– Ладно, ладно, хорошо, уговорили, – якобы поддавшись на уговоры, начал было рассказ Серж. Но сразу заржал. Вместе с ним смеялся и Рубака.
Я первым не выдержал издевательств над собой:
– Достали, козлы, не тяните резину! Давайте рассказывайте!!!
– Все, все, сейчас начну, – и он вновь закатил истерику.
Пришлось задвинуть ему легонький толчок по почкам. Он сразу притих и вроде как обиделся. Я поймал осуждающие взгляды моих друзей и только еще более разозлился. «Хули я должен сдерживать себя, если надо мной явно издеваются?!» Они меня прямо хотели испепелить своими долбаными взглядами. Да и я, если честно, хотел загладить вину. «Попросить прощения, что ли?» – подумал я, но Серж, поняв накалившуюся обстановку, сам ее же и разрядил.
– В общем, я истории рассказывать не умею, сами должны это понимать! Но дело было так…
23.11.02, кафе «Самсон», рассказ Серого, начало
К нам в институт подвалила какая-то особенная дамочка, типа как из правительства или прочая подобная бодяга. Ну так вот, она у нас устроила в актовом зале нечто вроде диалога с молодежью. Ее из каждой дырки снимают, наверное, в новостях показали бы, если бы только к микрофону, предназначенному для задавания всяких умных вопросов, не подошел я.
Значит, я так спокойно подхожу к стойке, а в голове уже крутится тот вопрос, который задам. Снимают и меня, и зал довольных улыбок прилежных студентиков, и саму эту шлюшку. И я логически выстраиваю вопрос так, чтобы его прервали на половине, а, значит, когда тетка закончит отвечать на первую половину, я, как нож в масло, воткну вторую:
– У меня вопрос к уважаемой госпоже М.! Скажите, во-первых, какое чувство вы испытываете по поводу надвигающегося юбилея нашего города. И во-вторых…
– Не возражаете, если я сначала отвечу на первую половину вашего вопроса, – с улыбкой прерывает она мою тираду.
Не, ну мне-то что, я так же очень мило улыбаюсь и, как по этикету положено, киваю головой.
– Санкт-Петербург – это не только значительнейший культурный центр нашей Родины, это, наверное, все знают (здесь она делает паузу, которую заполняет одобрительный ропот в зале и улыбки студентиков), но и будущее финансовое сердце страны (опять положительный шорох в рядах). Сейчас, в век сверхвысоких технологий, когда вся экономика индустриально развитых стран работает за счет внедрения в производство новейших разработок химиков, физиков, инженеров, наконец, мы не вправе более делать ставку на одни только природные ресурсы, коими, конечно, в достатке обладает наша Родина. Но, как известно, к возобновляемым ресурсам относятся не последние, а как раз первые, то есть интеллектуальный потенциал России. Это единственный восполняемый ресурс в отличие от газа и нефти! (По залу проходится шепоток, свидетельствующий об одобрении речевок госпожи М.)
– Мы, правительство Российской Федерации, – с напыщенностью продолжает она, – собираемся по случаю юбилея организовать в Петербурге ряд научно-образовательных конференций в области бизнеса и предпринимательства. В ходе таких мероприятий западные специалисты готовы делиться своим опытом и будут ежедневно помогать каждому желающему из вас постигать нелегкие принципы ведения современного бизнеса…
И тут мое терпение закончилось. Мне надоела та хуйня, которую она впаривала! И на последнюю ее реплику я разразился:
– Да?! – перебил ее пыл в микрофон мой голос. – А я думал, они приедут блядей отъебать?!
В зале воцарилась мертвая тишина. Мне даже послышалось на секунду, как работают камеры на запись. Госпожа М. застыла с испуганной физиономией и открытой варежкой. Такого поворота в интервью со студентами она явно не ожидала!
23.11.02, кафе «Самсон», рассказ Серого, конец
К этому моменту его рассказа мы все вчетвером валялись на полу от смеха. В крови уже чувствовалось присутствие алкоголя. А за окном продолжал кружиться и падать на мостовую снег. Мир был прекрасен и чист в этот момент, и мне хотелось жить, жить по-настоящему широкой жизнью, готовой обхватить все человечество. Из души исчез страх, страх перед самой жизнью. «Возрадуйтесь, ибо печальных дней будет не счесть!» – к ангелам в небесном хоре присоединялись голоса обычных смертных людей. И я вспомнил великолепно построенную Девятую симфонию. Да, именно такое чувство было во мне (да и во всех нас) – чувство всеобщей дружбы, чувство родства с Богом и одновременно друг с другом!
– Но это еще не конец истории! – заканчивал рассказ Серж после того, как мы чуток успокоились. – Естественно, встреча была сорвана, кто-то даже крикнул: «Остановить съемку». В вечерних выпусках новостей прозвучала лишь одна фраза об «увлекательной и познавательной беседе студентов Смольного института с вице-премьером правительства Российской Федерации Валентиной Ивановной М., в ходе которой обе стороны обменялись мнениями по поводу ряда ключевых направлений в будущей экономической политике, вопросов, связанных с организацией и проведением научно-образовательных семинаров в ходе празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга»…
Он так здорово пародировал до предела официозный язык новостей, что мы опять грянули взрывом ржания.
– Ну вот! – переждав нас в очередной раз, спокойно продолжал Серж. – Меня вызвали на ковер к ректору. Все, думал я, крепись! Выгонят так выгонят.
Отчитывала меня, правда, заместитель ректора по учебной работе, а к ректору обращалась лишь для подтверждения своих слов, что-то вроде: «Правда, Иван Петрович?», а он, так многозначительно кивая, приговаривает: «Правда, правда…» И больше ни слова от него! А когда я хотел уходить, он так незаметно, будто в задумчивости, прошелся мимо меня и бросил:
– Здорово ты эту госпожу уделал!
И подмигнул.
23.11.02, район станций метро «Спортивная» – «Академическая», ближе к вечеру
Мы ехали от «Спортивной» к ИМОП’у на тридцать первом троллейбусе. Всю дорогу я тупо смотрел за окно, ни разу не пошевелившись. Пассивная позиция – тоже позиция. Если честно, то после того, как мы посидели и попили пивка, хотелось по-доброму закончить этот вечер, но никак не мочить нигеров. Я хотел пойти домой и на ночь почитать книжку, спизженную дня два назад из «Снарка». Это была классика аван-палпа – роман Тони Уайта «Сатана! Сатана! Сатана!». Я уже представлял себе, как разрезаю отдельные, не попавшие под нож страницы, как хрустит корешок при разгибании книги на определенном месте, наконец, как отложу роман на ночь и все оставшиеся пять минут до прихода сна поразмышляю над тем, что только прочел. Но со всей ясностью, с которой иногда проступает сквозь пелену забытья в нашем сознании клочки реальности, я понял одно – этому не бывать. По крайней мере, сегодня.
Напротив сидел Тесак. Я уловил в его взгляде знакомую мне тоску. Он тоже не хотел всего того, что ожидает нас впереди. Он просто хотел отправиться домой к Кате и отдохнуть. Это все я прочел во взгляде Тесачищи. Я понял этот взгляд потому, что сам думал о том же.
