Огонь, а не девка. Зажигали с ней дней десять. Нам за границей, понятное дело, к иностранкам близко подходить было строго запрещено. Даже в братской стране. Вот кто-то и стукнул. Меня под арест. А когда узнали, что эта Мерседес — дочка какого-то дипломата иностранного, вообще взбеленились.
— А ракету-то вывезли?
— Вывезли, куда мы денемся. Погрузились ночью и в море. Правда янки откуда-то узнали, что именно на «Комсомольце» ракета. Вышли мы в отрытое море, а там два эсминца натовских семафорят: «Приказываем остановиться». Мы, естественно, остановились. На сухогрузе от эсминца не очень-то уйдёшь. Смотрим, америкосы спускают мотобот с «зелёными беретами» и к нам. Ну, думаем, полный… Оружие у нас, конечно, было. Открывать огонь или нет? Вот в чём вопрос. Вдруг видим, на полпути к нам мотобот делает крутой разворот на сто восемьдесят градусов и к эсминцу обратно драпает. И тут всплывает по правому борту от «Комсомольца» наша атомная подлодка. Огромная такая. Через полчаса эсминцы американские растворились вдали как не было. А подлодка проводила нас до Одессы. Вот такая история. А потом стали проводить разбор полётов. Мол, откуда американцы узнали, что находится на «Комсомольце». Кто из своих донёс? Тут и вспомнили мои заграничные любовные похождения. Как кто? Ваш покорный слуга, конечно, своей девице в постели проболтался. Ну и чуть не попёрли меня. Хорошо, «крота» потом нашли. Так что только строгим выговором по партийной линии и отделался. А мог и в Лефортовскую тюрьму загреметь запросто. После того случая посылали меня только в такие места, откуда мало кто возвращался. А с развалом Союза и вовсе выперли на пенсию. Да я не в обиде. Ладно, давай спать ложиться, а то завтра дел много.
4
Утром, наскоро позавтракав, мы отправились на берег, где стояла яхта Егора. Волнения на море не было, погода была идеальной для ознакомительной прогулки к месту погружения. Акваланги я проверила накануне. Выбрав в сарае якорь потяжелее, мы погрузили снаряжение в лодку и отправились в путь. Глядя, как умело Егор управляется с кораблём, как равномерно и мощно работает со штурвалом его загорелое тело, я невольно залюбовалась им.
Наконец, мы прибыли на место, и Егор лебёдкой опустил якорь, который, подняв целую тучу брызг, ушёл на дно. Ещё раз проверив акваланги, мы начали погружение. Песчаное дно без малейших признаков растительности неплохо освещалось пробивающимися сквозь толщу воды солнечными лучами. Егор проплыл над отмелью и, забирая вправо, стал опускаться глубже, дно в этом месте круто уходило вниз. Стало значительно холоднее, свет уже едва пробивался до дна. В поле видимости — всё то же песчаное дно. Ровным счётом ничего интересного. Правда, то и дело мне попадались странные камни, некоторые из них идеально круглой формы и примерно одинакового размера. Как будто кто-то рассыпал в море огромных размеров горох. Вдруг Егор резко нырнул до самого дна и стал руками перебирать песок. Я нырнула следом. Вода сделалась мутной — работая ластами, мы поднимали целые вихри песка. Знаком Егор показал мне, что пора подниматься наверх. Вынырнув, мы забрались на яхту и скинули баллоны и ласты. Егор подошёл ко мне и, протянув руку, раскрыл ладонь. На ней тускло блестели две большие золотые монеты.
— Ну ты даёшь, — только и сумела выдавить из себя я.
Взяв одну монету и подбросив на ладони, я про себя констатировала, что вес у неё вполне приличный. Размер примерно как у советского юбилейного рубля, но вес значительно больше.
— Слушай, — небрежным движением Егор поправил пробор, — похоже, там судно старинное затонуло. Видела на дне пушечные ядра?
— Это такие круглые камни? — осенило меня.
— Да, причём обрати внимание, они абсолютно чистые, без ракушек. Я думаю, всё это хозяйство до недавнего времени было глубоко под песком. Весной очень сильный шторм прошёл. Старожилы говорят, что не помнят на своём веку такого. Три танкера затонуло, а один — на берег выбросило. Вот шторм этот, я думаю, золотишко и вымыл на поверхность.
— Скорее всего, ты прав. Монеты не могли просто обронить за борт. Одну — ещё может быть, но чтобы сразу две и в одном месте? Маловероятно.
— Кроме того, пушечные ядра лежат на поверхности рядом друг с другом и в достаточном количестве. Очевидно, что ими не стреляли, а они просто находились в трюме или на палубе какого-то судна, иначе разброс их был бы значительно больше. А о чём это говорит?
— И о чём же, интересно? — притворилась я полной дурой.
— Это говорит о том, Наталья, что тебе как новичку крупно повезло. С первого погружения и сразу найти галеон, набитый золотыми монетами, это, я скажу тебе, что-то, — весело констатировал мой друг, с энтузиазмом потирая руки.
— Ну, прямо так уж сразу и галеон, да ещё груженный золотом, скажешь тоже, — попыталась я охладить пыл Егора.
— Слушай, а может твой московский заказчик и монеты купит?
— Я сомневаюсь, ему нужен только меч, — я сделала вид, что задумалась.
— И потом, с каким конкретным предложением к нему обращаться? Сам посуди: не могу же я в самом деле позвонить ему и предложить какие-то золотые монеты, если нам неизвестно хотя бы, к какому периоду истории они принадлежат. Кроме того, я не специалист в этом вопросе, ты, скорее всего, — тоже, а потому ему будет легко нас надуть. Что мой заказчик наверняка и сделает. И много за них точно не даст.
— Ну, что это за монеты, мы определим. Есть тут у нас в Керчи серьёзный специалист, — не унимался Егор.
— Нет, нет, и ещё раз нет, — замахала я руками. — Пойми, если твой серьёзный специалист узнает о наших находках, боюсь, мы не проживём и дня. Ты хоть представляешь, если там, — я показала на море, — их много, сколько это всё может стоить? Да нас в считанные часы утопят, как котят. И не думай даже!
— Я просто предложил, — сразу надулся Егор, как ребенок.
— И потом, не забывай, мы ищем меч, а всё остальное — в процессе.
Давай сразу договоримся, что пока не найдём меч, ты никому ничего показывать не будешь, — как можно строже сказала я.
— Договорились, — неохотно согласился кладоискатель, — всё остальное, что попадётся, пока мы ищем меч, будем поднимать на поверхность и прятать. Есть у меня надёжное место на берегу.
— Вот это совсем другое дело, — облегчённо вздохнула я.
— Ну что, до дома, до хаты? — Егор ловко выбрал якорь, и завёл мотор.
Дома Егор зажёг свечи, накрыл праздничный стол. Кроме моего любимого коньяка, фруктов и овощей, на столе появилась копчёная осетрина, малосольная керченская селёдка, молодая картошечка в мундире со сливочным маслом и укропчиком. Сам Егор, выйдя ненадолго в другую комнату, вернулся в парадной морской форме с погонами капитана третьего ранга на плечах, множеством орденских ленточек и кортиком на боку. Я ахнула и побежала во двор, к машине, чтобы тоже переодеться. Быстро скинув пропотевшую за день футболку и грязные джинсы, я приняла душ и надела короткое лёгкое платье белого цвета, которое мне очень нравилось.
