Женщина в больших солнцезащитных очках с розовой гвоздикой в седеющий волосах сделала шаг вперёд и показала всем цветную фотокарточку:
— Это мы с Эдди в «Коконат Гроув». — Её голос звучал на грани между ностальгией и грустью. — Это было наше второе свидание. Тогда он был ещё ребёнком, ребёнком с добрым сердцем. Он просто связался с плохой компанией.
Женщина вынула гвоздику из причёски и бросила её в открытую могилу. Она отошла, и священник, который смотрел в сторону Джина, спросил:
— Хотите что-нибудь сказать, господа? Ричи Аркетт покачал головой:
— Думаю, что нет.
— Я работал с Эдди, — сказал Джин, не глядя ни на кого. — Но не могу сказать, чтобы я знал его. Я знаю, что он помог многим людям, я а ещё я знаю, что многих людей он обидел. Он был сложным человеком.
— Потому что он — творенье Божье, — с глубоким сочувствием сказал священник. — Пусть его душа покоится с миром.
Тут священник начал читать Библию, а Ричи Аркетт повернулся к Джину:
— Когда это всё закончится, пойдём куда-нибудь выпьем.
— Куда?
— В «Ревеллс».
Когда Джин вошёл в бар, Ричи Аркетт уже сидел за столиком спиной к автомату с сигаретами. Кроме него, в баре был только один посетитель, скучный парень в ковбойской шляпе и мучительно тугих джинсах, облокотившийся на стойку, словно девушка. Он бросил на Джина быстрый взгляд, дважды моргнул длинными ресницами, опустил двадцать пять центов в автомат и поставил пластинку.
Джин подошел к Аркетту и сел напротив него.
— Где Клайд?
— Он переодевается.
Зазвучала «With My Eyes Wide Open I’m Dreaming», ковбой уселся обратно на свой стул, его попа оттопырилась, а на лице застыло выражение обычной уверенности. Через секунду из внутренних помещений бара появился Клайд, его волосы были ровно уложены гелем, и на нём был длинный белый передник. Вместо тёмно-синего галстука, в котором он был на похоронах, он повязал галстук «боло»
[153]
.
Джин первым нарушил тишину:
— Ты знаешь, кто это сделал?
— Ты про Эдди?
— Да.
— У нас есть версия.
— Судя по тому, что писали в газетах, здесь в дело замешаны наркотики.
— С Эдди ты никогда не мог быть ни в чём уверен. Может быть всё, что угодно, — с неудовольствием ответил Аркетт. Тут он посмотрел на Клайда и заговорил громче: — Принеси-ка нам пару стаканов «Столичной». И сделай двойные порции. — Клайд, считавший деньги в кассе, кивнул головой в знак того, что он слышал, но ничего не ответил.
Джин сказал:
— В газетах написали, что женщина сняла комнату в мотеле «Тропикана».
— Это так.
— Ну и как ей там?
— Я хотел тебе задать этот вопрос, — сказал Аркетт. — Знаешь, нам очень повезло, что она написала фальшивый номер страховки взятой напрокат машины, когда регистрировалась. Мы проследили её путь до аэропорта, и знаешь что? Мы нашли машину брошенной на противоположной стороне той улицы, где ты живешь.
Джин изумлённо заморгал и попытался косо улыбнуться:
— Не шутишь? Может, совпадение?
Аркетт раздражённо смотрел на Джина. Он немного помолчал, потом облокотился на стол и сказал мягко, но твёрдо:
— Давай к делу. За последние сорок восемь часов в Голливуде были убиты три человека. Одно — точно убийство, второй случай — вполне возможно убийство плюс самоубийство. Мы не знаем наверняка, но думаем, что они связаны. Известно, что ты был знаком с двумя жертвами, а может, и со всеми тремя. Да и с этой женщиной, чью машину нашли напротив твоего дома. Она могла быть жертвой, она может быть подозреваемой. Мы думаем, что ты можешь помочь нам найти её.
— Возможно. Всё возможно, чёрт подери! — сказал Джин, вставая со стула и пытаясь сохранить на лице безразличие. — Я сейчас вернусь.
Он подошёл к бару и заметил, что ковбой пристально смотрит на него, покачиваясь в такт медленной балладе, звучащей из автомата. Ковбой улыбнулся ему, но Джин благоразумно не улыбнулся в ответ.
Клайд достал из холодильника пару бутылок «coors» и поставил их на стойку перед ковбоем.
— Познакомься, Джин. Это Мерл, мой племянник. Он приехал из Талсы, чтобы повидаться со мной.
— Очень приятно, — сказал Джин, но руки не протянул.
— Мерл — тореро.
— Был, пока не сломал шею в апреле, — ответил ковбой и медленно повернул голову, демонстрируя вывих. — Бык меня сбросил в национальном финале в Хьюстоне.
— Он может показаться милым, — сказал Клайд. — Но это не должно тебя обманывать. Он твёрд, как железо.
Ковбой напряг мышцы, на локте подняв бутылку «coors».
— Я в хороших отношениях почти со всеми, — сообщил он Джину. — Но не смейся за моей спиной. Если сделаешь это, тебе будет плохо. Могу я быть просто бедным педерастом?
Джин кивнул:
— Хорошо, я запомню. Ковбой улыбнулся и сказал:
— Если мужчина не спит с женщинами, это не значит, что он перестаёт быть мужчиной. Ты когда-нибудь спал с мужчиной, Дин?
— Джин.
— Ну, так как?
— Нет.
— Ты должен попробовать.
Ковбой закрылся пивной бутылкой и захохотал. Джин почувствовал нарастающее отвращение, взял чек и положил десять долларов на бар. Он поставил стаканы на столик, а Арчи спросил:
— Ну и кто это?
— Племянник Клайда. Он приехал в город вчера.
На его лице ничего не отразилось. Аркетт покачал головой:
— Именно то, чего нам не хватало в Голливуде. Ещё одного чёртова гомика.
Песня закончилась, повисла тишина, а потом зазвучала «Dream», песенка со второй стороны хит-сингла Патти Пейдж «You Belong to Ме». Джин отхлебнул водки из стакана и обвёл взглядом почти пустое помещение бара. И без понуканий, надев на себя маску откровенности, начал говорить, и голос его был спокойнее, чем взгляд.
С самого начала Джин дал понять, что не расскажет Арчи всего, что знает. О связи Эдди и Лонга в отделении знали давно, так же как и о длительном знакомстве Эдди с Джеком Гаваной и Карлом Ризом. Аркетт и сам знал, что за длительные годы знакомства между этими людьми установилось взаимное доверие.
Джин сказал:
— Когда Гавана умер, Эдди продолжил работу с его сыном. Он и Лонга втянул и держал его под контролем.
— В шестидесятых годах Лонг сообщал нам нужную информацию.
— Ты имеешь в виду, что он выдавал ребят из колледжа, которые курили марихуану и выступали против войны?
