— Это просто тренировочный бросок. Мы должны дождаться моего брата.
Анна знала, что делает, даже хотя и заявляла, что никогда раньше не играла в боулинг. Я заметил, что Клер играет так, словно брала уроки боулинга, а не игры на флейте. Своими словами я впервые заставил Клер рассмеяться.
Мой брат вернулся с четырьмя бутылками пива. Они оказались в форме кеглей, и Анне это очень понравилось.
— Вы пьете пиво? — спросил брат. Мы все кивнули.
— Хорошо, — сказал он. — Только давайте поосторожнее. Я не хочу, чтобы нас всех вышвырнули отсюда, а меня арестовали.
Мы спрятали бутылки с пивом за нашей верхней одеждой, которая лежала на оранжевых и голубых пластиковых стульях.
Клер с Полом составили одну команду, мы с Анной — вторую. Мы их победили. Клер сделала три неудачных броска подряд. Брат попытался давать ей указания, но улучшения не последовало. Но, казалось, Клер это не волнует, как и никого другого. У нас было пиво, какое нам дело до всего остального? Чем больше мой брат пил, тем хуже играл, однако у Клер, похоже, дела пошли лучше. Поскольку я добился лучших результатов, то на вторую игру объединился с Клер, которая добилась худших. И мы все равно победили. Во время третьей игры мы с братом играли против Анны и Клер. Мы выиграли, но с очень небольшим преимуществом. Мой брат сыграл хуже всех.
— Я отвык так много пить, — сказал он. В итоге, мой брат напился.
Он не думал, что ему следует садиться за руль, поэтому отдал ключи Клер. Он сам обмяк на переднем месте пассажира, а мы с Анной устроились сзади. У Клер имелось разрешение на вождение, а права она должна была получить в конце февраля.
— Что ты сделаешь первым делом? — спросил у нее мой брат. — И куда ты поедешь сейчас?
— Давайте поедем в город и посмотрим на того экстрасенса, который выступает по телевизору, на Прина, — предложила Анна.
— Может, вернемся в «Небесные дороги»? — спросила Клер. Она флиртовала с моим братом весь вечер, поддразнивала его, заставляла его краснеть и смеяться. Ему это нравилось.
— Давайте составим список людей, которых хотим задавить, — предложил я.
— Так бы сказал Брюс, — заметила Клер.
— Ну, тогда я придумаю что-то еще.
— Слишком поздно, — заявила Анна. — Верхнюю строку в списке занимает мистер Девон.
— Почему мистер Девон?
— Он заслуживает того, чтобы ему сломали несколько конечностей.
— Эй, а мистер Кисслер еще преподает? — спросил мой брат, меня тему. Мы ответили, что преподает. — Тогда нам следует задавить его. Клер, поезжай к его дому. Можешь врезаться в него на моей машине.
Клер его проигнорировала и поехала к дому Анны. Она высадила ее, а затем поехала к своему дому.
— Спасибо за прекрасный вечер, — поблагодарила Клер. — И спасибо за то, что позволил мне порулить. Надеюсь, что не очень тебя испугала.
— Ты прекрасно выглядишь, — заявил Пол. Клер рассмеялась:
— Я не это имела в виду.
— Я знаю, что ты имела в виду.
Пол сидел на месте пассажира и смотрел, как она идет к двери дома. Она не обернулась, а просто зашла внутрь, и свет над крыльцом потух. Пол обернулся и посмотрел на меня.
— Садись за руль, — сказал он мне. Я никогда раньше не водил машину. — Садись, — настаивал Пол. — Это легко. Кроме того, на дороге никого нет. Относись ко всему попроще.
Это была большая машина, и я не сомневался, что разобью ее. Я проехал на малой скорости по Маддер-лейн и с успехом завернул на Кеннеди-лейн, а затем порулил домой, но тут мой брат попросил:
— Провези меня мимо школы.
— Нам лучше вернуться домой, — сказал я. — Не стоит испытывать удачу.
— Провези меня мимо школы. В любом случае нам пока не следует возвращаться домой. Я должен немного протрезветь, или у меня будут проблемы. Ты хочешь, чтобы у меня были проблемы?
Я повернул на Сиджвик-стрит, к нам приближалась машина. Я не знал, куда смотреть. Фары ярко светили, и я не очень хорошо видел дорогу. Когда та машина приблизилась, в ней нажали на клаксон, и я подумал, что, возможно, вильнул к ней.
— У тебя включен дальний свет, — сказал Пол.
Он прислонил голову к стеклу рядом с сиденьем пассажира. Вероятно, ему было приятно прижиматься лбом к холодному стеклу. Но это мне следовало прижиматься к нему головой. Мне следовало сидеть в машине и трезветь. И вождение мне не особо понравилось.
— Как мне выключить эти фары? Он мне объяснил.
— Когда мне их выключать? Он сказал.
— Почему ты не можешь снова сесть за руль?
— У тебя все прекрасно получается, — ответил брат.
Я заехал на стоянку у школы. Все здание было погружено во тьму. В темноте оно выглядело зловеще, словно какой-то огромный зверь, готовящийся к внезапному прыжку. Брат распрямился на сиденье и стал смотреть на школу. Я был уверен, что он думает то же, что и я, и захочет побыстрее отсюда уехать.
— Не могу поверить, какой крошечной она выглядит, — сказал Пол
* * *
— Когда ты учился в школе, у вас были ученики типа Анны и Клер? — спросил я.
— Ты имеешь в виду симпатичных девушек?
— Ты знаешь, о чем я.
— У нас все были — спортсмены, готы, панки, дегенераты, участники музыкальных групп, наркоманы и те, кто ездил на автобусе. Я кого-то выпустил?
— А ты к какой группе относился?
— К дегенератам. Вероятно, тогда бы я это не признал, но я входил именно в ту группу.
— Это тебя беспокоит?
— Не сейчас, — ответил Пол. — Все эти ребята хорошо себя показали, и в колледже, и потом. Они хорошо устроились в жизни. А спортсмены, с которыми возился весь город, восторгаясь ими, почти все закончили ничем. Их пик пришелся на среднюю школу. Эрик с Дереком считались восходящими футбольными звездами. Этого примера тебе достаточно, больше и знать не нужно. А самым большим дегенератом считался Боб Феснор. Ему еще не было тридцати, когда он заработал пятнадцать миллионов долларов.
— А где он сейчас?
— Он не вернулся сюда? — Пол продолжал смотреть на темные окна школы. — Я могу больше никогда не вернуться.
— Домой?
— Здесь ничего нет, — сказал брат. — Мать с отцом — просто анекдот. Похоже, им все равно, приедем мы или не приедем. Определенно, они не хотят заниматься внуками и не способны оценить, сколько усилий нам требуется, чтобы сюда добраться. Ну и черт с ними. Они сами могут приехать — для разнообразия, если захотят нас увидеть.
— Они не поедут. Он пожал плечами.
— Значит, ты уедешь, как Джоан, и я больше тебя не увижу?
Я не мог вспомнить, когда в последний раз произносил вслух имя сестры. Я не хотел, чтобы так же исчез и брат.
