Я знал, что спрос на хорошие рестораны в Питере есть. В «Петросибе» мы любили по пятницам или субботам ходить с коллегами попить пива. Обычно шли в ирландский паб Mollies на улице Рубинштейна. Там часто была очередь, так как паб очень любили экспаты. И даже как-то раз Андрей Мезгирёв, будущий операционный директор пивзавода «Тинькофф», сказал мне: «Олег, а что, если открыть похожее заведение?»
Поначалу я склонялся к названию, которое мы обсуждали с Сабадашем, – «Наше пиво». Но один из поставщиков в Германии, получив документы, в которых значилось Our Beer («Наше пиво»), сказал:
– Олег, что это ещё за «Наше пиво»? Что за бред? Ты же хозяин! У нас в Германии кто хозяин – того и имя.
– Не-не-не. Мне стыдно. Я скромный. У нас в России небезопасно, бандиты. Да и внимание властей привлекать незачем…
– Что за ерунда? Ты отвечаешь за своё качество? Будет лучшее пиво в России. Полностью сваренное по баварским стандартам, на баварском солоде.
Я призадумался, и тут взыграли амбиции. Хочется же прославить свою фамилию! Гордон и Бирш могут, а я нет? И я решил: ладно, меняем «в» на два «фф». Так и появился бренд «Тинькофф».
Пока оборудование было в производстве – а это примерно полгода – мы искали помещение. Для начала я позвонил бывшему председателю петербургского КУГИ (Комитет по управлению городским имуществом) Александру Утевскому, с которым меня свёл полный кавалер орденов Славы Леонид Давыдович Блат, единственный еврей в мире с такими регалиями. Он работал у меня в «Петросибе». Александр Утевский (ещё одна легендарная питерская личность – в 2009 году он всплыл в истории с Пикалёво как глава компании «СевЗапПром») подсказал мне пустующее помещение на Казанской улице, дом 7, где раньше был завод «Заря». Помещение для премиального ресторана идеальное – 200 метров от Казанского собора, 250 метров от Невского проспекта. Тихая улочка, где можно спокойно припарковаться. Когда-то там заседало Дворянское собрание, а 1 января 1842 года открылась первая сберегательная касса, которую Николай I учредил «с целью доставления недостаточным всякого звания людям средств к сбережению верным и выгодным способом». Я бы на месте Германа Грефа выкупил это здание для «Сбербанка». Он хорошо знает про него, так как помог арендовать его под ресторан будучи председателем КУГИ.
На помещение, кроме меня, претендовала компания «Стэнли» Станислава Бушнева. Это парень-ретроград. Все мы помним мутные 90-е – он оттуда родом. К сожалению, в регионах менталитет меняется намного медленнее, чем в Москве. Недавно я видел Бушнева в Питере, он по-прежнему ходит суровый и облепленный охраной.
А тогда Стас заявил: «Это моё помещение». «По документам вроде моё», – ответил я.
Завязалась возня, и я рассказал про неё своей подруге Эмме Васильевне Лавринович, до сих пор работающей директором Большого концертного зала «Октябрьский». Она знает всех политиков и бизнесменов Питера. Если бы она брала процент за знакомство с ними, то вошла бы в число богатейших людей России. В 1996 году она познакомила меня с Аллой Борисовной Пугачёвой, а в тот раз посоветовала обратиться к Герману Грефу.
На встречу поехал Андрей Сурков. Греф выслушал нашу историю о том, что мы хотим строить ресторан с мини-пивоварней, и подписал разрешение на аренду на 10 лет с очень выгодными для города условиями. Мы предложили в разы больше, чем хотела заплатить «Стэнли». Вот какая у нас страна! Мало предложить государству больше, надо ещё с высоким чиновником пообщаться, чтобы решить вопрос.
Скажу больше: даже сегодня судьба этого здания неоднозначна, до сих пор из-за него идёт спор. Я создал и продал четыре бизнеса, и всё это время боролся за помещение ресторана. По большей части борьба идёт не за него, а за оборонный завод «Заря». 17 марта 2004 года застрелили гендиректора завода Анатолия Иванова вместе с охранником. Иванов пообедал в моём ресторане, а затем во дворе дома киллер расстрелял его из автомата Калашникова.
В центре Петербурга из-за пары тысяч квадратных метров недвижимости происходят совершенно фантастические вещи. Люди совсем потеряли рассудок. К сожалению, в Питере, в отличие от Москвы, очень запутаны правовые механизмы, регулирующие вопросы с недвижимостью. В итоге до сих пор непонятно, кто хозяин здания на Казанской. Сейчас применяют институт доверительного управления объектом недвижимости и другие сложные вещи, а у любого здания должен быть просто владелец – или город, или частный собственник. Велосипед тут не изобретёшь.
* * *
Весной немцы закончили делать оборудование, и в мае оно было в Питере. Начался монтаж. Встал вопрос: какие сорта пива производить? Йост предложил линейку из шести постоянных сортов и четырёх сезонных – это распространённая схема в немецких пивных ресторанах. Я предложил назвать сорта пива в соответствии с его цветом, потому что для русского человека собственно названия сортов (пилзнер, лагер, портер и т. д.) мало что значат. Цвета выбрали такие.
– Платиновое нефильтрованное (плотность 13 процентов, спирт 4,7 процента; солод светлый и карамельный, хмель, дрожжи, вода). Я специально попросил Wachsmann начать с пилзнера – это мой любимый сорт. Если есть выбор, я всегда покупаю немецкий или чешский пилзнер (Budweiser, Pilsner Urquell или (что одно и то же) Plzensky Prazdroj).
– Платиновое фильтрованное (плотность 13 процентов, спирт 4,7 процента; солод светлый и карамельный, хмель, дрожжи, вода). Мы сделали маленький ассортимент фильтрованного пива, потому что я НЕ ПОНИМАЮ людей, пьющих фильтрованное пиво, когда есть нефильтрованное.
– Белое нефильтрованное (плотность 13 процентов; спирт 4,7 процента; солод светлый и пшеничный, хмель, дрожжи, вода). Пшеничное пиво я тоже люблю.
– Светлое нефильтрованное (плотность 11 процентов, спирт 4,0 процента; солод светлый, карамельный и тёмный, хмель, дрожжи, вода). Это лагер.
– Тёмное нефильтрованное (плотность 14 процентов; спирт 4,7 процента; солод светлый, меланоидиновый, тёмный и карамельный). Портер.
– Безалкогольное фильтрованное (плотность 6 процентов, спирт 0,5 процента). Тут всё ясно: мы сделали пив о для тех, кто любит вкус, но пить не может, так как за рулём или по другим причинам. Пиво получилось с приятным хлебным оттенком и ароматом хмеля.
Чтобы разнообразить ассортимент, мы ввели несколько сортов сезонного пива. Вот два из них.
– «Белые ночи». Это пшеничное пиво нравится мне даже больше, чем наше обычное «белое». Впервые мы его сварили в Питере и в честь этого и назвали. Пиво специально для лета – очень лёгкое, в отличие от традиционного пшеничного, варится методом верхнего брожения – дрожжи кладутся сверху, а не снизу.
– «Зимний Бок», или «Красное» (плотность 18%, спирт 5,9 %). Пиво с винным привкусом для крепких людей.
Встал вопрос: а кто же будет варить все эти прекрасные сорта? Пивовар – это человек, работающий по 10 часов в день с водой и металлическими тяжёлыми предметами. Он должен быть сильным и выносливым. Я долго думал, кого взять, и вдруг меня осенило: наши шахтёры по восемь часов горбатятся в шахтах в гораздо худших условиях и тоже в сырости. ЭВРИКА! Я вышел на Олега Сандакова – бригадира шахты имени Ярославского в Ленинске-Кузнецком. Его мне рекомендовали, потому что он не пил. Я перевёз его с семьёй в Питер, потом отправил на стажировку в Германию. Он сам участвовал в монтаже ресторана, так как знал все приборы и механизмы ещё по шахте. Разница в том, что ему пришлось работать на поверхности, а не на глубине 200 метров под землей, и за втрое большие деньги. Конечно, он был рад и ДО СИХ ПОР прекрасно работает. Он так и осел в Питере, купив квартиру. Мы эту «шахтёрскую» практику потом применили и в московском ресторане.
