— Пойдем с нами, там у тебя будет варенье и голубая вода. Пойдем.
…Ее ладонь опускается к моему колену, скатывая лохмотья моего платья:
— Я мать Драги, я сбежала, один мужчина на корабле любит меня, его сын будет любить тебя. Но пошли же, после ты вернешься на Энаменас, ты пройдешь по улице к борделю, ты приведешь ко мне Драгу; мы здесь едим прозрачные плоды.
Ее ладонь ласкает мою пизду, она приоткрыта, маленькие птицы клюют губки, очищают искусанную зубами ночных клиентов кожу; плоды падают в золу, ступня негра у шезлонга, женщина бежит на берег, фуражка моряка падает на мой живот, я поднимаю глаза, три негра — моряка едят плоды, испачканные пеплом, вымоченные в росе, по их горлам течет сок, они хватают меня, уносят на вершину горы, запирают в хижине, сквозь щели я до ночи смотрю на море и на парусник.
Танцующие на палубе присаживаются и едят живых рыб, молодые музыканты продолжают играть, к их ногам летят рыбьи хребты; негры с криками бегают вокруг хижины, вершина горы гремит и дымится, негры раздеваются, мажут глиной свои тела, их ноги, разрисованные полосками, как у зебры, бьют по стенам хижины. Всю ночь они пожирают меня, переворачивают своими мордами, едят, чавкают, пускают слюну, разрывают на моем животе белое мясо. Деревья, кусты лавра, плющ, растущие на вершине, сдерживают первые капли потопа…
В карцере вербовщики стегают Петрилиона кожаными плетками, мальчик прячется по углам, его плавки цепляются за выступы камней, за железную арматуру, за наплывы цемента; вербовщики хохочут, щелкая плетками.
Мальчик поворачивается к ним лицом, на его губе блестит кольцо, один из вербовщиков стегает по нему, рассекает губу, кровь течет на серебро; мальчик бросается вперед, плюет на плетку, слюна попадает на кулак вербовщика, тот накидывается на мальчика, бьет его кулаком в живот, мальчик, вцепившись в свисающую из руки вербовщика плетку, падает на земляной пол, продолжая сжимать в зубах кожаные ремешки, вербовщик топчет его ногами:
— Этим вечером к зверям.
Он поднимает ногой голову мальчика, вырывает плетку, голова мальчика тянется за плеткой, вербовщик упирает подошву ботинка в его щеку, дергает ремешок, тот выскальзывает изо рта мальчика:
— К собакам. У солдат с маяка появился новый пес; он уже задавил двух сук.
Вербовщик пинает ботинком голову мальчика.
— Попробуешь его сегодня вечером. Вставай.
Мальчик поднимает голову, встает, держась за стену, его плавки сползли на колени, он закрывает низ живота, вербовщик уходит, оставляя дверь открытой, мальчик идет за ним, заломив одну руку за спину, ладонью другой опираясь на бедро, вербовщик внезапно оборачивается, хватает мальчика за волосы и впивается губами в его слюнявый рот, мальчик смеется, трется о вербовщика:
— Не отдавай меня сегодня собаке, я приду к тебе в постель; Драга пойдет к собаке, хочешь, этой ночью ты будешь моим псом?
Вербовщик плюет мальчику в рот, смеется, его грудь трясется, мальчик вцепился в его рукав, он шарит между его ног:
— Я буду маленькой улиткой, ты будешь большой…
Вербовщик ласкает щеку мальчика с отпечатком подошвы, его ладонь опускается по спине до ягодиц, забирается под плавки, палец упирается в дырочку, ладонь ползет вперед, поднимает яйца и член; два грубых пальца мнут головку члена, ноготь колет кожицу, ладонь скользит между ног, вылезает из плавок, вербовщик вытирает ее о плечи мальчика:
— Нет, ты выйдешь к этому псу, у тебя есть все, чтобы ему понравиться, и спереди, и сзади. А теперь поднимайся, потренируйся с клиентами погрубее.
Мальчик идет за вербовщиком к лестнице, вербовщик поднимает люк, пропускает мальчика вперед, пока тот поднимается, он целует его в бедро; они выходят из домика, уже стемнело, в лунном свете прыгают насекомые; в долине, пересеченной текущей вспять рекой, джипы и грузовики давят забрызганные грязью цветы; мальчик дрожит всем телом, его губы и ноздри вздрагивают от шума, от порыва ветра; вербовщик берет его за руку, ведет к освещенному борделю. Мальчик садится на стул в задней комнате, вербовщик поворачивается к нему:
— Ну что? Ты идешь? Если устал, выпей вина или сходи поблевать, потом иди в зал — там тебя быстро согреют.
Мальчик зевает, зажав ладони между ног.
— Хочешь отведать плетки?
Вербовщик подходит к мальчику, толкает его в плечо, мальчик вытирает ладонью уголки губ:
— У меня горечь во рту.
Вербовщик берет со стола бутылку вина, поднимает за подбородок голову мальчика, открывает ему рот, вливает в него вино, мальчик кашляет, вцепившись ногтями в запястье вербовщика, тот бьет его по спине; порыв ветра стелет по земле ветви тамариска, в легких пальмовых листьях щебечут птицы, прилетевшие с моря, мальчик смотрит на них, они залетают в зал, порхают над ним, осыпая солью его плечи, горло, затылок; они наигрались в парусах судов и в источниках на кромке пляжа, заваленных иссохшими костями:
— Мальчики, которых ты видел во дворцах и на виллах, одеты в белые одежды, но их души грязны. Все они рабы.
А вы здесь свободны, как птички, как уличные щенки.
Мальчик с замирающим сердцем протягивает руку к птицам, взлетает пурпурник, касаясь ладони крылом, на запястье мальчика падает перышко из хохолка, мальчик подносит его к губам, нюхает, проводит им по ноздрям, по щекам; вербовщик отнимает у него перышко, крутит его в пальцах, подносит дрожащее перышко к пупку мальчика, щекочет его, мальчик поднимает глаза, вербовщик присаживается на корточки, лает, вытянув губы, мальчик громко смеется, разжимает ноги, присаживается на корточки за спиной вербовщика, прижимается животом к его ягодицам, ладонью приподнимает воображаемый хвост, вынимает член из плавок, прижимает его через ткань к бороздке между ягодиц, опираясь на спину вербовщика, тот лает, склоняет, урча, голову на плечо; дождь выбивает дробь на ветвях тамариска и на ступенях лестницы.
Вербовщик встает, мальчик сидит на корточках, его член натягивает ткань плавок:
— Теперь вставай. И смотри, если я увижу, что ты снова пытаешься перелезть через стену, я тебя зарежу.
Мальчик встает, выходит, закрывает дверь. Под буфетом валяется полуобгоревшая фотография мамаши Лулу; вербовщик нагибается, гладит ее:
— Старая кокетка, пожиравшая и выплевывавшая мальчиков, теперь там, под кучей навоза, тебя пожирают и выплевывают черви.
Он выпрямляется и выходит в общий зал.
Исмена, голая, стоит на столе, зажав между ног смятый обрывок газеты, мужчины тянут ее за ноги, она плюет им в лица, они вонзают в стол, между ее ступнями, свои ножи, они плещут красное вино на ее колени, на обрывок газеты; мокрая, отяжелевшая от вина и спермы газета падает на стол, один из мужчин накрывает ею свою голову, другие плещут вино из стаканов на ее ляжки.
— Мы заделаем тебе ребятишек, пьяниц и шлюх. Пей, пей.
Мы наполним твою пизду вином, ты будешь вечно пьяная, так мы легче овладеем тобой.
