— В общем-то, — пожал плечами Пол, — он просто сказал: хочешь, мол, переночевать в Печатне? Что еще, говорю, за Печатня? И он, типа, вводит меня в курс дела — и я задумываюсь. Ага, задумываюсь. А потом говорю — да, вроде клево, Лукас, — но у меня есть друзья, понимаешь? Пара хороших корешей. Замечательно, говорит, нет проблем: бери их с собой и дело с концом. Не знаю, может, он пьяный был. Меня не колышет. Да. Короче, теперь-то мы здесь, а? Вот, в общем, и весь разговор. Альфи.
Только вот это не совсем все, что произошло между мной и Лукасом в ту ночь. Не то чтобы я как на духу то и это. В общем, основное я ему, Бочке, изложил… но не стал вдаваться в подробности, иначе у него в голове была бы полная каша. Потому как, если честно, я не уверен, что и сам толком все понимаю. Во-первых, у меня, ну, такая — не, не проблема — это слишком сильно, сечете? Скорее это что? Знак вопроса, может быть. Такое, про что я решил умолчать, чтобы потом самому поразмыслить малехо. Разобраться. А Тычок и Бочка вообще не в курсах — а вот я тут вообще при всем, вот, блин, какие дела. Потому как до них не доходит — они все понимают не так. И да, я же говорю — я и сам не особо въезжаю, потому и хочу поразмыслить. Мне самому, если честно, это совсем недавно пришло на ум. Знаете, я тут недавно наткнулся на одного приятеля… так мне неохота было с ним разговаривать, вот что. Я знаю, некоторые бы решили, что у меня на него зуб. Тычок и Бочка — они такие же (ну еще бы не такие же — а с какого перепою им быть другими? Да я, если раскумекать хорошенько, и сам такой) — так что, блин, сидите и помалкивайте. Пока я не придумаю чего-нибудь. Буду честным — а то мне так не нравится (сечете?).
Ну так вот, этот клуб — совершенно кретинское название у него, у них всегда названия такие: «Рагу» он называется (но я, ребята, вообще без понятия, как это, типа, надо произносить). Небось, это шепотом из уст в уста передают, очень стильно потому как, вроде того, — а я никогда, блин, этим не интересовался, потому что, если уж хотите, чтоб я с вами честно, всегда был мертвецки пьян. Я такой: ну так что это за клуб? Хоть грязных извращенцев там не водится? Потому как я такого не потерплю. А этот, значит, такой: да ничего подобного, в этом-то все и дело: совсем другое, ясно вам? Повсюду телки и прочее, он такой мне гонит, — тут все как-то чуток расплывается, сечете? Диджей колдует вовсю. Плюс у них бочонок нормального «Фуллерс»,
[11]
интересует? — а танцпол, парень, — это просто умереть и не встать, чесслово. И за углом отличная кормежка (если жрать охота). В общем — вроде как прекрасно, да? Неплохо так. Может, в самый раз. Не знаю, правда, бывало ли с вами такое, как со мной, — сидишь и нифига не делаешь, как будто на что-то надеешься, ну я не знаю, что, может, что-нибудь, типа, случится, или вроде того, или просто хочешь, чтобы что-то случилось, или, наоборот, закончилось. Ну вот так я и сидел, сам не знаю сколько. На той неделе Соня, да, Соня — она моя вроде как постоянная девушка, хотя мы никогда вместе не жили, ничего такого — так вот, она сказала, что мотает к матери (че-то у них там в семье стряслось, не знаю, если честно, я толком не прислушивался) и уехала к ней, и я такой: хорошо, говорю, милая, а сам думаю — ну тогда на выходных я посмотрю, как оно там, почему бы и нет? Потому как — мне это ничего стоить не будет, да? А? Не понравится — ну, свалю оттуда. Хорошенько нажрался в пивной с парой приятелей (Тычком и Бочкой, само собой, потому как сейчас мы типа как братья, никакой грязи, нет, мы вроде как друг за другом присматриваем — хотя, если по правде, это я в основном за ними присматриваю. Бочка иногда не видит, чего у него под самым носом творится, а Тычок — ну, он отличный парень, но не гигант мысли, сечете? Но вообще мы добрые друзья, вот я о чем, — мы с Тычком и Бочкой, да: настоящая банда).
Прежде чем отправиться в «Рагу» (о господи), я подумал: погоди, дружище — а что ты наденешь на дело, а? В чем я хочу появиться? Обычно у меня на этом фронте без проблем, потому что есть типа свой стиль, сечете? По правде, я торчу от шмоток и всякого такого — и да, парни мне кучу барахла сбрасывают (иногда, блин, зуб дашь, что Тычок оделся в кентиштаунском «Оксфаме», когда там электричество вырубали). Но я — ну, я на каждую тряпку челюсть отвешиваю, чё уж тут. Ну, если по-честному, шмотки — это прям часть меня. Я вам говорю — любая помощь сгодится, потому что эти гнилые дрочилы из Вест-Энда — я, видите ли, говорю не как они… не выделываюсь: да неуже-е-ели, великоле-е-епно… вроде как, типа, простой — вот они и думают, что у меня совсем соображалки нет. Думают, я тупая скотина. Так вот я совсем не тупой — но я и впрямь, знаете что, прикалываюсь по красивым шмоткам. И я секу в том, что делаю, — цвета всякие, освещение (да еще растительность вот, как я тут узнал, — раньше-то и не думал). По правде, я вот думаю иногда, что надо бы заняться этим поплотнее, чтоб на другое-то не отвлекаться. Но жадность одолевает. Все люди такие. Природа. Раньше-то «Схемы Тема» хорошо наваривались, ничего потрясного, вовсе нет (не звездный час) — но разговоры пошли, сечете? Беда в том, что обделывать не совсем кошерные дела прикольно, да и вообще — особо ведь не переживаешь, ага? — деньги на бочку и никаких вопросов. И я же говорю — меня, типа, прет от хорошей одежды. А хорошая одежда, как мы все чертовски хорошо знаем, стоит недешево. Но бывают дни, если честно, когда охота завязать — чтоб больше ничего не давило, въезжаете? Всегда, блин, быть на шаг впереди, через плечо оглядываться (пригибаться, ага, и ходить на полусогнутых) и думать, с кем можно говорить, врубаться, когда рот на замке держать. Да-да. Сейчас уже поздно метаться, да? Я уже по уши увяз, блин. Вы мне еще рассказывать будете.
В общем, в итоге я остановился на отличной темно-серой двойке от «Армани», ага? И белая шелковая водолазка, без лейбла, но сразу видно — высший сорт (ходили слухи, что разобрались с одним складом возле Стэйплз-Корнер — я вам говорю, мужики, — я в ней смотрелся как Флинн
[12]
). К тому же я всегда слежу, чтоб ботинки сияли как следует — высокие такие ботинки на молниях, как их, блин, «Бэлли»,
[13]
вот, хотя я не фанат. И еще у меня были часы «Картье»; все принимали их за «Секстон», но это фигня — они настоящие, эти часы. Снял их с одного чудака в счет, как бы это сказать, одного неуплаченного должка. А иначе пришлось бы подослать к несчастному пидору Тычка — то-то была бы потеха, потому что Тычок, он такой. Иногда на него нападает стих. И тогда он был сильно в настроении, да только нечего — этот парень, он вовремя сообразил, что к чему. По моему опыту, люди быстро схватывают, если их носом ткнуть. Сами подумайте — на кой вам хорошие часы, если у вас руки сломаны? У них крокодиловый ремешок (очень стильно).
Я чуть было не передумал. Два раза мимо двери прошел. У ней, блин, стояла пара громил. Так что мне надо было срочно прикинуть, чего они ищут (и чего не ищут). Такое старое доброе место на вид, не считая громил. Никакого неону и прочей дряни — и никакая музыка не грохочет. В общем, я возвращаюсь — и тут, в натуре, чудо произошло. Громилы мне кивают, словно я завсегдатай или вроде того. Может, им так показалось, что я завсегдатай. Короче, спускаюсь по ступенькам (но продолжаю прикидывать, что да как. Чуть что какой педик спикирует — и только вы меня и видели, блин). Но знаете что? А? Я вам скажу: это «Рагу» оказалось самым классным баром (клубом или чем там) из тех, где я был — настоящий класс, во как (сходили бы вы, может, туда, если хотите себя порадовать). Кожаные такие — как они называются-то? Типа, вдоль стен и в кабинках. Фигня такая. Ну, что-то. Красная кожа с гвоздиками — очень изысканно. И отличные оранжевые лампы повсюду — очень уютно и, типа, интимно. Барная стойка коричневая и блестящая, как старинный корабль. За стойкой здоровяк, на нем крохотная бордовая куртка, из тех, что зад не прикрывают, с черными как их там и золотыми пуговицами, ну вроде как из старых фильмов про Манхэттен всякий. Ух ты ж блин, думаю, — вот это мне нравится, вот это по правде нравится. Так что я заказал мартини (да не — обычно я его не пью, конечно, не пью, блин. Но я подумал, что это хорошая мысль: мне просто показалось, что это правильно, понятно?). И мне его подали в таком маленьком треугольном бокале (ну ладно, никакой он не треугольный, ясное дело, — но вы, небось, сечете, о чем я), из бокала торчала соломинка, а на соломинку были насажены две оливки — красная и зеленая. Я никогда их раньше не ел, и знаете что — не слишком тороплюсь повторить. После второй порции, бросил оливки в пепельницу.
