Пух покакал, — заявил он.
Я взглянул на Вики и Натали.
Вы не видели мою маму?
Она в кухне, — ответила Натали.
Я повернулся к двери, но девочка со значением добавила:
— С моим папой.
— Да я просто кое-что у нее спрошу, очень быстро.
Натали смотрела, как Пух поднес палец к носу и понюхал.
Я как-то боком выскочил из комнаты и пошел по коридору. В старом викторианском доме было много комнат и много коридоров; две лестницы и столько дверей, что потеряться ничего не стоило. Однако кухню найти было не сложно: прямо и прямо, в самый конец дома.
Мама сидела возле стола, заваленного грязной, с остатками еды, посудой. Она курила.
— Мам?
Она повернулась ко мне и раскрыла руки мне навстречу:
— Огюстен.
Я обнял ее. Мне нравился ее запах, смесь «Шанель № 5» с никотином.
Сколько еще мы тут пробудем? Я хочу домой.
Она прижала меня к себе и погладила по затылку.
Я отстранился.
Мы скоро уедем?
Она взяла сигарету с одной из грязных тарелок и глубоко затянулась, вобрав дым в легкие. Когда она говорила, вместе с каждым словом вылетал дым.
— Доктор Финч спасает нам с тобой жизнь, Огюстен. Важно, чтобы мы сейчас оставались здесь.
Я слышал доносящийся издалека смех Пуха.
Мама еще разок поднесла сигарету к губам, потом в стакан с недопитым молоком.
— Я понимаю, все здесь для тебя ново, непривычно и странно. Однако это безопасное место. И нам нужно быть именно здесь. В доме доктора, вместе с его семьей.
Ее глаза сейчас казались какими-то другими. Шире, что ли. Они были совсем чужими, не ее. Они пугали меня. Так же, как пугали тараканы, которые ползали повсюду — по столу, по тарелкам, по лопатке для торта.
Ты играл с дочками доктора? С Натали и Вики?
Наверное.
Тебе было весело?
Нет, я хочу уехать отсюда.
Дом доктора обманул все мои ожидания. Он оказался странным, ужасным, потрясающим и совершенно непонятным. Я хотел домой, за город, хотел играть со своими деревьями.
В узком коридоре, недалеко от кухни, послышался звук сливаемой в туалете воды. Потом кашель и бормотание. Потом открылась дверь.
— Огюстен, мы с доктором Финчем сейчас разговариваем. Иди поиграй еще с девочками.
У меня оборвалось сердце. Мною завладела паника. Надо срочно посмотреться в зеркало, чтобы проверить, как лежат волосы.
— Пожалуйста, поедем, а? Я больше не хочу здесь оставаться. Здесь слишком странно.
Я поднял голову и увидел Финча.
— Так-так-так, — загремел он, протягивая мне руку. Я схватил ее, надеясь обнаружить очередной подарочек. Может быть, игрушечный звонок или опять воздушные шарики.
Доктор улыбнулся и удивленно вытаращил глаза.
— Какое твердое рукопожатие. Прекрасное рукопожатие. Десять с плюсом по шкале рейтинга рукопожатий.
Он был невысокого роста, хотя казался большим. Занимал очень много места.
Как дела, молодой человек? — Финч похлопал меня по плечу, словно телевизионный отец; как Майк Брэйди или Уорд Кливер.
Нормально. — Я чувствовал, что у меня потеют ступни. Не мог же я сказать, что его собственные отвратительные дети и его собственный грязный, ужасный дом стали причиной моих душевных страданий.
Присядька. — Он показал на стул.
Представьте себе мое изумление Ч.2
Я снял со стула сковородку, поставил ее на стол и сел. Финч взял другой стул, поставил его между моей мамой и мной и тоже сел. Я переводил взгляд с мамы на доктора и обратно. Все молчали. Мама снова закурила. Доктор Финч почесал в затылке.
— Твоя мама переживает кризис, — наконец произнес доктор.
Мама выпустила в воздух колечко дыма.
— Это преуменьшение, — тихо поправила она.
Ты знаешь, что это значит? — спросил он меня.
Вдалеке кто-то принялся колотить по клавишам рояля.
Не знаю, — ответил я.
— Это означает, что у твоей мамы большие неприятности с твоим отцом. В настоящее время твой отец очень сердит на твою маму. — Доктор локтем подвинул тарелку и положил руки на стол, сплетя пальцы. — Твой отец может что-нибудь сделать с твоей мамой.
Я с трудом проглотил застрявший в горле комок. Что-нибудь сделать?
— Твой отец очень больной человек, Огюстен. Мне кажется, он одержим мыслью об убийстве. Ты понимаешь, о чем я?
Я посмотрел на маму, но она отвернулась.
Это означает, что он хочет ее убить?
Да, именно так. Некоторые люди, когда они очень сердиты, впадают в депрессию. Депрессия — гнев, обращенный внутрь себя. Другие выплескивают из себя скопившийся гнев. Это более здоровое поведение. Однако надо быть очень осторожным, когда имеешь дело с человеком, находящимся в состоянии такого гнева.
Фрейд, задрав хвост, потерся о мою ногу. Я погладил его по спине. Она оказалась липкой.
— О!
— Поэтому твоя мама сейчас должна опасаться твоего отца. Она нуждается в защите. Понимаешь?
Мне было страшно и в то же время интересно. В доме доктора Финча горели все лампочки. А отец никогда не разрешал нам включать в доме свет, постоянно что-то твердя о Ближнем Востоке и о том, что из-за него мы вынуждены жить в темноте.
Так что же нам делать?
Ну... — Доктор откинулся на спинку стула и зало жил руки за голову. — Я собираюсь отвезти твою маму в мотель. А ты останешься здесь, в моем доме.
— Что?
— Здесь для тебя вполне хватит места. И здесь ты будешь в безопасности. — Он тепло улыбнулся.
Я снова посмотрел на маму, но она опять не захотела встретиться со мной взглядом. Теперь она внимательно рассматривала стол. Такое впечатление, что она смотрела на ложку, в которой отражается свет лампы. Как будто, если захочется, можно съесть свет, как кашу.
— Я должен остаться здесь?
Доктор поднялся из-за стола.
— Дейрдре, поговори с сыном. Когда закончите, я буду в машине.
Он решительно похлопал меня по голове, а потом повернулся и ушел.
Мама погасила сигарету о тарелку.
На этом столе немного свободного места. Правда? — задала она странный вопрос.
В чем дело? Почему отец хочет нас убить?
Мама вздохнула. Казалось, она совсем вдавилась в стул. Даже ее духи утратили запах. Она внимательно посмотрела на свои руки, поворачивая их прямо перед глазами, словно какие-то странные предметы, которые только что подняла с земли. Потом взглянула на меня. Наклонилась к самому моему лицу и прошептала:
