпимость прозелит. Вы благоденствуете, сея страх, и с легкостью поставляете объекты для ненависти слабых и ожесточенных людей. Вы раздуваете пламя вражды, но оправдываетесь неведением, когда становится очевидным уродство последствий. Из-за вашего присутствия наш мир стал беднее и безнравственнее.
Коллектор встал. Он вытащил из недр пальто револьвер, старенький заслуженный «смит-вессон» 38-го калибра с потертой рукояткой и потускневшим металлическим стволом, однако неизменно крутой в плане смертоносности. Тейт открыл было рот, собираясь завизжать, даже заорать, но почему-то не издал ни звука. Он заполз в самый угол и закрыл лицо руками, словно это могло защитить его от будущего.
— Вы паникуете, мистер Тейт, — заметил Коллектор. — Не даете мне закончить. Слушайте дальше.
Дэвис попытался овладеть собой, но его сердце колотилось, уши ломило от бросившейся в голову крови; и тем не менее боль принесла ему радость, ведь он чувствовал ее, а значит, еще жил. Не отводя ладоней от лица, он взглянул в щелку между пальцами на судью, державшего его жизнь в суровой хватке.
— Несмотря на все ваши очевидные слабости и пороки, — продолжил Коллектор, — мне не хочется выносить вам последний приговор. Вы почти осуждены, но есть еще легкое сомнение: малая толика, крупица… Вы же верите в Бога, мистер Тейт? То, что вы говорили вашим слушателям, пусть лицемерно и ханжески, уходило корнями в своеобразную окаянную веру?
Тейт резко кивнул и сознательно или машинально сложил руки в молитвенном жесте.
— Да. Да, я верую. Верую в воскресшего Господа нашего Иисуса Христа. Я крестился, в двадцать шесть лет вновь родился во Христе.
— Гм-м-м-м. — Коллектор даже не попытался скрыть недоверие. — Я послушал ваши передачи и не думаю, что Христос, проведя часок в вашем обществе, узнал бы в вас одного из своих проповедников. Однако предоставим выбор ему, раз вы считаете себя верующим.
Коллектор извлек барабан и, высыпав на ладонь шесть пуль, аккуратно вставил обратно только половину.
