Книга Героин, страница 25. Автор книги Томаш Пьонтек

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Героин»

Cтраница 25

— Нет.

Щелк. Мат бросил трубку. Он, наверное, не хочет, чтобы ему было хорошо. Возможно, он — единственный человек, который этого заслуживает.

Чувак, который познал счастье, но может его отвергнуть, — это чувак, который будет настолько сильным, чтобы выдержать счастье. Он должен стать счастливым — и как можно быстрее.


Отец Мата выглядит как помесь викинга с хомячком. У него длинные белые волосы, белая борода, широкое лицо с большими щеками и мощная челюсть. Все вместе напоминает так называемого Бога-Отца.

Я пришла к нему без макияжа. Он не знает, что я — некто очень счастливый. И очень богатый. Отец Мата — научный работник, преподаватель. Первый раз я договорилась о встрече у него в кабинете в универе. Я сразу же сказала ему, что в свое время не закончила учебу и никогда не занималась историей, но меня очень интересуют современные исторические исследования с более смелой трактовкой. У меня есть деньги, и я могу финансировать исследования, а также издание книги на определенную тему.

Ему захотелось узнать, на какую тему.

Я ответила, что тема очень сложная и лучше обсудить ее в комфортных условиях. Я пригласила его к себе домой. При случае он сможет увидеть фирму, экспортирующую пластиковые наборы для приемов, которую я недавно приняла во владение. Чтобы он увидел, откуда я беру деньги на спонсирование науки. И при случае он может зайти ко мне домой и познакомиться с мастерством моих поваров.

Увидев его щеки и губы, я сразу же поняла, что он не отвергнет мое предложение.

Три дня спустя мы сидели в салоне для гостей и пили горячее сакэ. Мне не очень-то и хотелось выдумывать темы для этих исследований, поэтому, когда он пришел, я объяснила свою позицию очень просто. Речь шла о чем-то вроде книги типа «Краткая история могил» или «Мировая история цветов». Единственное условие; эти книги должны быть об удовольствиях. О том, что люди постоянно открывали для себя большие и сильнейшие удовольствия и наверняка они постепенно приближаются к тому, чтобы открыть самое большое удовольствие. Такое удовольствие, что уже не останется даже малейшего места для чего-то неприятного. Я могла бы профинансировать исследования в Европе, если существует потребность в посещении каких-нибудь университетов или библиотек.

— Это интересная тема, — отец Мата улыбнулся своей белой бородой. — Вы позволите спросить, почему она вас так заинтересовала?

У меня были разные причины для этого. В том числе и личные. Но он мог быть спокоен; я не хотела финансировать эти исследования только для того, чтобы найти это самое сильное удовольствие. Мне не нужно его искать. В моей жизни вообще нет ничего неприятного. Мне бы скорее было интересно найти человека, который смог бы жить в состоянии неустанного, большого удовольствия и при этом бы не сломался. Поэтому меня интересует данная тема: как люди переносят удовольствия и почему переносят их так плохо.

Он начал говорить о таких вещах, как антропология, культура, история, идея и исследовательские фонды, Я предложил довольно серьезную сумму, поэтому он притих на некоторое время, а потом повара подали нам блюда. Сегодня они прислуживали нам за столом, потому что выглядели соответствующим образом — они были желтыми.


Кушанья начали действовать уже в самом начале — настолько они были ароматными и разноцветными. Отец Мата много чего пробовал, но чего-то такого — еще нет. Сначала он пытался еще как-то себя контролировать, что-то говорить между одной порцией и следующей, но когда он увидел мое расположение, то позволил себе большое обжорство.

— О, Роберт, это настолько вкусно, — пробормотал он спустя час, в течение которого повара только приносили кушанья и относили тарелки, — Мне так приятно стало. Знаете, удивительно, что после такого обжорства я так хорошо себя чувствую. Мне стало так тепло, даже голова — теплая.

— Собственно, это то, что чувствует ребенок, когда в первый раз пьет материнское молоко. Именно так действует хорошая, настоящая пища. Единственная пища, которую человек должен впускать в свой организм. Она сделана при помощи специального тепла. Это темное тепло, такое же, как в организме матери, только намного более сильное. Оно согревает не только тело. Оно может войти в человека через рот, а также вместе с едой.

Он улыбнулся и сблевал.

— Извините, извините… Это необыкновенно… — прохрипел он от счастья. — Это, наверное, с непривычки… А где можно достать такую еду?

— Вы хотите почувствовать это еще сильней?

Потом стало черно, тепло и очень клейко, хоть я и не курила. Помню, что я говорила о многом, потом мы спали, а потом опять не спали, а только лежали на кроватях. Я говорила почти постоянно, Я рассказывала ему о том, как люблю Мата и как хорошо я ему сделаю. И как я люблю его, потому что он отец Мата и потому что я вообще всех люблю, А под утро мне захотелось, чтобы он что-нибудь рассказал о Мате, хоть мне уже немного и стало стыдно. Поскольку я уже знала, что не нужно было этого говорить — тем более, что он тоже протрезвел. Я думала, что когда я немного протрезвею, то смогу себя как-то контролировать. Но чем больше я трезвела, тем больше мне хотелось Мата, и я почему-то стеснялась того, как я себя веду на трезвяк. Каждый раз, когда я открывала рот, чтобы сказать что-нибудь другое, меня почему-то постоянно колбасило, и я опять начинала говорить о Мате, а потом мне приходилось снова аккуратно устраиваться в постели, будто бы меня тут и не было.

Наконец я опять закурила и стала любить еще больше. Так сильно, что мне перестало хотеться об этом говорить. Мне уже не хотелось целиком завладеть Матом, чтобы выпросить отца привести его сюда. Может, мне бы хватило просто увидеть его, разговаривать с ним, вести себя с ним нормально, как все близкие ему люди. И как только я об этом подумала, сразу же стало по-настоящему темно и тепло.


Это одно из наиболее необычных явлений, когда что-нибудь старое, использованное и окостеневшее внезапно молодеет на твоих глазах и становится мягким. И хотя вроде бы ничего и не происходит, просто очень и очень спокойно, я бы не удивилась, если бы оказалось, что в нескольких засохших пауках со скрюченными ножками, которые неизвестно что делали в машине, есть что-то от цветов.

У меня есть шарик. Время от времени я мну его в ладони, а вчера я даже не заметила, что так долго его мяла, что он превратился в мягкий блинчик пластилиновой консистенции. Как хорошо, что я живу сама. Как хорошо, что я уже не живу дома. Никто не волнуется, что меня нет дома. Люди звонят на мобилку. Никто меня не найдет, потому что я постоянно нахожусь в разных местах. Я в какой-то степени чувствую себя как в четырнадцатилетнем возрасте, когда я убегала из дома, С той лишь разницей, что сейчас я очень спокойна.

Этот громадный покой помогает мне вести машину. Я целый день езжу по разным, главным образом пустым, окрестностям. Ночью я останавливаюсь в лесу, раскладываю заднее сиденье и засыпаю. Хорошо, что у меня «комби». Достаточно просто разложить сидения, бросить матрац и можно лежать с закрытыми глазами. Я взяла официальный отпуск по состоянию здоровья. Пока что никто незнакомый не спрашивал обо мне. Полиция тоже не спрашивала.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация