Книга Бред Тьюринга, страница 35. Автор книги Эдмундо Пас Сольдан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Бред Тьюринга»

Cтраница 35

Здесь есть какое-то несовпадение. Нужно читать дальше. Лампа и телевизор гаснут. Рамирес-Грэм встает с кресла. На ощупь ищет телефон. Хотя не знает, кому звонить и что делать.

В темноте ему мерещится Тьюринг, такой, каким он был двадцать пять лет назад. На липе его еще нет морщин, он в расцвете сил, и он незаменимый работник Тайной палаты. Сидит в кабинете, заваленном бумагами, принимает из рук Альберта папку и сразу принимается за работу, в который раз стараясь оправдать надежды того, кто так верит в него.

И впервые этот старый, уставший человек, сосланный им в подвал и скоро подлежащий неминуемому увольнению, трогает его до глубины души.

Глава 6

Судья Кардона выходит на улицу с черным кейсом в руках и оказывается под мрачным свинцовым небом. Вот-вот хлынет дождь. В комнате отеля было гораздо светлее. Он не помнит, чтобы Рио-Фугитиво когда-либо был таким мрачным. Солнце лишь робко выглядывает из-за туч, готовых пролиться дождем. Но он не грустит о солнечных днях юности, он поглощен другими мыслями. Мы беспокойные создания, движимые постоянным желанием обрести рай. Но не можем найти его и тогда принимаемся перебирать свои воспоминания, думая о каких-нибудь немногих неделях, когда были счастливы. Порой элементарная случайность способна доставить радость… На площади полно полицейских, но соседние улицы пусты; они завалены бумагой, камнями, досками и гнилыми апельсинами. Сегодня вечер пятницы; вчера, после ухода женщины, судья Кардона переборщил с УБП и заснул прямо на мозаичном полу в ванной после приступа неудержимой рвоты. Сегодня утром он проснулся с пересохшим горлом и противным привкусом во рту.

– Пока я спал, здесь вершилась история, – сказал он швейцару.

Поглаживая бороду, тот ответил, что судья поступил правильно, оставшись в номере: на улицах до сих пор сохранились следы столкновений, которые происходили вчера вечером и сегодня утром. Улицы перекрыты; вчера группа восставших устроила на площади манифестацию и полиции пришлось наводить порядок. Сегодня повстанцы планируют прийти к зданиям мэрии и префектуры полиция уже начинает оцеплять площадь.

– На вашем месте я бы оставался в номере. Дело принимает дурной оборот. Манифестации возобновятся с еще большей силой, и полиция применит слезоточивый газ. Это кино мы уже видели много раз. Работая на главной площади города, можно многое узнать. – Он моргает, словно глазные мышцы не подчиняются ему.

– У меня срочные дела, – говорит Кардона, почесывая правую щеку.

– Очень жаль.

Кардона должен идти. Не нужно расстраиваться, в каждый из его приездов в Рио-Фугитиво случается что-нибудь из ряда вон выходящее. Город жаждал модернизации, но, получив ее, жители вдруг стали традиционалистами. Они мечтают о кабельном телевидении и в то же время по старинке участвуют в уличных забастовках и демонстрациях. И так по всей стране. Большинство тех же Интернет-кафе работает не больше сезона, также как большинство супермаркетов и торговых центров. К счастью, он уезжает отсюда. Больше он бы не выдержал. Сейчас самое важное – идти к цели. Улица Акаций находится сравнительно недалеко, всего в нескольких кварталах отсюда. Он трогает свой кейс, чувствуя себя защищенным. От будущего, от прошлого, от себя самого. Он чувствует слабость в ногах, навалившуюся невыносимую тяжесть. Еще сказывается действие УБП. Сухость в горле, неприятное ощущение в носу. Возможно, ему следовало немного подождать, пока прояснится голова и развеется этот туман. Но нет: он и так слишком долго ждал. Ничто не повлияет на жесткость его действий. Существуют ангелы мести, приходящие на Землю с одной лишь целью – уничтожения. Под чье покровительство отдать свою душу? Наверное, перед тем, что должно случиться, ему следовало бы зайти в собор, что стоит на противоположной стороне площади за рядами пыльных пальм. Возможно, тогда бы исчезли красные пятна, рассеянные по его телу, а вместе с телом очистилась бы и душа… Но нет. Кто-то должен отомстить за смерть его двоюродной сестры. Отомстить за Мирту. И этот кто-то, какая бы дрожь его ни била, должен расплатиться за свои собственные ошибки. Неистребимое желание жить бежит по его артериям. Преступление, от которого невозможно очиститься. Неистовое время, наступающее ему на пятки, подстерегает его за каждым углом, реальное и раздвоенное. Его мучает вопрос: что происходит с человеком после жизни? И кто может присвоить себе это божественное право – забирать жизнь? Произвол не должен оставаться просто абстракцией под названием "диктатура", он должен иметь тело и лицо с самоуверенными (или бегающими?) глазами.

Кардона проходит сквозь строй полицейских. Сержант с толстыми руками и светлыми усами выключает свою рацию и смотрит на него, словно пытаясь вспомнить, где его видел: пятна легко узнаваемы, даже скрытые бородой. Слегка обеспокоенный, он просит предъявить удостоверение; Кардона выполняет его просьбу. Сержант удивлен тем, что перед ним сам министр юстиции. Его тон меняется: сейчас не время ходить по улицам. В двух кварталах отсюда – беспорядки. Кардона говорит, что у него срочное деловое совещание, на котором он непременно должен присутствовать, и если за него так беспокоятся, пусть выделят для сопровождения двух полицейских. Сержант зовет: "Мамани, Кирос, сюда. Проводите судью и немедленно возвращайтесь назад". Мамани и Кирос подходят. Это молодые люди. У них слезящиеся глаза и испуганный взгляд. Они годятся ему в сыновья. Но у него нет детей. Ему стоило больших усилий найти мысль, на которую он мог бы опираться, строя планы не будущее. Все эти годы, десятки лет, которые он провел словно сомнамбула, размышляя в темноте, ударяясь о двери и стены, одержимый одной лишь мыслью, одним образом… За эти годы и десятилетия он допустил так много ошибок, и случилось так, что вокруг не осталось никого, кто бы о нем беспокоился…

Когда-то ему было пятнадцать лет, и все на свете казалось замечательным. Его безудержное увлечение футболом уже немного поутихло, и он начал интересоваться женщинами, этими странными существами, которых он немного побаивался. Возможно, этот страх появился у него во время учебы в Сан-Игнасио; это был мужской колледж, и поскольку женщин рядом не было, приходилось только гадать, как с ними обращаться, и мастурбировать, предаваясь страстным фантазиям. Ему было пятнадцать лет, а Мирте – двадцать; она жила в трех кварталах от их дома и частенько приходила проведать его. Желтая лента на голове так гармонировала с ее черными волосами, заплетенными в длинные косы. Она носила джинсы-клеш и туфли на пробковой подошве. У нее всегда было хорошее настроение, и, прекрасно зная о робости Кардоны, который делал уроки в своей комнате, она полушутя говорила ему: "Подрастай, я тебя жду". Он запомнил эти слова с десяти лет; всего за пару месяцев она превратилась из девчонки, одетой по-мальчишески и называющей себя Мирто, в девушку-подростка, которой даже макияж был не нужен, чтобы привлечь к себе внимание. В один прекрасный день Кардона тоже вырос. Он принял всерьез ее игривые слова. И влюбился. Сестра заметила его страсть, но сказала, что он только даром теряет время, ведь она приходится ему кузиной, то есть родственницей. Этот аргумент его не разубедил. Тогда сестра сказала ему, что она хиппи, то есть почти коммунистка; в ее доме постоянно играют на гитаре такие же, как она, молодые люди, бросившие университет; они ненавидят президента Монтенегро и готовят заговор против него. Кардона не обратил внимания и на это. Любовная лихорадка была сильнее, и, скрытый белыми занавесками, он из окна наблюдал, как она входит и выходит из их дома. Он ждал, что Мирта наконец скажет ему: "Ты достаточно вырос". Но для него у нее не находилось ничего, кроме мимолетной белозубой улыбки. И однажды, в воскресенье, Мирта бесследно пропала. Его сестра сказала, что слухи подтвердились: Мирта действительно состояла в марксистско-ленинской партии и была членом подпольной группы. Два долгих месяца о ней не было никаких вестей. И вот однажды в их дверь позвонили ее родители; прерывающимися голосами они просили помощи: их вызвали на опознание трупа. Они боялись, что у них не хватит сил для этого, и просили сопровождать их. Его родители и сестра не отважились, а Кардона пошел. Он вошел в морг, здание с потрескавшимися стенами, скудным освещением, в котором плакали и родственники у входа. Врач подвел его к столу, на котором вскрывали покойников, и приподнял простыню. И он увидел посиневшее лицо, разрезанную грудную клетку, ленту в волосах. И закрыл глаза. Тогда он подумал, что в тот момент и кончилась его любовь. Сейчас он спрашивает себя: почему он столько времени не мог восстановить справедливость и отомстить за эту нелепую смерть? Ему тогда было шестнадцать лет, и он понимал, что, какой бы левой она ни была, сестра не заслужила такой конец. Со временем он узнал, что группа молодых людей, к которой принадлежала Мирта, готовила заговор для свержения Монтенегро. Восторженные идеалисты…

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация