— Мы вышибалами больше не занимаемся, — говорит он, и мне кажется, что он злится. — Мы обеспечиваем информационную защиту и личную безопасность.
Тиш Уилки: Я никак не могла найти Ребекку. Она словно растворилась в воздухе — в буквальном смысле. Я подумала, может, ее похитили или что-нибудь такое, и чуть было не поддалась панике, но сказала себе: «Тиш Уилки, ты личный ассистент звезды. Твой долг — сохранять спокойствие».
Я пошла в туалет — казалось, я вот-вот лопну. И услышала плач из соседней кабинки. Голос был как у Ребекки. Полный шок от ужаса. Что ведущей звезде Голливуда было делать в туалете для обычных людей? Никаких резонов для этого не было. Тогда я заглянула под перегородку и увидела ее высокие каблуки.
— Ребекка, это ты? — спросила я.
Она не ответила и продолжала плакать. Черт, подумала я, наверное, она все-таки увидела эту фотографию в «Миррор».
— Ребекка, я понимаю, как ты расстроена, — сказала я.
— Просто кошмар, — выдавила она. — И что, все это видели?
— Ну, я не уверена, — ответила я. — Я постаралась собрать все экземпляры, прежде чем кто-либо мог их увидеть.
— Господи, Тиш, и как давно ты об этом знаешь? Какого би-ип ты мне ничего не сказала? Я только что наткнулась на компанию, которая пялилась на это… — Она снова разрыдалась. Кто бы мог подумать, что дурацкая фотография в желтой прессе так подействует на нее?
— Ребекка, я понимаю, это отвратительно, но ведь это всего лишь дурацкая маленькая картинка…
— Что ты такое несешь? — запричитала она. — Может, бюджет там был и невелик, но я бы уж никак не назвала это «дурацкой маленькой картинкой». По-моему, этот фильм — моя гибель.
Сейчас она ударилась в истерику. Я хочу сказать, сейчас она определенно несла какой-то бред. Пришла пора проявить решимость.
— Ребекка, — сказала я самым спокойным и самым непреклонным своим тоном, — будь выше этого. Это всего лишь ничтожная фотография в дурацкой газете.
— Боже мой, Тиш, ты как на другой планете живешь! Так ты этого не смотрела? — спросила она.
— Чего не смотрела?
— Кассету.
— Какую кассету?
— С записью фильма, из-за которого я потеряла больше сна, чем из-за всех других проблем в своей жизни! Мучиться, ожидая, пойдет он в прокат или нет, психовать насчет того, что скажут родители, не говоря уж обо всем остальном мире. А теперь вся наша би-ип группа его смотрит!
Я молниеносно переключилась с непреклонности на сочувствие:
— У каждого актера есть по крайней мере один фильм, который, по его мнению, лучше бы никогда не выходил, но все они продолжают двигаться вперед. Я хочу сказать, что Брэд Питт не сидит в слезах над «Водным миром», так ведь?
— Тиш, давай я тебе все объясню списком, потому что по-другому ты, похоже, не понимаешь. Пункт би-ип первый: Брэд Питт не страдает бессонницей из-за «Водного мира», потому что он в нем не снимался. Пункт би-ип второй: тот, кто играл главную роль в «Водном мире», не прокладывал себе путь через половину населения Ромфорда.
— Все равно не понимаю, — ответила я.
— Ты вообще не так уж много понимаешь, да? Это порнографический фильм.
— Ой, батюшки-светы! — взвизгнула я. И тут же об этом пожалела. Ну почему, когда я волнуюсь, я начинаю говорить, как мама?
А она снова ударилась в слезы. Пора было брать дело под контроль.
— Оставайся здесь, я пока схожу за помощью, — решительно сказала я.
Я поднялась и собралась выйти, но тут у меня случился второй невероятный шок. Из кабинки, где была Ребекка, поднимался дымок. Господи, да что же она такое творит? В смысле, в Лос-Анджелесе уже давно ни один человек не курит.
— Ребекка, — сказала я, — ты знаешь, как опасно курение? Ты угробишь свою карьеру. Определенно.
— Ради бога, Тиш, уйди отсюда! — крикнула она. Очевидно, она «пошла в отказ» — типичное невротическое поведение. Впрочем, заниматься этим всерьез времени не было, и я лишь сказала:
— Хорошо, я позову Фредди.
— Только не ее, би-ип! — ответила она. — Я ничего ей об этом не рассказывала. Найди Веронику.
Я не была уверена, что Вероника знает, что делать в такой ситуации — я хочу сказать, что вряд ли Ребекке сейчас помогли бы укладка или мелирование. Но раз она этого хотела…
— Сказать ей, чтоб захватила ножницы? — уточнила я.
Тайрон Эдвардс: «И я могу обеспечивать защиту и личную безопасность», — говорю я Хаккану.
— Тайрон, — отвечает он, — не пойми меня неправильно, но ты ведь дилер, приятель. Это не то же самое, что обеспечение защиты. Как бы то ни было, у меня сидят ребята, которые раньше работали в разработке баз данных в «САС». Они квалифицированные спецы. А ты, держу пари, последний раз что-либо разрабатывал в приходской школе, да и то половину занятий прогулял.
— Да я сейчас в самой лучшей в жизни форме. Каждую минуту себя прокачиваю.
— Знаешь, даже если б у тебя под этим тренировочным костюмом были суперские мышцы, все равно остается еще одна проблемка.
— Это какая же?
— Те ребята, что у меня работают, которые не из «САС» — те раньше работали в полиции.
— Ну и круто. Я ничего не имею против мусоров, — соврал я.
— Не уверен, что они так же отнесутся к тебе. Большинство из них наверняка арестовывали тебя хоть по разу. Охрана сейчас — это совсем не то, что было раньше. Это теперь респектабельный бизнес. К слову, а с чего это ты вдруг начал искать работу? Я думал, ты вполне доволен возней с этим наркодерьмом.
— Ну ты сам знаешь, приятель, как оно бывает. По мне, в этом деле я достиг всего, чего мог, пора и вперед двигаться… да и Ивонна велела.
— Ты все еще с Ивонной?
Он вздрогнул, а я знал почему. В школе его ни разу никто не смог одолеть, если не считать одной разборки, после которой ему на голову пришлось наложить шесть швов. Он никому не рассказывал, кто его так отделал, но было это, когда он встречался с сестрой Ивонны, Венецией. Нам с Хакканом было по восемнадцать, а Венеции — всего тринадцать. Дело было из тех, когда старший брат за свою сестренку изобьет до полусмерти. Но Венеции братья были не нужны — у нее была Ивонна.
— Ничего не обещаю, дружище, но посмотрим, что я смогу сделать.
— Вот спасибо, Хаккан. Ты об этом не пожалеешь.
Я встаю и целюсь на выход, и тут он добавляет:
— Не знаю, что ты сделал, чтобы вывести ее из себя, но отделаться фонарем под глазом — это тебе повезло.
Тиш Уилки: Я шагнула из кабинки и — чудо или что? — передо мной стояла моя мама.
