— Ну да, это был мой брат. Но он больше не пьёт. Сегодня он будет вести себя прилично.
— Мне очень жаль, — сказал распорядитель и покачал головой, но на лице его не выразилось ни капли сочувствия. — Но я не могу позволить ему быть здесь.
— Сегодня у моего папы день рождения. Ничего не случится, — уверенно сказал Джин. Потом он достал двадцатидолларовую банкноту из бумажника и опустил её в ладонь распорядителя. — Я обещаю.
Распорядитель спрятал в карман двадцать долларов, но казалось, что Джин не убедил его. Натан Бёрк, который тихо ждал, подошел к ним.
— Что тут такое происходит? Что-нибудь не так?
— Ничего, — ответил Джин, — я просто договаривался, где мы сядем. — Он указал на пустую кабинку возле стены напротив бара. — Может, там?
Как только они уселись, настроение Натана Бёрка улучшилось, он оживлённо стал рассказывать Джину о том, как он в первый раз оказался в «Массо-Фрэнк».
— Мы приехали в Лос-Анджелес буквально пару недель назад, — говорил он. — Тебе тогда было шесть, твоему брату только исполнилось четыре. Мы остановились в гостинице «Никербокер» на Иваре. Тогда это был шикарный отель. Там останавливался Джордж Рафт. А однажды я видел в баре Хэмфри Богарта
[161]
. Твоя мать была помешана на Джордже Рафте. Ей нравился подобный тип мужчин, — сказал он и уставился на поверхность стола, вся его жизнерадостность мгновенно пропала. Вдруг он резко вскинул голову, улыбнулся, лицо его вновь стало оживлённым, и он положил руку на плечо Джину. — У меня с твоей мамой были хорошие денёчки.
— Я знаю.
— Ночью мы вышли из «Никербокера» и пошли вверх по Голливудскому бульвару, словно бы мы были молодожёнами. Тем днём я купил магазин, и мы хотели это отпраздновать. Мне это место понравилось, как только мы вошли сюда. Тёмное дерево, обтянутые кожей кабинки, угрюмые официанты, оно было похоже на «Демпсиз» или «Тутс Шорз», местечки, которые я любил в Нью-Йорке. Звёзды кино, бандиты, писатели — все приходили сюда.
— Здесь тогда было так же?
— Абсолютно. Освещение, интерьер, красные ливреи официантов, всё, кроме цен. Тем вечером мы съели по салату «Цезарь» и по порции жареной грудинки. Недожаренной. С кровью, как заказала твоя мать, по-другому она не ела. Думаю, что там вышло где-то восемнадцать долларов за двоих, вместе с выпивкой и чаевыми. А потом мы пошли к «Си Си Брауну», чтобы съесть по отличной порции пломбира с сиропом, орехами и фруктами. Когда мы вернулись в отель, вы уже спали. Играло радио, няня, которая осталась с вами, читала детектив Рэймонда Чандлера
[162]
. Я это помню потому, что Чандлер приходил в магазин, когда работал в Голливуде. Я помню до мелочей всё, что произошло той ночью.
Луи появился в «Массо» в семь тридцать, и сразу же две женщины, сидящие возле бара, блондинка и худышка, обернулись и проводили его взглядом. Он был симпатичным, почти красавцем, одетым, как английский рокер, в чёрные атласные джинсы, чёрную шёлковую рубашку и блестящие чёрные ботинки.
— Вы только посмотрите на него! — сказал Натан Бёрк Джину, кивая на приближающегося Луи, за лёгкой походкой которого скрывалась энергия. — Он мне молодого Ричарда Уидмарка напоминает.
— Простите, что опоздал, — сказал Луи. Джин встал, они похлопали друг друга по плечу, а потом Луи сел рядом с дедом. — Я говорил с отцом. Он всё ещё в студии. Он сказал, чтобы мы заказывали, а он к нам позже присоединится.
Натан Бёрк покачал головой, он одновременно был и раздражен, и почти прощал Рэя.
— Занят, занят, занят — вот в этом весь твой отец. Он сколько в городе? Больше месяца. А ко мне заехал один раз.
— Съёмки в самом разгаре. Он там потихоньку сходит с ума, — сказал Луи.
Джин спросил:
— Как он?
Прежде чем ответить, Луи несколько секунд молча смотрел на Джина.
— Хорошо.
— Я хотел спросить, он…
— Я знаю, о чём ты, Джин. Ты хотел спросить, пьёт ли он. Я понял вопрос и ответил: нет.
Джин снисходительно улыбнулся:
— Расслабься, Луи.
— Я-то расслаблен. А вот ты…
— Ладно! Ладно! Хватит вам, — сказал Натан Бёрк, строго посмотрев на Джина. — Не надо говорить у брата за спиной.
— Я не говорил за его спиной. Я просто спросил Луи, новоявленного Джеймса Дина…
— Пошёл к чёрту, Джин.
— Для тебя — дядя Джин.
Натан Бёрк стукнул кулаками но столу и зарычал:
— Прекратить! За этим столом больше споров не будет. И не будет больше проклятий. Или я встану и поеду на такси домой. Вы меня слышите?
Луи склонил голову и сказал:
— Прости меня, дедушка.
— И меня, — сказал Джин, он сел обратно за столик, и на лице его отразилось раскаяние.
— Очень хорошо. Отлично. Значит, решено, — сказал Натан Бёрк и поглядел на них. — Давайте дальше. Луи, расскажи нам о своём телевизионном проекте. Когда его запустят в эфир?
— В сентябре.
Натан Бёрк улыбнулся:
— Значит, через два месяца у меня будет внук-знаменитость.
— Я не хочу становиться знаменитостью.
— А почему бы нет? Что не так в знаменитостях? Луи наклонился над столом:
— Мне просто повезло, дед. Понимаешь? Просто парню в двадцать один год повезло. И теперь меня покажут по телевидению. Не слишком-то много.
— Конечно, много.
— Нет, не много, — сказал Луи, упрямо покачав головой. — Это только лишь пускание пыли в глаза. Может, эту передачу закроют к следующему сезону, как и большинство ей подобных. Я просто хочу изучить это дело. Я хочу быть хорошим актёром.
— Конечно, изучишь, — сказал Натан Бёрк и поглядел в решительное лицо внука. — Но не вижу причин, по которым тебе нельзя быть одновременно и знаменитостью, и хорошим актёром. Посмотри на Генри Фонда. Или на Грегори Пека. Они и знаменитости, и получили награды Американской академии киноискусств
[163]
.
