Где-то через месяц после того, как мы рылись в мусоре Биллингтона, выдался — я это хорошо помню — первый по-настоящему теплый день в году. Пришелся он на воскресенье. Мы знали, что день будет отличным: погода тогда вела себя более предсказуемо. Вот Ранди и предложил отправиться на прогулку в лес втроем: он, я и Бобби, — посмотреть на «девственную природу». Сказал, что есть смысл обследовать звериные тропы в лесах университетского фонда. По его сведениям, эти леса — последнее убежище диких лошадей, а смотреть на них надо именно в это время года, потому что «эти лошади — вау — аккурат сейчас трахаются». Бобби как-то скис, когда Ранди упомянул про трахающихся лошадей, но сделал вид, будто предложение ему понравилось. Я знал, что никаких диких лошадей в лесах университетского фонда нет, но не хотел отказываться от поездки.
Отвезти нас в лес вызвался отец Ранди, так что согласия наших матерей нам удалось добиться без особого труда. Однако, когда длинноволосый Кобб-старший подкатил на своем микроавтобусе «фольксваген» и выпрыгнул из него в обрезанных джинсах и жилетке на голое тело, я скоренько попрощался с матерью и пулей вылетел за дверь.
— Привет, парень, как жизнь? Я — Рей. — Он обнял меня и чуть сильнее, чем следовало, прижал к себе.
В этот момент Ранди открыл боковую дверь:
— Залезай!
Должно быть, в объятии отца он не нашел ничего предосудительного. Я же едва дождался, когда Рей сядет за руль. Мы направились к дому Бобби.
От него мы проехали уже не один квартал, а Бобби все не мог произнести ни слова. Я получил огромное удовольствие, наблюдая за ним, забившимся на заднее сиденье машины. Впрочем, Бобби было на что злиться. Рей Кобб подошел к мистеру Голтсу, стоявшему перед домом, и крепко его обнял. Миссис Голтс в тот же момент вышла на крыльцо, с перекошенным от ужаса лицом («Что это за хиппи обнимает моего мужа?») и сразу же ретировалась, как кролик, юркнувший в норку. А тут и Бобби показался из-за угла и застыл, не зная, что ему делать: подчиниться злобному взгляду отца или сесть в микроавтобус со мной и хиппи. Этого зрелища я не забуду до конца жизни. И должен признать, хотя Бобби и доставал меня частенько, в тот день он вел себя мужественно.
Рей Кобб выехал на автостраду. Ветер свистел в открытые окна, трепля его длинные волосы. Он включил стереосистему и, обернувшись, прокричал:
— Новый альбом «Талл»
[14]
! Забавно до усрачки!
Бобби передернуло. Песня называлась «Я живу со шлюхой». Он знал, что ему придется рассказать отцу все, до мельчайших подробностей, так что вечером Бобби ждал сеанс экзорцизма
[15]
.
Мы свернули с автострады к утесам Форшорс и остановились около школы общественных работ.
— Прибыли. — Рей выключил «Талл».
Бобби в недоумении огляделся.
— Леса фонда вон там. — Он указал себе за спину.
— Ты прав, Боб. Но я не могу отвезти вас туда.
Меня охватила паника. Что все это значило? Наши фотографии окажутся на столе судьи Смарта?
— Как это вы не можете отвезти нас туда? — взвился Бобби.
Я подавил смешок, очень нервный.
— Боб, я не могу отвезти вас туда, извини. Там объявился какой-то парень, который охотится за мальчиками вашего возраста, — печально улыбнулся Рей.
Я взглянул на Ранди. Тот, похоже, все знал с самого начала.
— Я подумал, что смогу оставить вас здесь и забрать в четыре часа. — Рей перевернул кассету. — На этих утесах вы будете в куда большей безопасности. Это я вам гарантирую.
Бобби качал головой, наблюдая за отъезжающим Реем.
— Пошли, Бобби, — обернувшись, позвал Ранди.
Мы вдвоем уже шли к обрыву. День действительно выдался прекрасный: летняя жара и цветение весны. Ранди так и сказал, когда мы шли, обдуваемые теплым ветром, и уже видели танкеры, выплывающие из Английской бухты. «Летняя жара и…» Я оглянулся на поникшего Бобби, стоявшего спиной к нам. Потом он поднял голову, повернулся и замер: мы здесь, а он там. Вот Бобби и помчался к нам, не желая мириться с таким положением. Да, очень уж ему хотелось быть с Ранди.
Тот уже бывал здесь, знал, где и что. Я это видел, потому что тоже здесь бывал. С отцом.
— Я знаю тропу, которая выведет нас на берег, — сказал Ранди. — Там классно. А по пути мы сможем обследовать старую орудийную позицию. — И двинулся дальше.
Мы последовали по узкой тропе на маленький карниз, невидимый сверху.
— Там настоящая пропасть. — Ранди указал на край карниза.
И точно, обрыв в двадцать футов, потом кусты, за ними пляж. Но что там происходит? Не подводят ли меня глаза? Неужели эти люди загорают голыми?
— Это неофициальная граница между Рек-Бич и Форшорс, — пояснил Ранди. — Но как мне представляется, обитатели Рек-Бич устроились здесь как дома. Круто, а?
Бобби смотрел сверху вниз на нудистов. Неодобрительно.
Ранди снял кроссовки, связал шнурки, бросил с обрыва.
— Песок внизу — супермягкий. Так здорово прыгнуть на него голыми ногами! — Ранди потер руки, приготовившись к прыжку.
Я посмотрел на его ступни. Жесткая, загрубевшая кожа. Видать, босиком он ходил чаще, чем в обуви.
— Я прыгну первым, чтобы показать вам, как это делается. Смотрите внимательно.
Он отступил назад, закрыл глаза, глубоко вдохнул. Я не мог поверить, что он правда прыгнет, но Ранди рванул к обрыву и взлетел в воздух. Мы в изумлении наблюдали, как он летит, потом приземляется на ноги, взрывая песок, делает несколько шагов и останавливается перед радостно вопящей подковой концов и сисек.
Бобби замер, перепуганный до смерти. А вот мне нравилось. Не сама поездка, не встреча с Реем, не музыка «Джентро Талл», не прогулка по утесам, а проступивший в Бобби страх. День обещал стать непохожим на другие. Когда я был маленьким, мы с отцом часто пускались в подобные приключения. То есть он привозил меня в странные места, где мы ели странную еду, говорили со странными людьми. Он постоянно приглашал таких, как Рей Кобб, в дом, хотя бы для того, чтобы позлить мать. Но это был особый случай. Особый, потому что у меня был хоть какой-то, но опыт. А у Бобби — нет. И у Ранди был. А у Бобби — нет.
Так что пришла моя очередь. Я снял «пумы», завязал шнурки, бросил кроссовки к солнцу, совсем как Ранди. Полетели они будто птицы. Ранди уже стоял у самой воды, махал руками. «Путь свободен». Я отступил на шаг, глубоко вздохнул.
— Ты не прыгнешь! — в ужасе заверещал Бобби.
— Прыгну, — ответил я, пусть и без стопроцентной уверенности.
Бобби схватил меня за руку. Он был в отчаянии.
