— Хуже, — сказал Ангус. — Он в ней выглядит как переодетая баба!
— В последнее время такое чувство, что он не с нами, — сказал Ян, застегивая ширинку. — Будто чужой в группе.
Девушка достала из своей сумочки помаду и, не глядясь в зеркало, подкрасила губы. Кевин жестом подозвал ее к себе: рано губы красишь!
— И что это за блажь — собственная гримерная! Дверь которой постоянно на замке! Общается только с Мюрреем. И часами. Запираются на пару.
— Может, он стал педрилой? — сказал Кевин, расстегивая штаны.
— Куртка образца 1980 года только поддерживает эту догадку! — согласился Ангус, громко забулькивая в рот сразу полбутылки. — Некоторые педики любят одеваться под крутых мужиков.
— Надо настоять на собрании группы, — решил Ян. — Скажем ему в открытую! Чтоб не смердело долго в воздухе.
Лео выглянул из гримерной в коридор. Вдалеке Мюррей разговаривал с двумя хорошенькими девушками. Лео покосился на их груди, и его передернуло от ужаса и отвращения. Их груди были меньше его. Теперь от одной мысли коснуться женской груди подкатывало к горлу. Хотя собственная нравилась ему все больше и больше. В короткие минуты душевного покоя ему нравилось поглаживать свои расширившиеся соски с крупными пупырышками. Соски обрели совсем новую, настоящую чувствительность. Это было не обычное мужское чувство приятной щекотки, а настоящее сексуальное возбуждение.
Лео поманил Мюррея к себе и, нырнув в гримерную, сунул менеджеру в руки журнал.
— Вот читай! В американской водопроводной воде угрожающе растет количество женских гормонов! И самое худшее положение — в Канзас-Сити. А мы как раз в чертовом Канзас-Сити провели уйму времени! Все эти сучки, которые глотают противозачаточные таблетки, а потом мочатся своими долбаными гормонами, загадили наши водные ресурсы! Из водопровода мы пьем чуть разбавленную женскую мочу! И вот — извольте любоваться!
Он указал на свою грудь.
— Не вешай мне лапшу на уши! — спокойно возразил Мюррей. — Когда ты последний раз пил воду из-под крана? Всегда только минералку хлещешь!
— А на чём всё варилось? На чём всё мылось? Кофе-чай на чём заваривали? Ты должен был настоять, чтобы на кухне использовали воду только из бутылок! Работай ты более прилежно, ничего бы не случилось…
Чтоб менеджер поднял руку на звезду гастрольного тура — такое противоречит законам природы и музыкального бизнеса. Но в этот момент у Мюррея был большой соблазн залепить Лео с размаху.
Однако он только скривился:
— Насколько мне известно, в одном килограмме американского мяса больше гормонов, чем во всей американской воде вместе взятой!
Это сердитое, брошенное вскользь замечание имело могучий результат: с того же вечера Лео стал абсолютным вегетарианцем.
Неожиданное разлучение с мясом было едва ли не страшней внезапного отказа от женщин.
Уже через пару дней Лео жаловался менеджеру на постоянные рези в желудке.
Однако грудям Лео его новое здоровое питание пошло только на пользу. Без алкоголя и мяса Лео похудел и постройнел, и груди поэтому казались больше, ядренее… И обнаружилась новая напасть: не только Лео становился тоньше, но и его голос!
На экстренном собрании группы, где обсуждали вопрос нехватки «открытости» у Лео, тот обещал больше не запираться в своем номере.
Когда Мюррей в очередной раз появился с бинтами, Лео вдруг оттолкнул менеджера и завопил:
— Баста! Я сваливаю!
Он натянул куртку на голое тело, застегнул молнию до горла и стал вытаскивать чемоданы из шкафов.
Мюррей загородил ему дорогу к двери.
— Остынь, я уже вызвал Макфи. Он всё уладит.
Клайв Макфи, менеджер Лео, был во Флориде — покупал там на свои проценты от успеха «Нимфолептикса» виллу на побережье. Срываться за тридевять земель, чтобы успокаивать Лео, ему нисколько не хотелось: держать членов группы в нормальной психологической форме — дело гастрольного менеджера. Однако Мюррей упрямо настаивал на его приезде: ситуация уникальная и выходит из-под контроля.
— Лео хочет прервать гастроли.
— Исключено, — отозвался Макфи. — Нас засудят и разденут до нитки! Вдобавок альбом на пути к тому, чтобы стать первым в американском хит-параде. Если прервать тур — всем надеждам хана. Зови доктора!
— Его уже трое осматривали. Один другого дороже.
— Так покажи его четвертому, пятому!.. А что эти трое говорят?
— Только руками разводят.
Как девочка, которая впервые играет в футбол, Лео безуспешно пытался обманным маневром обойти Мюррея с фланга и удрать из комнаты — с чемоданами в руках.
Мюррей стоял незыблемой горой.
— Макфи только что звонил из аэропорта. Уже приземлился. Через двадцать минут будет здесь. Везет с собой хорошего специалиста.
Ведя Лео обратно к кровати, снимая с него куртку и, как ребенка, укладывая в постель, Мюррей приговаривал:
— Остынь. Макфи — голова, он всё уладит.
Увидя Лео на кровати в женском лифчике размера «В», Макфи только крякнул и матернулся.
Доктор деловито поставил на стол саквояж и присел на край кровати.
Макфи будто к полу прирос, не в силах отвести глаз от жуткой проказы природы.
— Ну, теперь сам видишь! — причитал Лео. — Как мне жить? Что мне делать? Я больше не человек. Я таракан, червяк, мокрица — урод!
— Не неси чушь! — строго сказал Макфи, беря себя в руки. — Ты по-прежнему суперзвезда. Номер один в английских чартах. И скоро будешь первым в Америке. Уже на будущей неделе тебе светит первая пятерка. А к концу тура в Лос-Анджелесе — даю голову на отсечение! — ты будешь на самой вершине.
Доктор поднял глаза на менеджеров.
— Я сделал успокоительный укол, он сейчас заснет.
И действительно уже через минуту Лео захрапел.
— Проспит до утра. Ему сейчас нужно много отдыхать, приводить в порядок нервную систему. Похоже, у него острая реакция на стресс.
— Вы уж меня извините, — фыркнул Макфи, — но сколько у меня в жизни стресса — и врагу не пожелаю. Тем не менее я не вырастил себе бабьих пузырей!
— Разные люди по-разному реагируют на стресс, — терпеливо пояснил доктор. — Один из вариантов — нарушение функций желез внутренней секреции.
— А если ему поделать инъекции тестостерона или чего-нибудь в этом роде?
— Боюсь, полумерами не обойтись, — сказал доктор. — Больного следует целиком изолировать от источников стресса.
— Забудьте, — отрезал Макфи. — Именно сейчас это совершенно невозможно. Вот отыграем контракт, закончим в Лос-Анджелесе — тогда, конечно, пусть отдыхает. Засунем его в какой-нибудь медвежий угол, чтоб никто не беспокоил. После окончания тура он волен делать что угодно. Хоть плясать дублером Мадонны, пока титьки не рассосутся. А не рассосутся — есть хирурги. Вмиг отчекрыжат всё, что прикажешь!.. Слава Богу, сегодня хоть концерта нет. — В последний раз покосившись на сладко спящего под одеялом Лео, он добавил: — Ладно, надеюсь, вы оба будете держать рот на замке. Лечите его как хотите — за деньгами дело не станет. Но я предупреждаю на полном серьезе: о прекращении выступлений не может быть и речи!
