— Единственная причина, на самом деле… почему я работаю в «Самаритянах». Иногда это… единственный известный мне способ… связаться. Конечно, я прекрасно понимаю, почему они мне звонят, эти мужчины. Спрашивают меня — ну, знаешь, лично меня. Почему Тедди это не нравится. Они говорят о сексе — о своих, знаешь ли, так называемых сексуальных проблемах… не удивлюсь, если это все вранье. А потом ждут, чтобы я им ответила.
Джуди теперь — к немалому ужасу Джейми — казалась почти такой, как всегда: компетентной Джуди — Джуди, которая владеет ситуацией. Прежней Джуди: прежней Джуди, Джуди, в которой я нуждался.
— Хочешь еще этого прекрасного вина, Джейми? Жалко оставлять. Тедди, я не сомневаюсь, сидит сейчас на задах кухни и приканчивает, должно быть, вторую, а то и третью, по моим расчетам, бутылку шардоннэ. Если, конечно, не нашел бренди. Так что… он не оценит «Латур» по достоинству. Давай, Джейми, — пожалуйста. Налей. Налей, нам обоим.
Джейми сделал, как ему было велено. Пригубил свое вино — протянул Джуди ее бокал.
— Они дрочат, — сухо продолжила она. — Конечно, дрочат. Для этого и звонят. Эти мужчины. Намного дешевле, чем секс по телефону. Намного. Но суть в том, Джейми… — И она вновь уставилась на него этим всепоглощающим взглядом, без которого Джейми, если честно, прекрасно мог обойтись. — Суть в том, видишь ли… что я тоже это делаю. Да. Мне это необходимо. Говорю же, это единственный известный мне способ… связаться. Видишь ли.
Джейми уставился на свои руки. Хотелось закурить: почему-то казалось, что сейчас не время. Джуди вздохнула.
— Думаю, — сказала она, — ты хочешь уйти. Поверь, я ничуть тебя не виню.
Джейми ухмыльнулся ей прямо в лицо; ему было страшно неловко. Затем поставил бокал, внезапно вскочил и на негнущихся ногах направился к двери. Джуди догнала его и коснулась рукой.
— Я знаю, Джейми, что у всех нас есть свои… сомнения и секреты. Просто они так долго хранились, а сейчас… выплывают на свет. Они всегда были, разумеется, — просто сейчас мы снова их видим. И, может, нам это не нравится. Как твой брак, Джейми, да? Не расстраивайся из-за него. Я хочу сказать, я ни секунды не думаю, будто он тебя расстраивает. Жить с женщиной… может не всякий мужчина. На самом деле вопрос в том, чем тебе придется пожертвовать, чтобы справиться. Меня больше всего беспокоит, конечно, — вполне могу тебе рассказать, все остальное ведь уже рассказала. Уйти отсюда. Не в смысле, понимаешь, навсегда, нет, не в этом смысле… хотя и это само по себе высасывает из меня силы. Нет… я о том, чтобы сделать хоть шаг наружу. Хотя бы до реки. Потому что я не знаю, в курсе ли ты, Джейми, заметил ли ты — а с какой стати замечать, — но с тех пор как мы сюда переехали, с тех пор как мы с Тедди впервые очутились здесь, не считая «Самаритян» — а Джон, он отвозил меня прямиком к ним, а потом прямиком обратно, — я никогда — никогда, ни на миг — отсюда не выходила. Я просто больше не знаю, каков внешний мир.
Джейми смотрел в пол. Хотел было коснуться ее плеча, но не собрался.
— И… — заключила Джуди. — Мне страшно… страшно, Джейми. Очень. Но. Все это, наверное, из-за того, что я знаю, чем мне придется пожертвовать, чтобы справиться…
Это запах утра, заключил Джейми: это запах утра, а не яркость его, напоминает мне. Мм — резкий аромат новизны и возбуждения в солнечных бликах и искрящихся отражениях. Но как он неуместен сейчас: совершенно неуместен, о да, совершенно. Ибо в то утро, которое я вспоминаю, в день, когда я впервые приехал сюда, я лихорадочно думал совсем о другом: я предвкушал в некотором роде будущее — может быть, даже ничтожный шанс на стабильность. Но то, как я выгружал свои жалкие и немногие, быстро побросанные в сумку пожитки из багажника этого кошмарного таксиста (разглагольствующий идиот, несмотря на всю свою болтовню, понятия не имел, куда меня везти) — это ведь совсем другое, нежели вид крепких и неулыбчивых профессиональных грузчиков, которые перетаскивают настоящие горы барахла в гигантский, похожий на пещеру фургон. Они экономят силы, эти решительные и коренастые мужчины — никаких лишних движений, аккуратно и точно приседают и поднимают груз. Они с легкостью несут вещи, при одной мысли о весе которых у меня дрожат коленки. Как тот филенчатый шкаф с резным узорчатым навершием, смотрите, — Кимми только что сказала мне, что он битком набит банками краски и стопками трехгранных коробок, кажется, она выразилась именно так, которые когда-то должны были стать основой некой инсталляции — в общем, очередная куча дерьма, беззаботно заключила Кимми, — но барахла так много, что проще перевезти все вместе, чем тратить время и нервы на то, чтобы тщательно разобрать и выкинуть ненужное.
— Как ты, Кимми? — осмелился Джейми (она наблюдала за грузчиками, бранила их — и, похоже, наслаждалась этим). — Ты ведь наконец это делаешь. Уезжаешь.
— Послушай, Джейми, о'кей? Все, типа, говорят, что хотят уехать, но так здесь и болтаются. Не в моем стиле, детка. Надо валить — значит, надо, понял? Эй! Эй, ты, в идиотской кепке! Да, ты, — я с тобой говорю. Поосторожнее там, о'кей? Эти крошки — искусство.
Да, думал Джейми: она права. Большинство из нас в основном праздно слоняется — неразумно надеясь, что очень скоро (быть может, завтра?) все внезапно неким чудесным образом вернется на круги своя: все станет по-прежнему.
— И все же. Ты очень решительна. Чем-нибудь, гм, — могу я тебе помочь? А? Чем-нибудь?
— Можешь оттащить свой зад наверх и посмотреть, как у них там дела — у До и Мэри-Энн. Они здорово переживают. Но я должна приглядеть за этими парнями, ага? Я — я могу жить где угодно. Сюда я переехала только из-за До. Ты в курсе? Да наверняка. Она так рвалась переехать сюда с Мэри-Энн и придурком, которого называла своим мужем, — все эдак уютненько. Но потом придурок передумал, а я просто запрыгнула на ходу. К тому же я люблю ее. Она, возможно, не знает…
Джейми уставился на нее:
— Ты хочешь сказать?..
— Да. Да. Конечно, хочу. Я без ума от нее. Но я не — давила на нее, ничего такого, знаешь. Я подумала, если она захочет изучить свою сек-сальность, то, может, ну, знаешь: поймет. Однажды. Послушай — кто знает? Может, когда-нибудь мы выберемся из этого мрачного места, если все пойдет хорошо. Эй, ты! Не ты, мистер, — а ты! Сигарету погаси, ясно? Там холсты! Это искусство, золотко!
Это напомнило Джейми, что пальцы его уже тлеют. Он уронил окурок на землю и крепко растер носком ботинка, а сам тем временем рылся в карманах в поисках следующей.
— Мы собираемся переехать в, как его — Челси?
[99]
— вернулась к разговору Кимми. — Ты бывал в Челси, Джейми? Там прикольно. Адрес я оставила Элис. Заходи, если хочешь.
Джейми кивнул.
