Мы были не то чтобы особо частыми гостями в этом прозрачном коробе. Время от времени нас выписывали туда на планёрки, или как там называется этот цирк, когда весь топ солидной корпорации с умным видом спорит о том, чем слово «эффект» отличается от слова «результат» и какое из них стоит написать на аэрозольном баллончике. Мы присутствовали строго и исключительно для галочки — чтобы «творческие работники» тоже вроде как принимали участие в процессе этих идиотических родов, этого высиживания мутированных корпоративных яиц. Хотя наше мнение не интересовало здесь абсолютно никого. Ещё на самом первом нашем заседании Чикатило, объевшись трамала, попытался вякнуть что-то насчёт того, что бордовый цвет более благороден, чем говённо-коричневый, которым они намеревались залить фон очередного рекламного буклетика. Топ хором накинулся на него, упоминая какую-то очередную статистику последних исследований. Которая утверждала, что у потребителя уже выработался чёткий инстинкт предпочтения по отношению к кремам для обуви. И что этот самый инстинкт развит именно в отношении цвета дерьма, поэтому если залить этим цветом ещё и буклетик, то потребители будут просто в оргазме. Можно было построить логическую цепочку и вывести (в стиле Фрейда, используя умные термины типа «анальная фиксация»), почему именно людям так нравится этот цвет — но это была не та тусовка, не та ситуация. Чик сдался без боя, даже не ссылаясь на Джонатана Дэвиса, и с тех пор мы не выё…ывались — то есть, я хочу сказать, мы больше не принимали активного участия в разработке фирменного стиля. Сидеть молча было скучновато, но при помощи некоторых препаратов нам иногда удавалось абстрагироваться от происходящего.
Однако в тот день Джордж вызвал нас не для этого. Всё было куда прозаичнее — мы оказались первыми лицами мужеского пола, которых он встретил в курилке по дороге на работу, и поэтому именно нас он подпряг помочь ему в мини-переустройстве своего аквариума. Он собирался вынести оттуда один шкаф и установить на его место другой — стандартный ченч «шило на мыло», которым заполняют скучные будни большие дяди, воротилы бизнеса.
Джордж дал Чикатиле немного денег и послал за инструментами — шкаф был такой фундаментальный, что без разбора на составные части вынести его было нереально. Потом он сказал, что уходит на деловую встречу и будет ждать нас после обеда. С инструментами.
— I set you both free of your duties till the end of the working day, — сказал он напоследок с видом анонимного благотворителя, только что скинувшего тысячу баксов бомжу в переходе метро. Это была очень необходимая реплика — без этого мы бы подумали, что нам надо будет раскручивать шкаф параллельно с вёрсткой каталогов на компьютере, который находится в соседней комнате. То ли все биг-боссы действительно такие беспросветные имбецилы, то ли они считают беспросветными имбецилами всех остальных.
Перед тем как отчислиться в хозтовары за инструментарием, Чикатило подошёл к телефону и набрал номер Алёши. Как и большинство музыкальных раздолбаев, Алёша не работал из принципа и почти постоянно лежал дома на диване. Поэтому обычно Чикатило находил его без проблем. Помехой этому мог стать только мимолётный секс — накануне и на чужой территории, но это случалось редко: Алёша никак не тянул на мачо, ему почти никто никогда не давал. Кроме группиз, у которых своей территории не было.
— Мне срочно нужно в пятый парк, — настойчиво потребовал Чикатило. — Можешь подвезти?
Конечно, у Алёши имелся пятый паркопан, несмотря на всё усиливающуюся тягу к алкоголю. Как раз в то время все alternative musicmakaz потихоньку начинали приторговывать, потому что уставшие мамы-папы-друзья-сотоварищи жёстко рубили их с хвостов, иллюзии насчёт популярности однозначно сходили на нет, а работать они не могли из принципа.
Чикатило договорился о месте/времени встречи и ушёл за инструментами. Вернулся он через пару часов. Его хитрое лицо светилось такой коварной радостью, как будто он только что учинил жёсткую групповуху с десятком ведущих топ-моделей мира. Джорджа ждала хорошая порция нежданных глюков, и мы уже начинали заходиться в предвкушении.
Подбросить несколько таблеток в кувшин (у меня не хватает воображения назвать этот огромный сосуд бутылкой) дорогой водки оказалось делом нехитрым — Чикатило, как и все настоящие проходимцы, обладал некоторой ловкостью рук. Тем более что Джордж всю дорогу куда-то выходил, отвлекался, махал руками и отдавал распоряжения. Даже хорошо, что вместо стандартного биг-боссовского виски в его баре зависала примитивная белая — бодяжить паркопан с вискарём было бы как-то неинтеллигентно, что ли. Мы слишком уважали этот благородный напиток шотландских кровей, да и вообще в мире есть вещи, которые нельзя совмещать, мешать и разбодяживать. Видимо, при помощи этого кувшина с водкой, стоящего в баре на самом видном месте, Джордж хотел сократить дистанцию между американским капиталом и русскими подчинёнными — вряд ли кто-нибудь мог на это повестись, но люди типа Джорджа свято верят в Слово, которое печатают в книжках по психологии бизнеса. А может, всё было гораздо проще, и он банально подсел на горькую за время своей долгой и тяжкой работы в России — я не знаю.
— Слышь, Чикатило. А как ты дозировку рассчитал?
— Ну… с одной стопки ему ничего не будет. С пары-тройки — приятно, ласково подглючит. А вот с четырёх и выше — это уже будет настоящее шоу.
— А если он выжрет всё до дна?
— Тогда он просто всё выблюет, и эффект будет нулевым.
— Я серьёзно.
— А если серьёзно, то это unreal. Посмотри на эту древнегреческую амфору. Да это даже Алкоголисту за три дня не выпить.
— И всё-таки — а вдруг? Нас же тогда посадят. А он остаток дней проведёт в доме для умалишённых.
Чикатило отложил в сторону отвёртку и секунд десять пялился в окно, как будто что-то за ним могло подсказать ему правильный ответ.
— Да нет, не парься, — выдал он наконец. — Такие люди никогда не попадают в дурку. Чтобы попасть в дурку, надо быть хотя бы в какой-то степени ранимой и творческой натурой. Или побывать на войне. Или попасть ещё в какой-нибудь переплёт. А этот терминатор — ему же на всё плевать, его шестерёнки вертятся изо дня в день по одинаковым схемам. Он же пуленепробиваемый, как Жан-Клод ван Дамм. Если он и выпьет — чисто гипотетически — всё это до дна, то ничего страшного с ним не случится. Так, посмотрит мультики несколько дней, а потом придёт в норму.
Мы вытащили останки шкафа на помойку, которая одиноко портила пейзаж во дворике за офисом, и ц вяло принялись собирать новый. Чем более осязаемые формы он принимал, тем сильнее ощущалось его разительное сходство с предшественником. Чем Джорджу не угодил первый и чем понравился второй, мы так до конца и не поняли. Это же стоило денег в конце концов, пусть даже и корпоративных. Мы всегда считали, что корпоративные деньги нужно тратить по-другому. Например, на пропой. Или на ганджу, или хотя бы на те же энерджи-дринки для несчастных клерков, чтобы хоть немного их стимулировать. Но не на это глупое и никому не нужное шило-мыло.
Джордж куда-то запропастился — судя по всему, с концами. Этому обстоятельству мы весьма обрадовались — вид его фигуры, угловатыми движениями мельтешащей по кабинету, как какой-нибудь нанюхавшийся транков Буратино, начинал действовать нам на нервы. Чикатило закрутил последний винт, сложил инструменты в углу кабинета и с видом кузьмича-бригадира громко объявил:
