— Но почему? — настаивал Патруль.
— Овраг, куда местные бросают со скалы дохлых псов?.. — Собеседница вздохнула. — Я не больше привязана к здешним краям и не больше разбираюсь в обычаях, чем вы. К тому же у полицейских довольно жесткий график работы. Это, знаете ли, очень помогает. Через десять минут, например, у меня назначена встреча.
— Я специально проделал долгий путь на аэроплане, потом на взятой напрокат машине, да еще и вместе с велосипедом.
Габриела зажгла сигарету. При любых иных обстоятельствах Патруль не позволил бы засорять свои легкие дымом, особенно за неделю до Тура. Теперь же гонщик лишь отмахнулся от серых клубов и даже извинился за неучтивость.
— Ничего, — откликнулась сеньора Гомелес без тени улыбки. — Почему вас так интересует это дело?
— Я Патруль Азафран, — ответил мужчина.
— Знаю. Вы представились, когда вошли.
— Я Патруль Азафран, équipper fidele Акила Саенца. И вы еще спрашиваете?..
— Понятно. — Габриела выпустила еще одно облако дыма над головой посетителя. — Видите ли, мне-то все равно.
— Вы ведь расследуете убийство Эрнесто Сарпедона, инспектор. Или разгадка уже найдена?
Короткие волосы сеньоры Гомелес отливали золотом. На ней были джинсы, черная рубашка, застегнутая всего на пару пуговиц по причине жары, и явно ничего более. В кабинете витал крепкий аромат «Битчи Вирбуно».
Габриела заговорщически склонилась к велогонщику:
— А что, мы бились над какой-то загадкой?
— Вам известно, кто порешил Сарпедона?
— Разве и так не ясно?
Патруль потешно сморщил лоб и выпятил губы.
— То есть вы в курсе, кто устроил резню?
— Здесь тоже не над чем ломать голову. Братья Сото, кто же еще?
— Вы шутите.
Она ответила красноречивым взглядом.
— Они ведь покойники!
— Слушай, чико
[17]
, как бы ты узнал при встрече настоящего бандита? Бандит — это парень из дешевого вестерна, не слишком увлекающийся личной гигиеной, весь в коже и никеле, и на голове дурацкая шляпа. — Габриелу явно не впечатлил местный тип истинного мужчины. — На днях я провела некоторое время в селении Вента-Кемада, жители которого выглядят людьми вполне порядочными и разумными. Находятся, конечно, отдельные снобы, немало таких и среди богатеньких любителей крутить педали, кто считает крестьян чересчур косными и синкретичными приверженцами общинного строя, но я не столь высокомерна.
— Полегче на поворотах, — предупредил спортсмен. — Моя бабка всю жизнь собирала крокусы на горных пастбищах.
— Какое значение имеет ее привязанность к определенным цветам?
— Из них делают шафран. Можете не рассказывать мне о крестьянах.
— В таком случае наши взгляды сходятся. Если население Вента-Кемада сообщает о трех вонючих бандитах, явившихся с гор и назвавшихся братьями Сото, у меня нет причин не верить столь неопровержимому свидетельству.
— Что такое «синкретичный»?
Одной из привычек Азафрана, которая и помогла ему превзойти свое деревенское происхождение, если не вовсе оторваться от корней, была постоянная жажда знаний и смирение перед их счастливыми обладателями.
— Кажется, мы говорили о другом.
— И верно, — благородно согласился посетитель.
— Итак, нам известно, чьими руками совершено убийство. Братья Сото — всего лишь исполнители. До сих пор мы не обнаружили, где они прячутся. Полицейские прочесали горы, Марсель, Неаполь, Гибралтар и окрестности, однако что-то мне подсказывает, что злодеев нам не найти, если только не выведем на чистую воду подлинного преступника, я имею в виду того, по чьему заказу пролилась кровь.
— И кто это?
— Разве не ясно? — в который раз повторила сеньора Гомелес.
Патруль поморгал широко раскрытыми глазами, ожидая услышать имя.
Женщина сощурилась так, что под ресницами заблестели узкие полоски, загасила окурок и выдохнула на велогонщика новую порцию ядовитого дыма.
— Позвольте сделать одно замечание, — подал голос Азафран. — Ваши привычки и неприятны, и провоцируют собеседника. Под провокацией я понимаю, во-первых, агрессию, а во-вторых, сексуальные позывы. Как профессиональный спортсмен, в чьи сегодняшние обязанности и, надеюсь, удовольствия среди прочего включена четырехчасовая разминка перед состязанием «Тур де Франс», начинающимся уже в эту субботу, я не слишком расположен к агрессии, сексу и сигаретам. Не сочтите за оскорбление, но могу ли я попросить вас несколько сменить стиль общения?
— По поводу удовольствий — ко мне даже не подкатывай, чико.
— Я попросил бы вас, как мужчина, которому, бесспорно, чужды всяческие предрассудки в отношении полового неравенства…
Габриела втянула верхнюю губу, так что потухший кончик сигареты вздернулся к потолку, чиркнула зажигалкой, и собеседника окутали новые клубы сизого дыма. Патруль решил вернуться к прежней теме.
— Значит, по-вашему, за все эти смерти несет ответственность…
— Уважаемый господин… — Сеньора Гомелес прикинулась, будто заглядывает в свои записи, — Азафран. Мне известно имя преступника. Полагаю, вам оно известно не хуже меня. Загвоздка в том, что полиция сбита с верного следа. Убийцы Агаксова Финбо позаботились об этом. Видите ли, для основной части человечества велогонки не представляют никакого интереса. Неотличимые друга от друга парни в обтягивающих трусах вертят педали — процесс уже сам по себе достаточно однообразный — по нескольку часов, а то и дней кряду, пока не приедут к финишу и наконец-то не остановятся. Вот как это смотрится со стороны. Трудно ожидать, что людей, имеющих вес в обществе, хотя бы краешком заденут проблемы ваших «больших гонок». О нет, чтобы взволновать нас до сáмой уретры, нужно кое-что иное. К примеру, намек на серийное кровопролитие. Сериализация, и только она, создает из набора гнусных эпизодов целую эпическую поэму, посвященную танцам старухи с косой. И вот мы имеем историю о маньяке-убийце, испытывающем патологическую привязанность к бравым парням в лайкровых шортах, а полицейские отчеты прямо-таки дублируют перечень велозвезд из новейшего таблоида. Любые прочие соображения, которые могли бы вывести нас на конкретного злоумышленника — будь то политические, коммерческие, философские, — отбрасываются, дабы сохранить наименьший общий знаменатель от популистских толкований. Боюсь, что подвешенное на парапете ла Мангла видоизмененное тело вашего товарища вырвало обсуждаемые здесь происшествия из контекста закона и криминалистики, тем самым переместив их в туманную и магическую область доисторической эстетики.
— Правда? — переспросил Патруль, делая вид, будто понял каждое слово. И вдруг выпалил: — Тогда как же поймать злоумышленника?
