МГ
Так вот. У Макса ничего нет, кроме гитары «Фэндер»-джаз-бас и голубого «Рено-160», 1992 года рождения.
Я в первое свое знакомство с Максом, тогда они с Жаклин меня встречали на Северном вокзале Парижа, в шутку обозвал его тачку «папелацем». В первый раз человека вообще увидел, а он оказался таким настырным, грит, а че это означает? Ну, я грю, да это из фильма одного постсоветского прикольного очень, про инопланетян, с философской подоплекой о цветовой дифференциации штанов. И вдруг Макс на эту цветовую дифференциацию повелся. Говорит мэне, хочу-не-могу, видеть хочу, слющай. Я думал, шутит. Нет, на следующий день вместо Лувра повез меня в какой-то русский магаз по продаже паленой видеопродукции, ну давай, грит, показывай, где этот фильм — хочу!
Ну, взял я эту «Кин-дза-дзу», сидел два часа переводил им, как идиот, но фильм произвел на французиков неописуемое впечатление, особенно в моменте, где со спичками наших обули. Если уж быстро закруглиться на этой теме, то скажу, что Макс после нашего знакомства потратил 478 франков своих кровных на номер машины с индивидуальным высказыванием. Назвал он свой номер на машину, лайсэнс плэйт — PAPELATS. И еще наехал на Пьера, и тот нашел деньги на то, чтобы это муви перевести с русского на французский. Так что все французы, кто сейчас в Париже и около смотрит «Кин-дза-дзу» по-хранцузски — скажите за это мерси Максу.
Максовский папелац водит не сам Макс, а Жаклин, его подружка, длинноногая красавица-панкушка (так вот рождаются стихи!). Все это для? Чтобы случайно Макс не дал дуба во время вождения авто и не принес значительные разрушения городу Парижу. Жаклин горда тем, что пилится с человеком, который скоро и внезапно умрет. Иногда она даже мечтает, чтобы Макс умер во время их занятий любовью. Чтобы прикатила скорая помощь со всеми фанфарами и высвободила некрасивый, белый, мертвый член Макса из красивого тела французской девушки. А конец — телу венец. Потом об этом напишет в «Фигаро» Жан-Пьер Люкэ, в отделе чрезвычайных историй.
О, это будет настоящий панк (или джаз). Будет о чем рассказать подружкам по школе. Жаклин совсем еще Лолитка, несовершеннолетняя хорошая девчушка. Хорошая в том смысле, что хорошо сложена для подросткового возраста. Тонкая талия, широкие расплывшиеся бедра, добрые, навыкате, как у многих француженок, глаза, непонятные никому губы. Но самое главное, даже Макс не знает, что соблазнение малолеток — это от 5 до 10 «строгого», согласно статье 987-й УПК Французской республики.
Всю эту историю о Максе Жаклин поведала Сереге Пузанову, когда возила его на этом самом голубом «рено» по парижским улицам, помогала ему мотаться по различным светским приемам и получала за это пятьдесят два франка в час. А Серега тем временем зарабатывал деньги, фотографируя всяких подвыпивших «празднюков»-селебретиз типа Жерара Депардье, Дианы Спенсер, Жана-Поля Готье, Вики Цыгановой, меня и т. п.
Свои первые деньги за фотографии знаменитостей он получил достаточно случайно. Купил как-то на блошином рынке в Камдентауне старую, раздолбанную лейку и ходил с ней потом фотографировать старые лондонские подворотни. В одной из них, в Челси, уютно разместилось небольшое кафе под названием «Фокс энд Фиркин». Был жаркий летний день, люди сидели под зонтиками и ленивыми движениями уставших от жары рук поднимали и опускали стаканы с пивом. За крайним столиком сидела красивая женщина, блондинка в коротком светлом платье и темных очках. Какой-то мачо загружал ей мозги. Женщина невнимательно слушала, слабо улыбалась самой себе и посасывала сок из трубочки.
Серега сделал пару снимков и ушел. Через пару дней проявил пленку, сделал фотографии и, внимательно приглядевшись, понял, что тетка эта — не кто иная, а Шерон Стоун с каким-то ее продюсером. Он видел еще вчера репортаж в «Сан», что она приехала на съемки эпизода фильма «The Doorway».
Но самое главное, что зафиксировала старая добрая лейка — не сама Шерон, а рытвенные следы целлюлита на одной ее ляжке. Левой, кажется.
Серега пошел в ближайшее за углом местное отделение «Нэшнл Энкваерэр», и сальные люди за три тысячи фунтов оторвали негативы вместе с руками начинающего фотографа.
Три тысячи фунтов — это не мелочь по карманам тырить. Парень накупил всяких длинных объективов, фильтров и другой чешуенции и начал охотиться за известностями. Самым любимым объектом его преследований стала принцесса Ди. Именно за ней он и прилетел в Париж, не отходя ни на шаг, и в этом ему помогала Жаклин на голубом «рено».
Жан-Пьер Люкэ, как Мишка уже сказал, — первый человек, который ввел мужские бюстгальтеры, первым мужчиной в мире скончался от рака груди в декабре 2001 года. Я с ним встречалась в Париже немного раньше, в ноябре, с этими Мишкиными записками, с целью продвинуть их в издательство «Фигаро», когда Пьера уже приковали к больничной койке в онкологическом госпитале «Сент Мария Де Буа». Пьер попросил меня записки оставить, позвонил мне через три дня, сказал усталым голосом, что материал интересен, и дал номер телефона одного дядьки, кто поможет его продвинуть.
Продвинутого дядьку звали Тьери Мисан.
Я встретилась с ним через три дня в кафе «Ле Опера». К моему великому удивлению, вся ересь моего бывшего мужа-объевшегося-грушами уже была отредактирована, переведена на французский и аккуратно разбита по параграфам.
Тьери, немного похожий на ворона, с мягкими слезоточивыми глазами и близорукими губами, легко коснувшись моего острого обнаженного колена (что же они все так на мое колено западают, как намазано!), сказал, что два издательства заинтересовались материалом и готовы издать Мишкины каракули ограниченным тиражом, но не в Европе, а в Эмиратах. Гонорар обговорим позже. Я подписала какую-то бумазею и вечерним рейсом умотала обратно в Торонто. Мне гонорар и на фиг не нужен был при моих добрых тогда отношениях с финансовым департаментом Международного Красного Креста и правительством Соединенных Штатов.
В ноябре умер Пьер. Больной пошел сначала на поправку, но не дошел. В феврале 2002 вышла книжка под названием «Последний полет» в издательстве «Аль-Кахун» в ОАЭ тиражом в 10 тысяч экземпляров. Очень незаметно. До тех пор, пока в марте не появилась документальная книга Тьери Мисана «Великий обман», где он, ссылаясь, в частности, на «мыло» моего Майкла с «Боинга-767», рейса 11, заявил, что одиннадцатого сентября — это вовсе не теракт, а спланированная правительством США акция.
Я в эти мелочи не влезаю, своих головных болей хватает, и хватает вот по это самое место. Смотрите. Вот здесь! Да вы выше смотрите, а не туда, куда всегда!
И тут понеслось: звонки, репортеры у дверей, странные машины по пятам моего «Вольво-80».
А в апреле начались дожди с угрозами, неизвестные сограждане мне порекомендовали навсегда, и лучше в неизвестном направлении, покинуть американский континент за невозможностью предоставить достаточные гарантии безопасности моим детям.
Собрала я поздней ноченькой кошелек с денежкою и огородами, через соседский участок на параллельную улицу Эджклифф к вызванной по интернету тачке. Егорка кошельки несет, я Стешу в охапке. И ну! — в Пирсон Интернэшнл Эрпорт. А там первым попавшимся рейсом в Ванкувер, затем в Токио, оттуда в Сидней. Там отсиделась в пентхаусе «Дельта-Отель» на Кинг-Стрит Вэст 47пару дней. Правда, не могла отказать себе в удовольствии посидеть под парусом Оперы и выпить бутылку портвейна, пока Стеша гонялась за Егором по ступенькам вверх-вниз.
