Во второй половине дня толпа, отягощенная деньгами, вином, мукой, принуждает мальчиков раздеться и совокупляться со шлюхами; один из мальчиков отказывается, двое мужчин, выйдя из толпы, приказывают шлюхам зарезать его; брызжет кровь, толпа возбуждается, лакает вино; в суматохе голый мальчик выбирается из борделя, бежит в нижний город, к ручью, у которого спит Кмент, вокруг него скулят голодные дети, мальчик наклоняется: «Кмент, Кмент».
Парень просыпается:
— Кмент, Кмент, иди быстрей, надо предупредить Бежу перед приходом солдат. Он говорит на ухо Кменту.
Кмент поднимается, отряхивает свои лохмотья:
— Иди к Джохаре, она тебя оденет.
Мальчик опускает глаза. Кмент уходит. Мальчик стоит посреди детей, вдыхает свежий воздух, гладит себя по рукам, по груди, по животу, по бедрам. Дети ведут его к прачечной, он входит:
— Кмент сказал, что ты меня оденешь.
Она наклоняется над корзиной, он стоит в тени у нее за спиной, его член приподнимается, девушка оборачивается, видит стоящий член, краснеет:
— На, возьми вот это.
Она протягивает ему порванные на коленях и на заднице джинсы, мальчик берет их, отворачивается, поднимает ногу, натягивает джинсы, застегивает пуговицы, улыбаясь, поворачивается к девушке, та опускает глаза, мальчик оглядывается вокруг: в корзинах и на плечиках, повсюду — кители и гимнастерки, хорошо ему знакомые, принадлежащие офицерам, солдатам, чиновникам, приходившим ласкать его и отдаваться ему; он подходит к плечикам с висящей на них формой; берет штаны, разводит их, подносит ко рту гульфик и дважды плюет на него.
— Что ты делал в этом доме? Я тебя уже давно не видела.
— Кмент знает.
— Что ты делал в этом доме, Драга?
— Пил.
— Где Кмент?
— Пошел к Беже.
— Однажды его схватят.
— Нет, он знает много военных. Я тоже, я тоже… Его голос стихает, он свистит, подходит к девушке, тихо смеясь, кружит вокруг нее:
— Оставь меня, Драга, оставь, от тебя как-то странно пахнет, оставь меня.
— Ты полюбишь этот запах.
Он прижимается губами к затылку девушки:
— Кмент пахнет не так, оставь меня, у тебя мокрые ладони.
Он обнимает ее за талию, она вырывается, грудь мальчика нагревает ее спину, голова Драги опускается по ее щеке, его волосы касаются ее ресниц, его ладони обнимают ее груди, нежно покачивают их; Джохара больше не сопротивляется, ее глаза наполнились слезами, мальчик говорит ей тихо на ухо, свистя губами, брызгая слюной:
— Я пахну мужчиной, я мальчик из борделя, там женщины и мужчины склоняются надо мной, выбирают меня, бросают деньги на стойку, обнимают за плечи, приказывают сделать то и это, ласкают меня так и этак… раздвинув колени, я опираюсь затылком на спинку кровати… Джохара вздрагивает.
— Я поднимаю свободную руку, шарю в карманах висящей на стуле одежды, сводня требует денег, все время хочется есть, если утаишь деньги — отстегают хлыстом, не дадут спать. Во второй половине дня женщина присылает за мной своего шофера, в машине солдат гладит меня по животу.
— Мой муж проводит войсковой смотр. Ты хочешь развлечься? Покажи мне, что ты умеешь делать.
…Я, голый, стою перед ней, из шкафа с криками вылезают другие женщины, они набрасываются на меня; потом, когда мы все выбились из сил, входит солдат, он сворачивает ковер, перепачканные простыни и покрывала; он возвращается с подносом, на котором стоят чашки с чаем, я набрасываюсь на хлеб, солдат стоит за моей спиной, женщины кричат, солдат наваливается на меня, сжимает ляжками мою голову, я кусаю ткань его штанов и его задницу; женщины садятся на корточки, хватают мой член, тянут его, мои ягодицы скользят по бархату дивана, одна из женщин подносит чашку с остывшим чаем к моему члену, полощет его в чашке, протягивает чашку другим женщинам, ставит ее на паркет; сидящие на корточках женщины лакают из чашки чай, одна из них встает, блестя губами:
— Как тебя зовут?
— Драга.
Она приближается к моему члену, берет его губами, лижет и сосет его, ее подбородок упирается в мои яйца.
— Твоя мать жива?
— Нет, она умерла два года назад.
— Ее придушили в борделе. Она была шлюхой. А твой отец?
— Он погиб в маки.
— Его убил мой муж. Однажды вечером он втолкнул его, закованного в цепи, в эту комнату; я сосала у него, как сосу у тебя, потом мой муж оглушил его передо мной, на этом диване, он бил его головой о деревянную спинку, я сосала до тех пор, пока обмякший член не выпал у меня изо рта. У твоего члена тот же вкус…
Она поднимает на меня глаза, целует мой член; дверь открывается.
Входит офицер:
— Выбрось эти грязные простыни и покрывала из вестибюля.
Солдат разжимает ляжки, освобождает мою голову и уходит; офицер подходит ко мне, берет меня пальцами за подбородок, приподнимает мою голову:
— Это мальчик мадам Лулу?
— Его выбрал Рэско.
— Вы его помыли?
— Нет, Рэско его вытащил, по нашему приказу, из-под клиента. Посмотри, на его теле повсюду видны следы объятий.
— Дашь ему плитку шоколада перед тем, как отпустить.
Женщины, уткнувшись лицами в паркет, сопят и стонут.
Офицер большим пальцем поднимает мою верхнюю губу, стучит по моим зубам, катает мою нижнюю губу, вставляет ноготь между моими зубами:
— Мадам Лулу хорошо их кормит.
…его ботинки касаются моих босых ступней; уже вечер, мне холодно, мой член снова полощут в чашке с холодным чаем; возвращается солдат; их холодные руки на моих плечах и животе; офицер отходит к противоположной стене; облокотившись на мраморный камин, он наклоняется над аквариумом и дует на воду; рыбы опускаются ко дну, прячутся между водорослей и под камнями; чей-то мизинец под моим членом поднимает, трясет его; открывают окно, я слышу крики морских птиц; женщина на четвереньках подползает к моим джинсам и свитеру, обернутым вокруг ножек чайного столика, она кусает их, разматывает, волочит по полу, отпускает, кусает гульфик, мочит его слюнями, толкает по полу ртом; офицер смотрит на нее усталыми красноватыми глазами; я думаю, что они собираются отправить меня назад, я вытягиваю и слегка раздвигаю ноги, я не сплю уже три дня, мы все не спим, приближающийся конец войны заставляет людей бодрствовать, страх толкает их к нашим ногам. Но женщины стягивают меня за ноги с дивана, возят меня по паркету, переворачивают меня на живот, раздвигают мои ягодицы, возятся надо мной; прижавшись щекой к паркету, я смотрю, как они опускают губы к моим ягодицам, я чувствую, как их языки шарят у меня в заду, лижут нежную кожицу, мой влажный член прижат к полу; подходит офицер, паркет под моей щекой скрипит, он подносит ногу в ботинке к моему виску, бьет по нему, поднимает ногу, давит подошвой щеку и ухо, пыльным носком ботинка шевелит мои ноздри; я лежу молча, без движения. Он вынимает сигарету изо рта, стряхивает пепел мне на спину, я вздрагиваю; на камине, за аквариумом, я вижу фотографию мальчика с коротко остриженными волосами; солдат стоит перед окном, офицер убирает ногу, я приподнимаюсь, но женщина хватает меня за запястья и выворачивает руки мне за спину:
