Она считала себя готовой к физическим испытаниям и лишениям, да так оно и было. Но то, что предстояло ей сейчас… Еще в детстве, когда их компания ходила ловить бабочек, она не могла смотреть на трофеи. Она не замечала ни чарующей расцветки, ни элегантной формы крыльев — только подрагивающее мягкое брюшко, наполненное слизью. Однажды в лесу на нее упала гусеница, и она упала в обморок. Ей тогда было уже 17, с большой компанией они лазили по Алтаю.
…Копошащееся нечто в посудинах на столе вызывало у нее желание выскочить из-за стола и бежать, не оглядываясь, взяв кусок мыла, зайти в прозрачную воду и тереть кожу, намыливая ее снова и снова. Пока она держала себя в руках, так как личинки были от нее далеко, но что ей делать, когда понадобится брать их руками и есть…
Испытание началось. Смотрящие поставили перед каждым плоскую круглую дощечку, на которой лежало по одной личинке. Пока не самой большой, белой. Съедали их по очереди — синий-оранжевый. Пока трабл случился только с 13-н. Беззаботно улыбаясь, она положила личинку в рот, но по ее горлу пробежала волна, кадык судорожно дернулся. Ее затошнило, но она нагнулась над столом и стиснула зубы. Приступ прошел, она вслепую взяла со стола чашку из кокоса, отпила несколько глотков.
7-и сидела в середине Племени, стремительно приближалась ее очередь. Когда наконец свою порцию «деликатеса» съела ее соседка, 7-и заколотило крупной дрожью. Стол, грубое подобие блюдца, грязно-белая извивающаяся пакость на ней — все стало расплываться от брызнувшей из глаз соленой влаги. Скамейка под ней ощутимо поплыла куда-то вверх и в сторону — закружилась голова. В горло как будто запихнули большой вонючий ком — она не могла продохнуть, тошнота навалилась одной сплошной волной. Почти ничего не соображая и ничего не видя, она делала руками какие-то движения.
Вдруг до нее донесся смутный гул. Он разросся, это походило на звук приближающейся и разбивающейся о скалы волны. Она открыла глаза — и увидела, что скамейка и весь остальной мир вокруг перестал кружиться. Племя, сидевшее вокруг нее, предельно громко галдело, хлопая в ладони, улыбаясь, ближайшие протягивали к ней руки, гладили по плечам. 7-и посмотрела на круглую деревяшку. Она была пуста. И только сейчас до нее дошло, что она заставила себя съесть этот ужас. Ее воля оказалась сильнее, но для разума это было слишком сильное испытание, и он отключился, спасаясь от… То, что она сейчас сделала, — диктовалось импульсами, идущими от воли.
Хлопая глазами, она огляделась. Ей аплодировали не только синие, но и сидящее напротив Племя соперников. Она сглотнула, пошевелила языком и почувствовала во рту странное послевкусие. Тогда она схватила чашку и стала жадно пить, проталкивая через горло воду насильно, как что-то твердое, имеющее грани.
5-с вышел с поляны Совета (который уже раз) в слегка ошарашенном состоянии. Расклад голосования на «съедение» был для него неожиданностью. Он готовился услышать свое имя, презрительно глядя на 10-и и ставшую с ним неразлучной 13-н. «Шакалы, вот шакалы», — скрежетало в голове. Злость придавала ему силы, последние два дня он прожил, как будто питался солнечной энергией.
Но… но когда восьмерка решала, без кого им становиться семеркой, большинство голосов оказалось против 16-о. Про него же вообще, казалось, никто и не думал. Получалось, что 9-н подсунула ему куклу, дезу. Но он много разговаривал с ней последние 72 часа, и в ее маленьких глазах он не видел ни капли скрытности, хитрости — ничего, что могло бы насторожить или походить на обман. В глазах 9-н была только преданность друга.
«А вдруг…» От новой мысли 5-с даже остановился. На его бычьей шее проступили жилы, камни перекатились под кожей на скулах. «А вдруг это их маневр, их финт ушами?! Если они обтяпали „съедение“ безобидной 16-о только для того, чтобы успокоить его, 5-с (заодно и всех остальных)?» 5-с посмотрел на 10-и, разговаривающего в этот момент с одиннадцатым. Тот увидел его взгляд и быстро отвел глаза. «Ну, понятно!..» — завеса темноты в действиях Игроков спала, 5-с стало действительно все ясно.
Так во всяком случае думал он сам. Простая мысль о том, что 16-о сегодня вышибли из Игры только потому, что она не потрудилась за эти дни пальцем о палец стукнуть, ему в голову не пришла. Предчувствие, что вокруг него сгущаются тучи, было тем не менее верным. 5-с не мог сообразить, что остальные Игроки просто-напросто имеют к нему те же претензии. За эти дни он один раз принес несколько бревен, что заняло у него полчаса, и вместе со всеми прошелся по лесу в поисках «клада». Все остальное время он бездельничал.
— Ну, что скажешь?
— А че тут говорить, — СБ закурил очередную сигарету. Последнее время он перешел с легких на крепкие, окончательно поняв, что сейчас по крайней мере завязать не удастся, — не бывает, чтобы человек ТАК играл… Она же искренняя по-настоящему. Туповатая, по-моему — но, может, поэтому открытая такая, вся на виду.
СБ старался говорить убедительно, сам в свои слова не очень веря. То, что они отсмотрели сегодня, не лезло в ворота ИХ представлений о жизни и поведении, но в русском языке такое слово и понятие существовало, называется б(биип!)во. СБ (знал) видел, что СК очень гордится тем, каких людей он наградил званием Игрока, что его задумка была шире и значительней, чем просто яркое шоу. Он хотел, чтобы в условиях, заставляющих совершать подлости, Игроки, наоборот, показали примеры настоящего благородства. За время отбора СК искренне полюбил всех Игроков, каждому сочувствовал. И СБ сейчас видел, что СК очень, очень не хочется окончательно соглашаться с тем, что как минимум один Игрок готов пойти на б(биип!)о во имя Победы в Игре. Очень.
СК прикурил одну сигарету от другой и снова опустил голову, выставив вперед тяжелый лоб. СБ заметил, что за эту неделю у СК глубже очертились морщины, под глазами проступили коричневые круги. Они находились на Карибах уже дней пятнадцать, но СК оставался нордически белокожим. Он не загорал, не плавал — он вообще почти не выходил на улицу, просиживая 25 часов в день в операторской и смотровой.
Последние полчаса они отсмотрели все материалы, прослушали все имеющиеся расшифровки разговоров одного только Игрока. Этим Игроком была 9-н из оранжевых, мелкого роста девушка, одна из первых получившая прозвище Энерджайзер. В одном из недавних разговоров у костра прозвучало недовольное «в каждой бочке затычка», но в целом Племя, кажется, сменило гнев на милость. Она заслуживала уважения хотя бы своей неуемной энергией.
Так Всевидящие узнали, что за последние дни 9-н выбрала время для каждого из Игроков. Точнее (нет, не для каждого, конечно), для всех потенциальных вождей и лидеров, между которыми уже ворочался непримиримый медведь ревнивой конкуренции. 9-н выбирала момент, когда Игрок был один, и подходила, заводя разговор. В каждом случае она говорила одно и то же: «Тебя собираются „съесть“. Но ты не один. Я постараюсь тебе помочь».
— Слушай, что же тогда получается?! Она СПЕЦИАЛЬНО между ними вражду сеет?
— А что же, по-вашему, она еще делает…
— Но смотри… — СК взял пульт и отмотал одну из кассет назад. — Смотри! На лицо смотри. Она же искренне сейчас говорит. Это точно, я жизнь знаю, слава богу. Не может человек ТАК врать. У нее глаза честные.
