Первое, что я услышала, благополучно добравшись до замка, — так это возмущённый голос Лаврушина, который горячо объяснял Дику, какая кретинка его хозяйка…
— Лавр, — воскликнула я, видя, какой натюрморт собирается оставить после себя Лаврушин, — ты что, не соображаешь? Ты не на пикнике. И вообще, если хочешь жить, то подбери все окурки и консервные банки, и валим на заставу.
— Уже в пути, — без особого энтузиазма согласился Лавр и, скрупулёзно уничтожив все следы нашего пребывания в этом квадрате, «рысью» побежал за мной.
Конечно, начальник не погладил нас по головке за столь длительное отсутствие. Но, по крайней мере, терпеливо выслушал наш совершенно детский лепет про то, как Дик сбился со следа и мне пришлось плутать битых три часа в поисках учебного нарушителя. То есть Лаврушина. Конечно, капитан не поверил ни одному нашему слову, но не показал виду. Это, понятное дело, меня устраивало как нельзя лучше. По крайней мере, больше не пришлось ничего сочинять, но стало совершенно ясно, что Пустой всерьёз озабочен и ему просто не до нас.
11
Мы сидели в столовой и черпали огромным половником вишнёвый компот из алюминиевого бидона, когда в дверях появился Костик Фугасов. Надо сказать, что Костик был довольно незаурядной личностью. При всей своей невзрачной внешности, действительно чем-то напоминающей фугас, он обладал поистине божественным музыкальным даром. Всё своё свободное время он не расставался с гитарой и постоянно что-то сочинял. Правда, до недавнего времени его репертуар составляли песни, посвящённые исключительно несчастной любви. И это не удивительно, так как его любимая Юлия полгода назад вышла замуж. Прострадав ровно два дня, Костик нашёл другой объект для обожания. Этим объектом оказалась Наташа, с которой он познакомился на станции Болотной, будучи там по служебным делам. Сейчас их роман достиг апогея, а посему имя Юлия не встречалось более в музыкальных произведениях Костика. И хотя Костик казался вполне счастливым, основная направленность его песен почему-то оставалась прежней.
Я припоминаю случай, когда, оставшись ответственной по заставе на ночь, я получила по телефону от начальника разнос за якобы громкую музыку. И напрасно я пыталась втолковать Пустому, что магнитофон я и не думала включать. Он продолжал утверждать, что у него в домике от грохота музыки дребезжат стекла, а я, по его мнению, самая бессовестная лгунья, которую ему приходилось встречать. Вероятно, мы бы препирались таким образом ещё долго, если бы дежурный по заставе не крикнул мне:
— Товарищ сержант, да это Фугасов в умывальнике поёт…
Ох уж эти творческие личности с их потребностью постоянно испытывать чувство влюблённости. Не знаю, как другие поэты и музыканты, а Костик в моменты приступа любви был абсолютно неуправляем. Вот и сейчас я была уверена: Фугасов зашёл в столовую совсем не для того, чтобы пожелать нам приятного аппетита. Наверняка, опять договорился со своей Наташкой о встрече и будет просить прикрыть его отсутствие на заставе часик-другой.
— Приятного аппетита! — весело сказал Костик.
— Спасибо, — ответила я, чуть не поперхнувшись от неожиданности. Вот ведь как бывает. Грешишь на человека, а он бац и исправился!
— Наташ, можно тебя на минутку? — позвал Костик, корча при этом уморительные гримасы.
— Иду, — отозвалась я. Судя по всему, Костик и не думал перевоспитываться. И вся его любезность, конечно, — не что иное, как военная хитрость.
Когда я вышла из столовой, Фугасов неожиданно схватил меня за рукав и потащил по направлению к сушилке. Я поняла, что сопротивляться бесполезно и безропотно последовала за ним.
— Слушай, — заговорщически начал Фугасов, — вчера я был в самоволке, ну к Наташке ходил на станцию…
— Как, опять! Слушай, ты уже заколебал. Попадёшься же, придурок. В дисбат загремишь.
— Да подожди ты! Сейчас не об этом. Знаешь аварийную стоянку для фур около моста? Так вот, Наташка рассказала, что позавчера…
— Позавчера? — я нахмурила лоб, пытаясь вычленить позавчерашний день из череды всех остальных, но ничего не получалось.
— Ну помнишь, учебного нарушителя ты чуть не угробила, а потом вас с Диком ещё на озере обстреляли? — пришёл мне на помощь Костик. — Ну, шухер ещё был…
— Ну помню. Такое не скоро забудешь.
— Так вот, в тот самый день Наташка с девчонками шла в клуб как раз мимо этой стоянки и увидела, что там стоит фура «Совтрансавто». В общем, девчонки пошли дальше, а Наташка отошла в кусты по своим делам и только успела снять трусики, как сквозь ветки увидела, что водитель фуры сорвал пломбы с прицепа. Потом из автомашины выволокли два больших и, судя по всему, тяжёлых ящика и потащили в лес, естественно, в сторону границы. Прошли от Наташки буквально в двух шагах. Представляешь? Прямо перед таможней.
— А потом?
— А потом, снова опломбировали прицеп, сели, завелись и преспокойно поехали в сторону таможни. Наташка, понятное дело, рассказала отцу.
Тот позвонил на таможню, но оказалось, что эта автомашина уже успела оформить все документы и пересечь государственную границу. Естественно, те, кто фуру досматривал, утверждают, что всё было в порядке и ничего подозрительного они не заметили. Мы с Наташкой, само собой, сегодня сходили в лес, ну посмотреть. Да только не нашли ничего. Следов, правда, много, по мху хорошо видно. Но ведь там станция рядом. Мало ли кто наследил.
— Послушай, Костик, а ведь стоянка эта практически напротив озера… С километр, наверное, если напрямки через лес. Да, дела. Постой, а откуда Наташка может так уверенно утверждать, что водитель именно срывал пломбы?
— Да у неё отец на таможне всю жизнь проработал. Да и она с малых лет на границе. Кому, как не ей, знать, что пломбы снимают и ставят только на таможне и только при таможенном досмотре. Мне кажется, надо с собачками там пошуровать.
— Ладно, спасибо. Только больше никому ни слова. Пустому я сама доложу. А насчёт собачек… У меня к тебе вопрос. Скажи мне на милость, какого лешего вас туда сегодня понесло, а? Надо было сразу собачек. Ведь вы, редиски, всё уже там затоптали. Следопыты, мать вашу!
— Да мы далеко не ходили. Так, вдоль дороги немного посмотрели и всё, — то ли обиделся, то ли смутился Костик.
— Что, совместили приятное с полезным? Ладно, чего уж теперь, — сказала я и, весело подмигнув Костику, отправилась к начальнику.
Однако капитана на месте не оказалось, он уехал в отряд на совещание, а замполиту я ничего сказать не успела. Едва я зашла к нему в кабинет, как у меня за спиной раздались вой тревожной сирены и истошный вопль дежурного по заставе:
— Застава, в ружьё!
Уже в машине я узнала подробности происшедшего. Оказывается, двое каких-то уродов обкололись настолько, что страх потеряли вовсе. Уж не знаю, на что они рассчитывали, но, поняв всю тщетность попыток незаметно ускользнуть за границу, они не придумали ничего лучшего, как захватить автобус с пассажирами. Как бы там ни было, этот самый автобус с заложниками в данный момент мчался на всех парах к станции Болотной.
