— Кто это говорит? — уточнил я.
— А. К., — ответил он.
— Как ее зовут?
Он сделал паузу. Он закрыл глаза.
— Анна, Абби, или Алиса?
— Вы должны мне сказать, — заявил я. Я не собирался предоставлять ответы.
Он сурово посмотрел на меня.
— Анна, — объявил он.
— Что она хочет мне сказать?
— Что ты недостаточно стараешься.
— Что еще?
Он снова закрыл глаза, его лицо слегка исказилось, видимо, это означало сильную концентрацию. Открыв глаза, он выглядел удивленным. Он словно внезапно что-то понял.
— Это что-то простое, — заявил Прин. — Именно это она и хочет тебе сказать. Что-то простое, — ои замолчал и снова сосредоточился. — Это и есть шифр. Что-то простое. Что-то простое.
Он посмотрел на меня за подтверждением. Я хотел, чтобы он продолжал. Я хотел, чтобы он уловил все. Я хотел, чтобы он сказал мне все. Но это было все. Он закончил.
— Что еще? — спросил я его с мольбой в голове. Я умолял его сообщить мне, что там дальше.
— Шифр простой, не правда ли?
— Это вы должны сказать мне. Что она говорит?
— Ты хочешь прийти еще на одно шоу? — спросил Прин.
— Вы не можете мне сказать то, что мне нужно узнать, — ответил я.
— Я думаю, что смогу, — заявил он. — Просто сейчас не подходящее время и место. После небольшой подготовки и помощи с твоей стороны, мы, я думаю, оба окажемся полезными друг другу, и поможем Анне передать свое послание.
Я был загнан в угол. Я хотел, чтобы он продолжал. Мгновение я думал, что он ухватит шифр, получит начало ее послания. Он подошел близко. Как он мог оказаться так близко — и не подойти еще ближе? Я хотел, чтобы он продолжал, но Прин закончил. На секунду он почти убедил меня, и я бы согласился вернуться, но затем я подумал, что он просто тянет время, чтобы поговорить с людьми, которые меня знают, почитать о случившемся с Анной, а затем воспользоваться этой информацией. Я представил помощников Прина, рыскающих по городу, сующих нос в жизнь всех нас, собирая достаточно информации, чтобы убедить телезрителей.
— Я не смогу, — ответил я. — Мне было сложно приехать и в этот раз.
Прин грустно посмотрел в чашку.
— Мне очень жаль, — сказал он, встал и проводил меня до двери. — Позволь мне поделиться с тобой одной мыслью. Самый большой подарок, который ты можешь сделать Анне, — это признать, что она всегда с тобой.
Это было одно из заявлений, которые кажутся глубокими, когда их слышишь, но если задуматься, они на самом деле бессмысленны. Жизнь с отцом подготовила меня к таким заявлениям. Прин не давал никаких ответов, говорил только банальности. Он разыграл передо мной представление.
* * *
Когда я вышел из здания, Карл ждал под дверью.
— Как все прошло? — спросил он.
— Странно, — я рассказал ему о том, что только что произошло в гримерной. — Что ты думаешь про этого Прина?
— Думаю, что он добился кое-каких по-настоящему поразительных результатов, — заявил Карл.
— Ты так считаешь? Ты думаешь, что он на самом деле способен вступать в контакт с мертвыми?
— Я не знаю, — заявил Карл. — Но я считаю, что с мертвыми вступать в контакт возможно. Так почему бы это не сделать Прину?
— А каким образом это возможно? Ты сам как считаешь?
— Я думаю, что некоторые люди обладают более совершенными органами чувств, или способны воспринимать и улавливать то, что мы не замечаем. Например, собаки слышат звуки, которых не слышим мы, то же самое и с людьми. Самое интересное заключается в том, что наше сознание способно на такие вещи, которые мы даже не можем представить, которые мы не понимаем своим умом. А ты что думаешь?
— Я не знаю, — ответил я. — Возможно, это было просто потерей времени.
— Это не так. Ты пытался. А попытка — это не потеря времени.
Поезд отошел от станции, набрал скорость и вошел в туннель. Во время пути по нему нас обступала темнота. С бетонного потолка туннеля свисали длинные ряды голых ламп и отбрасывали режущий глаз свет, который едва достигал земли. Однако здесь в темноте впереди блестели рельсы. В нескольких местах с потолка капала вода, и я задумался, откуда она. Что-то пролилось прямо сверху, или это дождевая вода или растаявший снег, терпеливо просачивающийся сквозь мелкие трещинки, пока не проберется до подземного туннеля, где сможет свободно капать? Затем эта вода будет вынуждена снова собраться — теперь уже на земле в туннеле. Или же эта вода продолжит свое движение, пробираясь дальше вниз, в огромные подземные реки, и снова станет двигаться с одного места в другое. Она будет высвобождаться из одной ловушки, чтобы попасть в новую, — и так будет повторяться еще и еще, пока она, наконец, не испарится и не вернется в воздух. А оттуда весь процесс начнется снова.
По пути домой на поезде я пытался разобраться со случившемся. Мистеру Прину просто повезло или он на самом деле получил какой-то сигнал? Похоже, он не знал, что получил. Он использовал фразу «что-то простое», три раза повторил ее и, вроде бы, не представлял, что она означает.
* * *
После того, как нашли платье Анны, я перестал каждое утро подниматься на третий этаж. Я ходил туда несколько раз в неделю, чтобы увидеть Клер, но не мог находиться рядом с Брюсом и слушать речи о том, что он думает или чувствует. Вернувшись с записи «Канала связи», я совсем прекратил подниматься на третий этаж. Вместо этого я болтался в восточном крыле второго этажа и разговаривал с Билли Годли. Он знал, что я общаюсь с ним только ради того, чтобы получать новую информацию от его отца, но был достаточно тактичен и сообщал мне, если она появлялась. Иногда сверху спускалась Клер и присоединялась к нам. При этом другие ученики в этом конце коридора разбегались; напоминая разлетающихся маленьких птичек, пытающихся найти безопасное место где-то на удалении.
Никто Анну не искал. Билли сказал, что ее признали еще одной пропавшей без вести, а полиция подозревает, что она просто убежала из дома.
— Я в это не верю, — заявила Клер. — Зачем ей идти на такие ухищрения с платьем, полыньей и всем остальным?
Билли просто пожал плечами. Этот разговор повторялся у нас снова и снова. Иногда я думал, что мы трое — единственные в мире, кто вообще продолжает о ней говорить. Вероятно, Билли было скучно, потому что он не знал Анну. Он не слишком хорошо знал Клер и меня. Поэтому Билли просто терпеливо слушал наши разговоры, пока не прозвучит звонок. После этого мы направлялись в классы.
Иногда все это наскучивало и мне самому. Я предпочел бы проводить дни, думая и разговаривая о чем-то другом, но если бы я прекратил говорить об Анне или думать о ней, она могла бы исчезнуть навсегда, а все надежды на установление контакта могла бы исчезнуть, быть утеряна.
