Придя в свой вагон, мы разлеглись по верхним полкам и воткнули в литературу: я — в заранее припасённого Кортасара, а Чикатило, за неимением лучшего — в журнал «Смена» с творением подающей надежды писательницы. Но с чтением ничего путного не получилось, потому что после «Золотого фазана» мы как-то синхронно и незаметно уснули. Это было правильно. Поезд находился на той стадии, когда к запаху варёных яиц, носков и колбасы начинает примешиваться запах первого перегара, а этот микс лучше вдыхать во сне. Вообще, чем больше вы спите в поездах, тем лучше для вашего здоровья — если вы, конечно, не имеете дурной привычки падать во сне с верхней полки.
Когда мы проснулись, поезд стоял на каком-то буранном полустанке, кондовом и полузаброшенном, как все буранные полустанки. По перрону шлялись кривоногие бабки с пирожками, пахлавой и палёной водкой собственного розлива. Какие-то проезжие или командировочные уныло сидели на своих чемоданах, поглядывая на часы и как бы уже ни на что не надеясь. Из-под нашего поезда выполз оранжевый кузьмич, выругался куда-то матом, и мы нехотя поползли. Чикатило вдруг вскочил со своей полки, изорвал журнал «Смена», выбросил в окно ворох страничек.
— Ты что, Чик? — удивился я, приоткрыв сонный глаз.
— Да так, — ответил Чикатило, пытаясь высунуть в окно свою бородатую голову. — Хотел поставить эксперимент над людьми. Я подумал, что странички издалека похожи на баксы.
— А как же твой детектив, Чикатило?
— Я не буду читать эту вещь. Там про женшину-мусора, которая приехала в Сочи или ещё в какую-то курортную пердь и собирается вывести на чистую воду какого-то беспределыцика. Мне неинтересно, что будет с этим беспределыциком. Мне насрать на правосудие, честное слово. У нас есть по пятьсот долларов на брата плюс ещё по столько же мы получим в Москве — вот таким должно быть любое правосудие. Я предлагаю скинуться и купить исторический автомобиль, с которым у нас так много связано. Я говорю о «копейке» Отца, ибо Отец намерен продать её недорого — он поменял… Но что именно поменял Отец и на что, и зачем оно ему было нужно — всё это до меня уже не дошло, всё это слилось со шпалами и стучало где-то в голове на полпути к снам и прочим приятным глюкам. Мы неплохо съездили в Рязань, мы больше не ненавидели этот угрюмый городишко.
2 ЧАСА С MTV: Владимир Мозенков
ТРАНКВИЛИЗАТОР: трамал
Ковёр Сынка ничем не отличался от всех остальных ковров, на которые тебя вызывают для неприятного разговора. За это было немного обидно, что ли. Потому что сам Сынок отличался от большинства начальников хотя бы своим возрастом. При схожести всех сопровождающих и вытекающих факторов смысл этого отличия сходил на нет, и в данном случае молодость ничего не меняла.
Мы знали, как превратить времяпрепровождение на ковре из неприятного в приятное. Мы тогда только-только посмотрели «Трэйнспоттинг», и больше всего нас впечатлил момент, когда наглухо обсаженный Урод вписался в крупную корпорацию на собеседование. Снято и сыграно было прекрасно, и мы с Чикатилой уже двое суток ходили под кайфом-впечатлением.
— Здесь появились новые таблы, — с жаром объяснял Чикатило после того, как Оленька срывающимся голосом передала нам по телефону распоряжение Сынка о доставке наших тел к нему на аудиенцию. — Трамал называются. Ими барыжат бабки возле 1-й аптеки на Никольской, а приход от них практически как от героина, только риск подсада сведён к минимуму. Алёша пробовал, ему понравилось. Они все пробовали. Они накормили даже Алкоголиста, а это уже говорит о многом.
Конечно, Алёша пробовал, я в этом не сомневался. Было бы странно, если бы Алёша не попробовал хоть что-нибудь, появившееся в Москве или за её ближайшими пределами. Ещё более странно было бы, если бы Алёше это «что-нибудь» не понравилось.
Мы тоже не могли не откликнуться на последний писк моды — мы пошли на этот долбаный пятачок на территории Никольской/Лубянки, со всеми этими бабушками, жаждущими героиновыми торчками и модными студентами с бутылочками «Аква-Минерале», одетыми в том же стиле, что и Чикатило пару лет назад. Чик удивлённо и радостно рассказывал, что раньше все делалось по-другому — были какие-то мегазашифрованные точки на Пушке, какие-то совсем уж никчёмные и не красноречивые. У 1-й аптеки всё происходило иначе. Здесь царил полуофициальный легалайз, сюда уже можно было водить на экскурсии иностранных туристов. Такие пятачки-«стометровки» есть во всех крупных городах мира, и в девяносто пятом году Москва ещё на шаг приблизилась к цивилизации. Мы с Чикатилой осознали это во всей красе — особенно после того, как минут через двадцать по телу пробежались приятные ёжики, и оно началось.
Сынок раскинулся, как ветвистое дерево, в огромном кресле, сделанном явно не для него, а по заказу кого-нибудь из звёзд NBA. Он сразу взял быка за рога и в лоб спросил нас, кому и что мы говорили в Рязани по поводу всего этого безобразия с металлическим ломом. Мы были к этому готовы и прекрасно знали, как отмазываться.
— Да, в общем, что мы могли сказать, — пожал плечами Чик. — Мы же сами ни хрена не знали. Ящик упал с кара, от него отвалилась доска. Кузьмичи начали смеяться, а один увидел там какую-то запчасть с для своей тачки. Мы дали ему номер офиса — он хотел её обменять на что-то, я не знаю.
— А зачем вы это сделали? — спросил Сынок с претензией на угрозу, однако напугать он мог разве что какого-нибудь заштатного Дон-Кихота, который к тому же не накушался колёс за пару часов до этого. — Какого хера вы дали наш телефон непонятно кому?
— Так ведь никто нам не говорил, что этого делать нельзя, — сказал Чик, удивлённо пялясь на Сынка своими простодушными красными глазами. — Если бы нам с самого начала сказали, что здесь какая-то тайна, мы бы, понятное дело, молчали.
— Мы думали, что раз уж нас наняли, то дадут нам сразу все расклады, — поддержал его я. — А если чего-нибудь не сказали, значит, так и надо, и ничего тайного в этом нет.
— Хм, — поморщился Сынок, уставившись на Чикатилины подошвы, которые танцевали какую-то мягкую, но резвую чечётку. — А самим нельзя было догадаться?
— В принципе можно. Но мы не догадались, — смутился Чик, пытаясь утихомирить непослушные ноги. Получалось это у него, как и следовало ожидать, очень плохо.
— Там ещё эти грузчики, они все начали смеяться. Дескать, вот опять металлолом отправляют. Все выглядело так, как будто для них это самое обычное дело. Как будто у них там каждый день такое происходит. — Мои ноги тоже пускались в пляс независимо от того, что творилось в мозгу. Но самая большая подстава заключалась в том, что мне дико захотелось блевать, и я в любой момент мог извергнуть фонтан прямо на заваленный офисной утварью стол Сынка. — Мы даже и подумать не могли, что в этом есть что-либо… ну, нестандартное. Если бы вы нас ввели в курс дела с самого начала…
— Ну ладно, ладно, — отмахнулся Сынок. — А что этот грузчик?
— Он ничего не менял и в ящик не лазил, это точно. Мы сами прибили доску на место, всего через несколько часов. Потом установили ящик в вагоне. Вагон запечатали… Так что движок на месте, или что там он хотел…
